Анатолий Чупринский - Емеля

Указатели поворотов, стоп-сигналы, молдинги, все чин-чинарем.

Первый же выезд Емели на трассу обернулся ДТП. На перекрестке проселочных дорог столкнулся со ступой Бабы Яги. Авария не Бог весть, какая. Так, помялись оба чуть-чуть. У емелиной печи один кирпич сбоку вылетел. У ступы Бабы Яги и того меньше, едва заметная царапина.

А как все хорошо складывалась поначалу! Мчался Емеля на своей печке! Аж дух захватывало-о! Побереги-ись, прохожий!!!

Только ветер свистел в ушах, да мелькали придорожные кустики. Что там впереди? Разве имеет значение? Главное — движение, почти полет! Чего и не хватает загадочной русской душе! Ощущения полета-а!

А потом, как водится, расплата!

ДТП! Крику было!

Ягу тоже понять можно. У нее ступа новенькая, последней модели. Заморского производства. Только что из салона. Вся из себя красная, молдинги белые.

Она, между нами, баба скандальная. Одно слово, Яга!

— Куда прешь, деревенщина! Не видишь, я еду!?

— У меня преимущество! Знак, какой? Уступи дорогу!

— Я женщина! Ты слепой или тупой!?

— На дороге все равны! Правила соблюдать надо!

Тут как из-под земли Леший гаишник вырос. Когда надо, их днем с огнем не сыскать. А тут здрасте, я ваша тебя!

— Та-ак! ДТП, стало быть? — улыбаясь от уха до уха, констатировал Леший. Улыбка у него и в самом деле такая, от уха до уха.

— Нарушаем, стало быть!

— Кто нарушает, кто нарушает?

— Обои нарушаете! Превышаете, не соблюдаете!

— Ты разберись сначала!

— Помолчите, женщина! И предъявите документы! И вы — тоже!

Это он к Емеле обратился. И все с улыбкой. Доброжелательной такой улыбкой.

Делать нечего. Яга и Емеля протянули Гаишнику свои корочки. Леший корочки взял и, по-прежнему, улыбаясь, внимательно их изучает. А сам все улыбается, как кот на масло. Или на сметану. Или на сардельки производства фирмы «Велком».

— Та-ак! Наина Киевна Горыныч! Вы, стало быть?

— Сам не видишь? Не признаешь? Меня любой первоклассник знает.

— Помолчите, женщина! На фотографии вы по-другому выглядите!

— Дык это когда было-то? Я права получала еще в позапрошлом веке!

Баба Яга, в самом деле, не соответствовала дурацкому сказочному представлению о нечистой силе. Эффектная молодая женщина, стильно одета. Деловая вумен! Кроме того, очень сексуальная. Даже где-то сексапильная. Это вам не кот начихал!

— Права поменять надо. А вы? Емельян Иванович Иванов! Так?

— Ну!

— Нарушаем! Превышаем! Не соблюдаем!

Тут, как бы, раздался гром небесный. На перекресток выехал Байкер. С ревом и визгами, все как положено. На самом супер навороченном мотоцикле.

Описывать двухколесное сооружение нет смысла. Одно слово, Харлей Дэвиссон. Харламов и Денисов, если уж по-нашему, по-российски.

Сам Байкер здоровенный такой. Не хилей Ильи Муромца. Только весь в черной коже с заклепками на всех местах. Да рыжие патлы до плеч.

Лешак гаишник, само собой, его тормознул. Палочку выставил.

— Нарушаем! Не соблюдаем! Превышаем!

— Фильтруй базар, папаша! Не тридцать седьмой год! А то засуну эту палку тебе в левое ухо, выну из правого. Мозги-то прочищу. Дай дорогу!!!

— Эй, добрый молодец! — вдруг обаятельно заулыбалась Яга, — Я за тобой давно наблюдаю. Носишься все мимо, как угорелый. Все мимо, да мимо. Заехал бы в гости…

Байкер оценивающим взглядом окинул Ягу с ног до головы. Одобрительно ухмыльнулся. Яга, покачивая бедрами, подошла к нему поближе.

