Ирина Пивоварова - Однажды Катя с Манечкой

— Ничего себе! — воскликнула контролёрша. — Ну и дети пошли! Если у вас денег нет, сидите дома со своим батоном, а не ездите по паркам, да ещё без взрослых! Я одних вас всё равно не пропущу. Заблудитесь ещё!

— О-о-ой! Пропусти-и-и-те! — совсем уже трагически возопила Манечка. — Мы не заблу-у-димся! Честное сло-о-во! Честное африка-а-нское!

— Мы правда не заблудимся! — подхватила Катя. — Мы только погуляем и уйдём.

— Мы уток хотим покормить, — сказал воспрявший духом Костя. — Мы члены общества любителей природы. Мы очень уток любим. Они там у вас на пруду голодные плавают, а мы их покормим.

— С чего это они голодные? — возмутилась контролёрша. — Мы наших уток кормим!.. А если вы в воду упадёте? Кто за вас отвечать будет?

— Мы не упадём! — закричали Костя, Катя и Маня в один голос. — Честное африканское, не упадём!

— Нет, ну надо же! — снова удивилась контролёрша. — Что за дети чудные! Честное африканское какое-то ещё!.. Ладно уж, идите. Никакого сладу с вами, честное африканское! Уток они любят — скажите пожалуйста!

Ура! Их пропустили! Всё складывалось как нельзя лучше.

От радости Манечка забыла про пуговицу, Катя — про сваливающуюся туфлю, и они так рванулись вперёд, что Катина туфля подскочила в воздух метра на два, перевернулась в воздухе и упала прямо в клумбу с жёлтыми цветами.

— Как же мы её достанем?! — испугалась Манечка. Но и тут обошлось. Катя, как белка, скользнула в клумбу, и вот Катина туфля опять на ноге. Для удобства Катя завязала её верёвочкой, которой подпоясывала джинсы, замотала покрепче, чтобы туфля не сваливалась, и она сваливаться перестала.

Правда, стали сваливаться джинсы, но их можно было придерживать руками, чтобы не сваливались. А потом она вообще их отпустила пусть болтаются! На землю не падают — и слава богу! А чтобы они идти пе мешали, Катя снизу их подвернула.

Перво-наперво Катя, Маня и Костя устремились к лотку с мороженым. Постояли, поглядели, посчитали оставшиеся три копейки. Вздохнули. Дальше пошли по дорожке.

Вокруг было очень красиво. Аккуратные, ровно подстриженные кустики, подстриженные, как шары, деревья. Цветы на клумбах — красные, синие, жёлтые. Сами клумбы большие-большие! Раз в десять больше, чем в их дворе. А на некоторых клумбах, прямо посерёдке, стоят статуи. Всякие гипсовые дяденьки и тётеньки. В основном спортсмены. У них в руках были мячи, ракетки или вёсла, а одеты они все были в трусы и майки. У них у всех были мускулы и решительные лица. Костя на них внимания не обращал, но Кате с Манечкой они очень понравились. Особенно один футболист с мячом, чем-то похожий на папу, и одна пловчиха в купальнике, вылитая мама.

Здорово всё-таки! Хорошо на свете жить! Вот идут дети себе по дорожкам парка, жизнью наслаждаются. Травка зеленеет, солнышко блестит — всё в полном порядке. Даже вовсе и заблудиться расхотелось. Они идут и откусывают по очереди батон. Маня куснёт, Катя куснёт, Костя куснёт…

— Хватит вам, — говорит Костя. — Уткам оставьте. Сейчас будет налево пруд. Я знаю, я бывал там.

И правда, при повороте налево, у дорожки, нарисован на дощечке голубой круг с лодками, стоит красная стрелка и написано "Пруд".

— Вот так-то, — сказал Костя. — Видали? Я всё знаю. Со мной не пропадёшь.

Дошли до пруда. И там сразу увидали уток. Целый выводок уток плавал по пруду. И кое-где плавали лодки. А вода светилась, голубела, сверкала, была такая же весёлая, как небо над нею. Она как будто смеялась, эта голубая вода, и манила к себе, и говорила: "Скорее сюда, дорогие детки! Не хотите ли искупаться, покататься на лодочке, покормить симпатичных уток? Поглядите, как они плавают, как весело и деловито ныряют друг за другом, вниз головой, как смешно при этом торчат над водой их хвостики! Не хотите ли вот так же понырять? Что же вы стоите? Не теряйте времени! Раздевайтесь! Заблудиться вы ещё успеете! Ныряйте! Плавайте! Брызгайтесь, шлёпайте по мне руками! Я такая тёпленькая! Такая ласковая! Синяя! Голубая! А ну, кто первый?.."

— Я, пожалуй, искупаюсь, — сказал Костя. — Мне почему-то очень хочется.

— И мне, — сказала Катя.

— И мне тоже, — сказала Маня.

— Но только тут вроде никто не купается, — сказал, оглядываясь, Костя.

— Ну и что? — сказала Катя. — А мы будем!

— Подумаешь! — сказала Маня. — Конечно, искупаемся!

— Глядите, тут написано: "Купаться строго воспрещается!" — сказал Костя.

— А мы только один разик окунёмся и сразу вылезем!

— А тут написано: "Штраф десять рублей".

— А у нас всё равно денег нет, — сказала Катя. — Пусть штрафуют!

— А вдруг вода холодная? — сказала Маня. Она сунула в воду голую пятку и отдёрнула её. — Ой, ледяная! Нет, не буду я купаться. Вы купайтесь, а я лучше уточек покормлю.

— Правда, холодная, — сказала Катя. — Я тоже лучше буду уток кормить. А ну, Мань, дай-ка я хлеба отщипну!

— Тут и так мало! Не лезь. Я сама их накормлю. Ути- ути, идите сюда, вот вам хлебушка! Ути-ути-ути… — И чтобы Катя не отняла у неё хлеб, Манечка изо всех сил размахнулась и швырнула как можно дальше в воду кусок батона. А так как она стояла на самом краешке земли и к тому же отличалась необыкновенной неуклюжестью, то, потеряв равновесие, она, как куль, свалилась в воду.

Утки, деловитой гурьбой направлявшиеся было к Манечке, громко закрякав, поднимая крыльями фонтаны воды, прыснули в разные стороны.

Упав в воду, Манечка, шлёпая по воде руками и ногами, но не выпуская батона из рук, сразу же оглушительно заревела:

— А-а-а! Ма-а-ама! Тону-у-у!

Катя заметалась по берегу с криком:

— Маня! Держись! Сейчас мы тебя спасём!

А Костя Палкин, не долго думая, скинул с себя куртку и кеды и прямо в майке и брюках кинулся спасать Маню.

Он прыгнул в воду, и поскольку воды оказалось ему по колено, согнулся и, обхватив орущую Маню обеими руками, принялся вытаскивать её на берег, словно большое круглое бревно.

Тут же рядом раздался оглушительный свисток, и к ним подбежал служитель парка.

— Что за хулиганство! А ну, вылазьте!!! — закричал он. — Чьи дети?! По какому такому праву в воду, где не положено, лезете?!

Манечка стояла на берегу вся мокрая, и расстёгнутом на животе и прилипшем к телу платье и, громко хлюпая носом, размазывала огрызком размокшего батона по лицу слёзы и островки зелёной тины. Рядом дрожал мокрый Костя в трусах, майке и носках, чёрных от речной глины, перемазавшей ему ноги до колена. А служитель не унимался:

— Где родители? Кто за вас отвечать будет? Чего молчите — я всё равно всё про вас узнаю, от меня не скроете!!

— Дяденька, да ведь они не купались! — вступилась Катя. — Вот она у нас чуть не утонула, а он её спас! Что же вы их ругаете? Она ведь не нарочно! А он ведь герой! Ему надо дать медаль "За спасение утопающих", а вы его ругаете!