Зента Эргле - Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Ну, нечего дуться, я не про вас говорил. Ведь вы все равно что мальчишки, — извинился Майгонис.

— Но с этим привидением они так влипли! — повеселела Мара. — Один мальчишка в магазине слышал, как рыбачки рассказывали нашей Шульцихе про привидения. Индейцы задумали над нами подшутить. А вышло наоборот — сами в дураках остались. Назавтра утром мать Меткого Гарпуна перебирала белье и хватилась двух простыней. Марцис стал боком пробираться к двери. Мать сразу поняла, чья это проделка, и строго наказала — чтобы к вечеру простыни были. Да где ему взять — мы-то не отдали. Тогда мать рассердилась и заперла могучего вождя в старую будку для сетей. Пригрозила, что не выпустит, пока он не скажет, куда девал простыни. Его товарищи что только не делали, чтобы освободить своего вождя, но ничего не вышло. Так сегодня утром тот чуть ли не на коленях просил сестру выручить — сходить за простынями. Сам все рассказал про привидение и просил передать, что больше это никогда не повторится. Карманную батарейку, говорит, пускай себе оставят, если хотят.

— Очень нужно! — фыркнул Алька. — Она, кажется, у тебя, Майгонис?

Майгонис вытащил из кармана сокровище. Батарейка была не простая — с переключателем на белый, красный и зеленый свет.

— Отдайте ее своим новым подругам, — сказал Алька, вручая батарейку Маре.

— И передайте этим чубукам, пусть они не путаются у нас под ногами, — добавил Майгонис.

— Не чубуки, а чилкуты, — поправил Гунтис.

— По мне хоть чувяки, — махнул рукой Майгонис.

— Льет как из ведра, — выглянув утром в окно, досадливо поморщился Майгонис. — Плакала наша рыбалка.

— Не ной! Давайте лучше устроим турнир по настольному теннису, — предложил Алька.

— Это можно, — успокоился Майгонис. У него было больше всего шансов на победу. Вскоре началась увлекательная борьба. Первый сет выиграл Майгонис, а второй — Алька. Сейчас шла третья, решающая партия.

— Четырнадцать — десять! — ликовал Майгонис.

— Мы еще посмотрим, кто кого! — сквозь зубы выдавил Алька, и, извернувшись всем телом, принял особенно трудный мяч Майгониса. Борьба обострилась. Даже девочки и Вовка прекратили играть в «Цирк», а Гунтис отложил книгу.

— Двадцать — восемнадцать! Жми, Алька!

В этот самый напряженный момент дверь в столовую отворилась и в ней показалась Шульце.

— Это еще что за новая мода! — выговаривала она. — Где дежурный по кухне? Дров не наносили. Вы, может, думаете, что у меня сто рук?

— Сейчас, сейчас иду! — нехотя буркнул Майгонис. — Чуть что — уж сразу ворчать.

Именно в этот момент Алька послал решающий мяч. Двадцать два — двадцать в его пользу, ура! Майгонис отшвырнул ракетку и выбежал за дверь. Он расстроился из-за проигрыша и во всем винил хозяйку.

— Вот вам дрова, — Майгонис с маху грохнул об пол охапку сырого хвороста.

— Ай-ай-ай, кто же так делает! Сложи-ка поровней, — распорядилась хозяйка, — да принеси еще охапки две из-под навеса, там, верно, посуше.

Наносив дров, как ему казалось, по крайней мере на неделю, Майгонис уже собирался уйти из кухни, как Шульце дала ему новую работу.

— Вот возьми повяжи мой старый фартук и почисть котлы.

Она положила перед мальчиком тряпку, стиральную соду и баночку с белым морским песком.

— А когда котлы вычищу, тогда можно уйти?

— Тогда и видно будет, — не обнадежила хозяйка.

Майгонис вздохнул и взялся за работу.

— Янка, чего ты стоишь, как телеграфный столб, бей! — кричали за дверью.

— Ну и мазила, вот так лапша! — громко смеялась Мара.

Игра в настольный теннис продолжалась без Майгониса.

Повариха резала мясо. И она была не в духе: из-за дождя сорвался давно задуманный поход за ягодами с местными кумушками.

— Готово! — сказал Майгонис, подавая хозяйке большущий котел. — Хоть девчонкам в комнату вместо зеркала вешай.

— С боков как будто ничего, — похвалила Шульце, — а дно на что похоже? Кто же дно чистить будет?

— Все равно опять закоптится, — оправдывался Майгонис.

— Рассуждать после будешь. Ты начисть, как полагается.

— Это вы нарочно придумали, чтобы я не играл в теннис, — прошипел он. — И вообще такую работу мы не обязаны делать.

На кухню вошла Вовкина мать.

— Чем ты недоволен? Такой большой мальчик, неужели тебе трудно вычистить две-три кастрюли?

— Пусть мне дадут другую работу, а кастрюли пускай чистят девчонки.

— Ты сегодня дежурный по кухне, значит должен делать все, что велит хозяйка. В лагере такой порядок, — вмешался в спор Гунтис.

— Если хочешь знать, мне этот твой порядок уже вот по-сюда. — Майгонис выразительно провел пальцем по горлу. — Здесь со скуки сдохнуть можно!

— Что ты сказал? Повтори еще раз! — Алька придвинулся к Майгонису.

— И повторю. Думаешь, я боюсь? — Майгонис угрожающе закатал рукава.

— Ты должен сейчас же извиниться перед товарищ Шульце и дочистить котел, — строго сказал Алька.

— И не собираюсь!

— Ладно, — принял решение Алька. — Я извинюсь за тебя. И котлы тоже начищу. Только ты не вздумай жить здесь за чужой счет, паразит этакий!

— Это я — паразит? Я? — Майгонис сгоряча кинулся на Альку.

— Да, ты!

Гунтис бросился между ними.

— Пускай он не обзывает! — кричал Майгонис.

— Сперва извинись! — снова потребовал Алька.

— И не подумаю! Тогда уж лучше в Ригу… — Майгонис схватил плащ и выбежал на улицу.

— Счастливого пути! Смотри не заблудись! — послал ему вдогонку Алька.

— Простудится еще, — забеспокоилась Янкина мать.

— Ничего, небось скоро вернется, — успокоила ее Вовкина мать. — Куда ему деваться. Поезд в Ригу идет только вечером.

Добежав до леса, Майгонис остановился, раздумывая, что делать. Денег на билет нету, а зайцем ехать не хочется — неприятностей не оберешься. Пошел бы пешком, но Рига далеко, засветло не дойдешь. Придется подождать, может быть приедет дядя Криш.

Майгонис свернул с дороги и побрел тропинкой, которая вилась вдоль быстрой речушки. Он обдумывал происшедшее. Надо же было этой Шульцихе встрять как раз в тот момент, когда победа была у него почти в кармане. Загорелось ей котлы чистить!

Так размышлял Майгонис, не замечая, что за ним уже долгое время следуют два индейца. Выждав удобную минуту, когда тропка юркнула в кустарник, они внезапно напали.

— Ага, теперь ты попался, бледнолицый! — ликовали они, скручивая пленнику руки за спиной.