— Когда ждать? — откровенно в упор спросила она.

— В четверг! — тоже улыбнувшись, ответил Байкер, — Сразу после дождя.

— Заметано. Нам дождь организовать, раз чихнуть! Уж не хуже Лужкова!

— Эй, господа хорошие! Может, сначала с ДТП разберемся?

— Закрой поддувало-о! — рявкнул Байкер.

Байкер взревел своим мотоциклом, как трехголовый Змей Горынович и скрылся за поворотом. Яга, мечтательно улыбаясь, смотрела ему вслед.

Не прошло и секунды, как вслед за ним, из-за леса на перекресток на лихом коне выскочил натуральный Опричник. Меч наголо, глаза горят, кудри развеваются по ветру. Конь у него под стать. Копытами так и бьет. Один в один Добрыня Никитич со всем известной картины «Три богатыря» всем известного художника.

— Демона не видали? Весь в черном такой! На двухколесном драконе!

— Проезжайте, гражданин! Проезжайте! Не создавайте пробки!

— Э-э-эх-х!!! — закричал Опричник.

Трое участников ДТП, как по команде, потрясли головами, сплюнули через плечо.

Леший вздохнул, повернулся к участникам ДТП. К Яге и Емелюшке.

— Будем составлять протокол! — с тоской в голове, заявил он.

— А то! — заявила Яга, — Что с него взять? Голь перекатная!

Короче, отобрали у нашего Емелюшки права на управления всеми транспортными средствами всех категорий. Загнал он самоходную печку обратно в сарай. В гараж, вроде. Сам на старую печку взобрался.

Старые сапоги не жмут, неказисты, да ног не испортят.

Во дворце все по-прежнему. Тишь, гладь, да размеренная жизнь. Звуки кларнета. Клара к международному конкурсу готовится. Словом, те же интриги, же вопросы.

— Как там электорат?

— Весь народ веселится и ликует!

— Указов, постановлений всем хватает?

— В самый раз!

— Может, каких законов не достает?

— Законов мало не бывает.

— Держим руку на пульсе.

— А с выборами что?

— Отменить надо! Одна морока! Все равно, альтернативы Вам нет!

— Что у нас за страна такая? Чего ни хватишься, ничего нет. Законов хороших нет, любви нет, Бога нет, альтернативы тоже нет, — искренне сокрушался Царь. — Клара! Как моя дочь? Что-то ее не видно?

— Наш рейбенок райзвивайса гармонишно! — ответила Клара. И перевернула очередную страницу очередной толстенной книги. Демонстративно.

А царевна Яна, чуть, что не по ней, хлопнет дверью и уходит в сад. Бродит там, среди яблонь, стихи какие-то туманные наизусть вслух бормочет. Может, классика, какого, может, сама сочиняет.

Переходный возраст, одно слово.

В один из дней случилось невероятное. О чем наша бедная Яна и мечтать не могла.

Наткнулась она в собственном царском саду на… нашего Емелю. Тот лежал себе под яблоней. На спине, нога на ногу. Наблюдал, как царские яблоки с веток падают.

И опять невидимый Великий дирижер, (кстати, сидевший в этот раз на яблоне, на ветке, на самой верхотуре!), взмахнул палочкой, и… зазвучала тихая мелодия…

…Яна остановилась прямо перед Емелей. Уперла ручки в бока и принялась его сверлить осуждающим взглядом. А Емеля, ну, никак не среагировал. Скосил одним глазом, смерил ее с ног до головы и опять уставился на ветки яблонь.

— Вы чего это разлеглись? В чужом саду.… На чужой траве…

— Сама приглашала в гости. Или забыла?

— Если думаете, вы такой неотразимый, и вам все дозволено, то глубоко ошибаетесь! — презрительно, (по возможности!), сказала Яна.