Ирина Пивоварова - Однажды Катя с Манечкой

— Алле, — сказал он.

— Матвей Семёныч, что с вами? — взволнованно спросила Вероника Владимировна. — Почему вы не откликаетесь?

— Большое спасибо. Всё в порядке, Вероника Владимировна, — неохотно и тихо ответил Матвей Семёныч. — Напрасно вы волнуетесь. У вас и своих дел много. Надо же понимать!

— Матвей Семёныч, вы не заболели? У вас голос какой-то странный.

— Нет, что вы, голос как голос… Благодарю вас, Вероника Владимировна. Не беспокойтесь, я вас прошу.

— Матвей Семёныч, милый, можно я к вам заскочу на минутку? Я тут написала незабудки в вазочке, и мне необходимо с вами посоветоваться. У вас ведь такое чувство цвета! Вы лучше всех разбираетесь в моей живописи! И Катя с Манечкой соскучились. Они для Альфы целую миску косточек приготовили! И вообще, Матвей Семёныч, у меня сегодня вышел потрясающий холодец, вы такого в жизни не ели!

— Вы очень внимательны, Вероника Владимировна. Холодец — это вещь прекрасная. Но я вас прошу, приходите без холодца, мне и так будет приятно. И вы уж, ради бога, извините, что я сегодня не совсем в форме. Просто я подсчитал, что уже три года не видел свою дочь, а её детей, то есть своих собственных внуков, не видел вообще ни разу в жизни.

— Мы сейчас придём…

Вероника Владимировна повесила трубку, сняла со стены свой самый лучший натюрморт с незабудками, положила на тарелку аппетитный кусок холодца с хреном и вместе с Катей и Манечкой отправилась к Матвей Семёнычу. Катя с Манечкой тащили в миске косточки для Альфы и всю дорогу спорили, кого Альфа любит больше, Катю или Манечку.

— Меня, — говорила Катя. — Я её глажу чаще.

— Нет, меня, — говорила Манечка. — Я её чаще за ухом чешу.

…На этот раз Матвей Семёныч открыл дверь сразу. Он был в полосатой пижаме, и голос у него был уже не такой грустный.

— Ах, какая замечательная картина! — воскликнул он. — Какие чудесные незабудки! Вы, Вероника Владимировна, талантливый художник, надо же понимать. А на меня, старика, не обращайте внимания. Временный спад. Я уже в форме. Как-никак бывший фронтовик. А бывшему фронтовику нельзя киснуть!

— Да, Матвей Семёныч, конечно, — засмеялась Вероника Владимировна. — А можно мне подарить вам этот натюрморт? Я его специально для вас ведь рисовала.

— О-о, мне будет очень приятно! Очень! Я ваш большой поклонник, Вероника Владимировна. И хотя я бывший бухгалтер, но всё же в хорошем кое-что смыслю.

Катя и Манечка прикрепили натюрморт кнопками к стене, причем неуклюжая Манечка два раза укололась, но виду не подала (неловко было перед Матвей Семёнычем, который на войне воевал и был очень смелый). А потом Катя с Маней отнесли Альфе на кухню миску с косточками, и Альфа грызла косточки, а Матвей Семёныч любовался натюрмортом.

А потом все пили чай с вареньем из облепихи, которое прислала Матвей Семёнычу с Дальнего Востока дочка Надя, и после чая Вероника Владимировна и Катя с Манечкой пошли домой.

— Садись, — сразу сказала Катя Манечке, как только они пришли к себе в детскую. — Садись. Будем писать письмо.

— Какое письмо? — удивилась Манечка.

— На Дальний Восток, Матвей Семёнычевой Наде.

— А что мы ей напишем?

— Чтобы приезжала побыстрей. Сколько можно на своём Дальнем Востоке сидеть? А Матвей Семёныч всё один да один. Это у каждого терпение лопнет, не только у бывшего фронтовика! Как она только не понимает, а ещё главный бухгалтер!

— Ага, — сказала Маня. — Глупая какая! А ещё главный бухгалтер!

И Катя с Манечкой (вернее, одна Катя, потому что Манечка совсем ещё коряво писала, как вы сами уже поняли) написали письмо на Дальний Восток дочке Матвей Семеныча Наде.

Вот что было в этом письме. Привожу его без ошибок

"Дорогая Надя. Скорее приезжайте. Потому что ваш папа очень старенький и скучает. Не забудьте, пожалуйста, привезти ваших детей Гришу, Павлика и Анечку, потому что мы с ними хотим познакомиться и играть в лапту, прятки и фантики. А ещё мы им покажем нашего Бобика и Зюзю. Шлём большой привет от мамы и папы. Катя и Манечка Сковородкины".

Они сами отнесли письмо на почту и попросили какого-то длинного мальчишку сунуть письмо в почтовый ящик.

А когда они, очень довольные тем, что выполнили такое серьёзное дело, вернулись с почты, то неожиданно встретили в подъезде, возле почтового ящика, Матвей Семёныча с Альфой. Матвей Семёныч читал Альфе вслух письмо, и Альфа громко лаяла от радости. Потому что письмо было от Нади и в нём Надя писала, что через неделю со всей семьёй приедет в отпуск в Москву к Матвей Семёнычу и, если он захочет, заберёт его с собой на Дальний Восток.

— Вот видишь! — обрадовалась Катя. — Наше письмо подействовало!

— Ага, — сказала Манечка. — Вот мы какие! Нас все боятся и слушаются!

Однажды Валентин Борисович со своими дочками Катей и Маней отправился в Зоопарк. День был зимний. Маня и Катя были одеты в меховые шубки, на ногах сапожки, а на головах вязаные шапки. У Кати — с круглым помпоном, у Мани — с кисточкой.

Катя с Манечкой с большим удовольствием шли, держа папу за руки, Катя — за правую, Маня — за левую, и вертели по сторонам головами.

Манечка сушки с маком грызла. У неё в правом кармане лежало три сушки и в левом — четыре. Всего семь. Вот она их и грызла.

А Катя подкидывала ногой льдышку. Запульнёт подальше, дёрнет папу за руку, покажет ворону на дереве:

— Пап, а пап, погляди, какая ворона красивая! — И тут же стихи сочинит:

Вот ворона чёрная,

Чёрная, учёная,

У неё учёный дар

Громко каркать "кар-кар-кар".

Потом на старинный дом с колоннами поглядит.

— Ух ты! — скажет. — Какой дом красивый! Вот бы в таком доме жить! Я бы в том окошечке жила, а ты, папочка?.. И снова стихи сочинит:

В том окошке бы жила,

Чай с баранками пила,

Папу в гости приглашала,

Ну, а Маньку не звала!

— Ну и не надо! — обиделась Манечка. — Я бы сама тебя не звала, очень ты мне нужна.

Манечка важная шла. Под мышкой кукла Зюзя (она тоже в Зоопарк попросилась). Ноги спереди торчат, а голова сзади растрёпанная высовывается. Кукла Зюзя большая неряха, всегда причёсываться забывает. Вот в Зоопарк пошла, а не причесалась. И шапку не надела, глупая. Простудится ведь!

А Манечка шла в красивой новой шапке. На сапожках "молнии" не спущены, шубка на правильные пуговицы застёгнута — приятно посмотреть. Даже платки носовые из карманов, как обычно, не высовываются и до земли не свешиваются!

Маня шла и задавала папе вопросы: