Владимир - Жених и его невеста

— Мама, зачем ты так говоришь? Ты хочешь, чтобы я убежал из дома и жил в детдоме?

Женщина сгорбилась, и плечи у неё задрожали.

— Это всё вы! — крикнула она и бросилась к двери. Евсееч встал на одной ноге, а потом вновь сел, потянулся к костылю, посмотрел на мальчика узкими щёлками заплывших от побоев глаз и вздохнул.

— Ешь горбушу с хлебом. Она очень солёная. Будем собираться домой. Вот какой коверкот получился. Она отойдёт.

— Само собой, — сказал мальчик, отрывая плавник.

— Она устала на работе. Вот и сердится на нас. Давай я тебе рыбину заверну в бумагу, а мама её вымочит или суп сварит. Сегодня целый вагон разгружали горбуши. Мне тут грузчики принесли много. Она очень вкусная, но только нужно вымачивать. Зальёшь водой, а утром можешь есть.

— А мы совсем хорошие, но она думает, что плохие. Я вам суп сварю и принесу. Вы только один чай пьёте. Почему же вы не поженитесь как-нибудь. …Вы не инвалид, вы очень нужный человек. …Как кому? Мне и Ольге.

Весна в Шанхай приходила медленно и трудно. Выдавались тёплые деньки, и тогда с крыш бараков капала вода и по дороге сновали стайки воробьёв, которым нравилось копаться в дорожном мусоре. Разговоры о банде грабителей временно утихли. Обсуждали на станции странное событие — на стенах вокзала, магазина, сельсовета и проходной элеватора появились листовки с карикатурами: мужчина в шубе бьёт бичом мальчишку, лежащего на санках. Надпись поясняла: «Конюх сельсовета Привалов избил сына фронтовика Игоря Бабушкина и инвалида-танкиста, орденоносца Степана Воронова. Позор коммунисту. Он не достоин быть членом ВКП(б)!»

В школе брали образцы почерков. Опрашивали учащихся старших классов. Игорь видел такую листовку и сразу догадался, кто нарисовал её. Конечно, так хорошо мог это мог сделать лишь один человек. Вася рисовал даже портреты из книг. Привалова не наказали, а Васю хотели исключить из школы. Его возили в район, строжились, требовали, чтобы назвал сообщников, но тот никого не выдал. Братья Соломины собрались за сараями, курили и что-то обсуждали.

Игоря недавно попросили поиграть неподалёку, катая санки, но при появлении милиционера изображать паровоз и свистеть в настоящий свисток. Милиционер не приближался, но к баракам пришли тётки. Одну он видел, выходящей из сельсовета, а две других были незнакомы. Они подозвали его к себе, но он, издавая звуки, трогающегося паровоза, засвистел в свисток, а лишь потом медленно направился к женщинам. На все вопросы отвечал нехотя, словно ничего и никого не знает. А спрашивали о хулиганах, которые воруют уголь на складе. Были бы тётки по умней, посмотрели бы на трубы и определили в каких комнатах топят дровами, а где чёрный дым, там, в печи горит уголь.

Он пошёл к Ольге. Ветер дул со снегом. Нужно сидеть дома, не высовывая носа. Он набрал самых больших бакулок из своего запаса, который помогли сделать Валерка и Славка. Дров осталось мало. Мальчик переживал, что в комнате будет холодно. Мама опять будет расстраиваться и плакать. До конца весны дров не хватить. Вмешались мальчишки, сказав, что это поправимо, если на пилораме набрать чурочек, а у мастерской постоянно собирать отходы. Пусть не очень переживает.

Иногда Игорь возвращался с пустыми санками, так как бакулки кто-то унёс. Валерка договорился с главным столяром, чтобы бакулки не выбрасывали на улицу, а складывали у двери, а когда они приедут на санках, то уберут все опилки и щепки от станков и верстаков. Пока мальчики были в школе, Игорь ездил к мастерской. Только ему разрешалось заходить в цех, грузить санки отходами. А один старый столяр положил на санки сколоченный ящичек, помог нагрузить его доверху. Валерка и Славка с другими незнакомыми ребятами укладывали бакулки. Мама обрадовалась, когда увидела, что все сени до потолка заполнены кусками дерева, которые могут отлично гореть, давая горячий чай и суп из капусты и картошки, который почему-то мама называет щи и варит каждый день. Бабушка всегда варит суп из фасоли, из гороха, из пшена, а ещё у неё отлично получаются затируха, молочная лапша, красный суп-борщ и похлёбки с огурцами, с галушками, грибами и клёцками. Она умеет варить кашу из тыквы, парить свёклу и кукурузу, но самая вкусная у неё получается запеканка из картошки с кусочками обжаренного сала и залитая взбитыми яйцами.

Прошлой весной они красили отваром луковой шелухи яйца, бабушка пекла коврижки и тихо их называла особенным словом — «паска». На высокой коврижке она из полосок теста вылепила крестик. Мама уже давно не пекла в духовке ни пирожков с капустой, ни булочек с повидлом, ни ватрушек с творогом, а лишь иногда приносит из вокзального буфета разрезанную булочку и вставленным кусочком колбасы. Вот и вчера принесла такую булочку. Он разделил её на две части, но мама сказала, что уже поела, когда сдавала смену.

Такая вкусная булочка не повредит больной Ольге, потому что её нужно навестить. Эта вздорная девчонка объелась сосулек, хотя предупреждал, что нельзя много есть, можно простудить горло. Он съел только одну, и то немного утром было больно глотать. Она съела три. Ей Слава обещал принести из колка берёзового сока, чтобы она не болела. За зиму столько раз лежала в постели. Игорь уже не помнит. Тётя Аня давала ему полбутылки молока, и он нёс Ольге, чтобы она пила горячее. Корова у них вот-вот должна отелиться. Он не знал, что это такое, но был уверен, что Глинские станут жить хорошо.

— Ты сколько раз ещё будешь болеть? — спросил он, снимая с валенок, присланные бабушкой галоши.

— Я уже и не сильно болею. Вот только голова почему-то кружится, и в глазах летают чёрненькие мушки.

— Прогоняй ты их, чтобы не летали. Это тебе не повредит, — сказал Игорь по взрослому, как дядя Гриша, разворачивая крохотный свёрточек. Ольга взяла половинку булочки с ломтиком колбасы тонкими бледными пальчиками. Он отошел подальше к столу, где всегда занимается Вася, чтобы не ощущался запах колбасы. За дорогу он несколько раз хотел остановиться и чуть-чуть укусить мягкую белую ароматную булку, но не остановился, потому что знал — эта булочка её спасёт от смерти.

— Давай пополам, — сказала девочка, приподнимаясь на подушке.

— Ну, тебя. Я объелся вчера. Мама приносила пять штук, и сегодня Евсееч угощал.

— Врёшь ты всё. Денег у вас нет. Евсееча в больницу увезли. У него рана открылась.

— Не вру. Только пошутил. Разве теперь нельзя с тобой пошутить? …Не хочу что-то. Правда, я ел. А это тебе.

— А я карточки нашла, — сказала тихо Ольга. — Они были в валенке. Они провалились из карманчика.

— Ты теперь не умрёшь?

— Зачем мне умирать, если ты пришел.

Он хотел сказать, что слышал, как мама и тётя Аня разговаривали на крыльце про Ольгу, что у неё критическое состояние, что она такая слабенькая, что даже может и умереть, потому что весной обострение. Но спросил: