Яан Раннап - Юхан Салу и его друзья

Мы подождали еще немного. Но об исповедниках ислама так больше ничего и не услышали.

— У этого Мюргеля язык к нёбу прирос! Туртс, у тебя длинные ноги, сбегай посмотри!

Вскоре обладатель длинных ног вернулся со странной вестью. Если это не солнечный удар, то Мюргель просто-напросто помешался. Впрочем, Туртс предложил нам взглянуть самим.

Мюргель сидел на ящике с книгой на коленях и в задумчивости поглаживал подбородок, уставившись на паутину, висящую под потолком. Время от времени он мотал головой, будто кого-то отгоняет.

— Магометане… мм… — услышали мы бормотание. — Мы… маго-магометане. Почему же исповедников ислама зовут именно магометанами?

— Пээтер! — произнес Таммекянд жалобно. — Сосед, дорогой!

А тот и головы не повернул.

Вдруг я понял, какую ошибку мы допустили. Судя по жалобному голосу Таммекянда, и он догадался об этом. В таком деле, как наше, помощь Пээтера принимать было нельзя. Его нельзя даже близко подпускать к радиоуху. Потому что никто не знает, когда ему взбредет на ум уставиться в потолок. Такая привычка была у него, пожалуй, от рождения. Пээтер мог услышать научную истину и сразу же ее забыть. Но он никогда не соглашался забыть то, что для него оставалось неясным. Он надоедал своими расспросами всем учителям. И пока ответ не был найден, он как бы выключался из окружающего мира: ничего не видел, ничего не слышал. Для него больше ничего не существовало, кроме невыясненного вопроса.

— Пээду! — позвал Таммекянд еще жалобнее. — Ну послушай, Пээду!

Но Пээду не слышал. Он листал учебник истории и тихо бормотал:

— Мм… магометане… Почему этих исповедников ислама именно магометанами стали называть?

Теперь и Туртс понял, что случилось.

— Выставить! Выставить из команды!

Все мы понимали, что рискованно доверять свою судьбу эдакому молчаливому факиру.

Конечно, у сидящего за микрофоном Мюргеля может не появиться никаких вопросов. Но кто даст гарантию, что это будет именно так?

— Давайте освободим Пээтера от дежурства у микрофона, — предложил Таммекянд. — Нет, так нельзя. Просмотрим с Мюргелем все билеты, Подготовим его. Ответим на все вопросы и по десять раз будем спрашивать: «Здесь тебе что-нибудь не ясно?» Это будет в то же время тренировкой радиоуха.

И вот небо, покрытое мрачными тучами, прояснилось. Радостно подпрыгивая, мы побежали в класс. Теперь ни к чему «морской счет». Просто с Мюргелем надо пройти все билеты. Начали с последнего, двадцать пятого. А Таммекянд прикрепил к полу еще две кнопки. Туртса отослал обратно в студию следить за Мюргелем, наказал смотреть в учебник и не пропускать ни одного места, где у Пээтера могут появиться вопросы.

В таком труде прошли все четыре дня. С этим Мюргелем пришлось быть требовательным. При первой возможности он пытался уставиться в потолок.

Время от времени мы с Туртсом менялись местами. Туртс приходил наверх записывать информацию, а я или Таммекянд шли вниз, караулить Мюргеля.

К предэкзаменационному вечеру мы успели испробовать на Мюргеле все двадцать пять билетов. Наконец уже не осталось ни одного «почему». Ответы были найдены в учебниках, на картах, схемах и диаграммах. Я даже обратился однажды к учителю истории.

Радиоухо работало превосходно. А как мы теперь умели им пользоваться! Великое дело — тренировка! Мне, Туртсу и Таммекянду незачем стало даже заглядывать под парту. Щелчок — и кнопки на башмаках прирастают к тем, что воткнуты в пол.

Перед экзаменом мы пришли в школу раньше всех. Еще в парке засунули в пиджаки провода и сели на парадное крыльцо. Преисполненный возвышенных чувств, Туртс на этот раз превосходно имитировал трубу. У него была причина для радости. У нас наушник висел в рукаве на резинке, а Туртс очень искусно перевязал левую руку, положив наушник под последний слой марли.

Все другие товарищи по классу ходили по двору, уставившись в книжки, и что-то бубнили себе под нос.

А мы помалкивали. Благодаря радиоуху мы чувствовали себя смельчаками.

Около девяти в дверях класса появился директор.

— Камарик, Туртс… и вы втроем… — он показал на нас, — сходите в подвал и покачайте насос. Каждый по пятьдесят раз. Почему-то сегодня нет электричества.

Нас словно ветром сдуло. Но помчались мы не в подвал, а в радиоузел. Школа может побыть и без воды, от этого никто не умрет, а вот как быть с радиоухом?

— Все кончено! — произнес Туртс. Казалось, он вот-вот расплачется.

— Надейся тут на технику! — ворчал Мюргель.

Таммекянд ничего не говорил. Он, изобретатель радиоуха, переживал больше всех.

До экзамена оставалось двадцать пять минут. Двадцать пять минут для подготовки. Мы, как пантеры, набросились на учебники.

— Двадцать три ученика, двадцать пять билетов, — лихорадочно подсчитывал Туртс. — Последнему остается два билета. Если все будет хорошо, можно успеть их просмотреть. Ребята, я иду последним!

Таммекянд потребовал, чтобы ему дали право идти предпоследним. Я согласился выбирать из четырех билетов.

— В высших учебных заведениях всегда делают так во время экзаменов, — учил Туртс. — Тех билетов, что вытащены, бояться не надо. Нужно учить те, которые лежат на столе. Таким образом, учить приходится все меньше и меньше билетов.

Но когда мы взялись проверять, какие же билеты к нашей великой радости могли быть разобраны первыми, оказалось, что их нет. Вот чудеса! Мы не боялись ни одного билета!

Когда я с пятеркой вышел в коридор, перед комиссией осталось еще шесть человек. Среди них — Таммекянд и Туртс.

Честное слово, трудно устоять на месте. Последний экзамен! Я помчался в подвал, чтобы сообщить приятную новость истопнику Михкелю.

В тот момент, когда я отворил дверь, в подвале вспыхнул свет. Под открытой дверцей стояли Эймар и Мюргель. Мюргель вытаскивал из кармана пробки и подавал их Эймару.

Заговор! Вот почему не было электричества! Это устроили свои же одноклассники.

И вдруг я понял все. Нас так искусно провели — искуснее невозможно.

Что мне оставалось делать? Я повернулся и выбежал во двор, чтобы все обдумать.

Думал я до тех пор, пока Таммекянд и Туртс не сдали экзамен.

— Все, ребята! — сообщил Туртс одноклассникам, собравшимся возле лестницы. — Пятерку получил!

Он сиял вовсю, совсем забыв про радиоухо.

— И я! — радовался Таммекянд и сиял так же. — Ну, председатель совета отряда! И ты, Мюргель! Разрешите человеку, окончившему восьмилетку, пожать вашу руку!

Протянув руку, Таммекянд направился к ним. Он крепко пожал руку сначала Эймару, потом Пээтеру. Теперь, поразмыслив немного, я пришел к выводу, что двое ребят это заслужили.

Здравствуйте! (англ.).