Айрин Хант - Недобрый ветер

Работенка досталась Чарли на серебряном блюдечке — его рекомендовал другой родственник, король преступного мира, гроза своих соперников и конкурентов. Чарли мог бы козырять именами до глубокой ночи, во, к счастью, стемнело, и, согласно инструкции хозяев, ему предписывалось остановиться на ночлег в гостинице. Я хотел поблагодарить его и распрощаться, но Чарли и слышать об этом не желал; он повел нас ужинать. Оставив автомобиль у гостиницы, мы отправились в маленькое кафе по соседству. С робостью бедняков мы с Джоем выбрали в меню самые дешевые блюда, а Чарли заказал большущий бифштекс. Я знал, что мне это не по карману, но меня обуяла гордыня, сродни бахвальству Чарли, и я предложил заплатить за него: ведь у меня в бумажнике двадцать долларов! Но Чарли замахал руками:

— Ни за что на свете, братишка! У меня этого добра хватает, а скоро еще больше привалит. Старик Чарли платит за все!

На том я поладили. Поев, мы еще долго сидели за столиком, я и Джой расплачивались за угощение, внимательно слушая россказни Чарли и притворяясь, что нам жуть как интересно. Когда наконец Чарли достал бумажник, оказалось, что у него одни крупные купюры.

— Обидно менять двадцатку, счет-то чепуховый, — сказал он, — но мельче у меня нет. — И он с некоторым раздражением стал рыться в карманах.

И снова меня охватил тот зуд, который недавно побуждал заплатить за всех. Чарли мне совсем не нравился, я надеялся, что никогда больше его не увижу, но меня так и подмывало прихвастнуть; мол, и у меня есть бумажник, в котором водится деньжата, и вообще я ничуть не хуже этого болтливого гангстерского прихвостня.

— Постойте, я вам сейчас разменяю. — Я достал десятку, пятидолларовую бумажку и пять бумажек по доллару.

Чарли не мог скрыть удивления.

— Э, да у тебя неплохо идут дела, братишка!

Помахав своей банкнотой в воздухе, он протянул ее мне, забрал мои доллары и расплатился с официанткой, оставив щедрые чаевые. На улице мы с Чарли расстались и отправились искать ночлег. Во мне стало расти какое-то беспокойство; я заметил, что у Джоя довольно угрюмый вид. И тут я понял, что мне не удастся расплатиться за ночлег, нельзя же, в самом деле, в уплату пятидесяти центов предлагать двадцатидолларовую купюру. Джой словно читал мои мысли. У меня есть пять бумажек в один доллар и еще семьдесят пять центов, — сказал он. Пока что мы расплачивались за все серебром и медяками, которые накопил Джой. Видно было, что он на меня дуется, и поделом мне!

В бедном захудалом квартале мы отыскали подходящий дом. Хозяева пустили нас переночевать за пятьдесят центов. На следующее утро Джой расплатился с ними, а потом заплатил и за завтрак в дешевой закусочной. Почти весь день мы прошагали пешком, только два раза нас подвезли до ближайших городков. Тем временем подморозило, погода заметно портилась. Водитель, пустивший нас в свою машину, сказал, что на Техас надвигается северная стужа. Я поглядел на дырявые ботинки Джоя и вспомнил, о чем думал еще в теплой Луизиане. Прежде чем мы достигнем заснеженных краев, я должен раздобыть для Джоя теплые боты. Водитель ссадил нас в городке, и первым делом мы отправились на поиски обувного магазина. Нам попался не магазин, а сапожная лавка, тусклая, тесная, с закопченным потолком. На полках вдоль стен стояло несколько коробок с обувью. Худой мужчина с кислым видом поднялся нам навстречу. В лавке чем-то отвратительно пахло. Но мне было все равно, лишь бы поскорее купить боты. Стоили они полтора доллара, заодно разменяю свою двадцатку, решил я. Когда я протянул хозяину деньги, он как то гнусно на меня посмотрел.

— А мельче у тебя нет?

— Нет, — ответил я.

Он повертел купюру, сложил ее, потом разгладил ладонью.

— Где ты ее украл? — спросил он.

— Я не крал, я работал в балаганах в Батон-Руже, эти деньги целый месяц копил.

— Складно врешь. Где это видано, чтобы у мальчишки водились такие деньжищи! — Он внезапно подался вперед и выпалил мне в лицо — Выкладывай, где ты их стянул?

— Говорят же вам, не крал я их. Если не хотите продавать боты, отдайте деньги и я пойду в другой магазин.

— Э, нет, как бы не так. — Он отдернул руку с ассигнацией и стал вертеть ее, разглядывая на свет. Мимо входа в лавку по тротуару проковылял человечек, похожий на кролика, и хозяин окликнул его:

— Эй, шериф, зайдите на минутку.

Человек недоуменно выкатил глаза:

— Ты что, Альф? Зачем я тебе понадобился?

— Я прошу вас зайти. Еще не привыкли к новому званию? Впрочем, понятно, ведь вас только на днях избрали.

Человечек очумело замотал головой и нахмурился. Хозяин лавки направился к нему.

— Так вот, шериф, у вас большой опыт, скажите-ка, ведь это фальшивая ассигнация, верно? Посмотрите внимательно и скажите.

Человечек судорожно проглотил слюну, посмотрел на нас с Джоем и снова перевел взгляд на хозяина.

— Как будто бы, вроде ты прав, Альф. Как будто…

— Вы на меня не ссылайтесь, шериф. Скажите ваше мнение, чтобы эти малявки слышали: фальшивые деньги или не фальшивые?

— Гм, гм, пожалуй, фальшивые, Альф. Точно, подделка.

— Ну вот. Это все, что я хотел узнать, Спасибо, шериф. Теперь идите отворяйте тюрьму. Вскоре я вам кое-кого доставлю.

Человечек зашаркал прочь, а хозяин повернулся к нам:

— Вот что, детки, только пикните, и я вас надолго упрячу. Младшего отправят в воспитательный дом, а ты, дружок, и для кутузки годен. Посмотрим, как тебе там понравится. Даю вам последний шанс. Так уж и быть, берите боты, а ассигнация останется у меня. Передам ее в полицию, пусть ищут фальшивомонетчиков. Итак, выбирайте — боты и брысь отсюда или пикнете только и уж тогда пеняйте на себя.

Я знал, что мы беспомощны. Он мог наговорить на нас все что угодно, выдумать любую небылицу, представить хоть дюжину лжесвидетелей, заставить их быть с ним заодно. У меня чесались кулаки отдубасить его, но я вовремя спохватился. Он лжец и вор, но мы у него в руках. Подхватив коробку с ботами, мы вышли из лавки. Джой посерел; наверно, и у меня вид был не лучше. Я лишь разок оглянулся, хозяин, прищурив глаза, смотрел нам в спину с гадкой ухмылкой. Не сказан друг другу ни слова, мы поспешили убраться из городка. Уже на шоссе я взглянул на Джоя и увидел на его щеках слезы. Мм побрели по дороге, на сердце у меня прямо ковши скребли. Наконец я заговорил:

— Я во всем виноват, Джой. Если бы не расхвастался, мы могли бы заплатить за боты мелкими купюрами и у этого негодяя не возникло бы соблазна. Словом, я круглый дурак и заслуживаю такого пинка в зад, чтобы лететь отсюда до самой Омахи.

Джой, смахнув ладонью слезы, улыбнулся.

— Мне-то что обижаться? Ведь ты мне купил боты за двадцать долларов — у кого еще есть такие! — воскликнул он, подражая снисходительному тону Чарли.