Надежда Сапронова - Когда деды были внуками

Ни второй, ни третий день не принесли ребятам ничего хорошего. Вести были те же: на работу не берут.

На четвертый день решили отправить ребят на другие шахты, искать своего шахтерского счастья самим.

Дали им харчей на три-четыре дня, а тетенька Анна сунула еще узелок с баранками — от себя.

Вышли одновременно: земляки — на работу, ребята — на ее поиски. На улице их встретил старый знакомый: осенний мелкий, частый дождичек. Поежились ребята. А Семен, заметив это, схватил их в охапку, стукнул лбами, отскочил, подмигнул и крикнул, догоняя своих:

— Раз дождь встречает — значит, удача будет. Примета верная. Не робей, ребята!

А навстречу ему уже несся третий, сердитый, требовательный, как голос хозяина, гудок: «На работу! Работай! Работай! Работай!»

За четыре дня ребята обошли десяток шахт — больших и малых, но ответ везде был один: работы нет.

Наконец в сумерки набрели на такую, какую вначале и за шахту не признали: ветряка бескрылого нет, поселка тоже нет. Маячат среди степи два барака небольших, наполовину в землю врытых, да барабан, как над большим колодцем. Подошли поближе — яма под ним. Заглянули в нее — ствол, и в нем болтаются две бадьи на одном тросе по обоим его концам: одна вверху, а другая глубоко внизу, на дне. Огоньки там чуть светятся. «Не больно, знать, шахта глубока: дно все же видно», — подумали ребята.

Пока они туда заглядывали, из барака вышел человек: не то подрядчик, не то хозяин, но видать, что главный.

— Эй, парни! Чего ищете? — окликнул он. Ребята сняли шапки.

— Да работы, хозяин! — ответил Савка.

— Работы? Это можно! — с готовностью ответил хозяин, прошмыгнув быстрым глазом по фигурам и лицам ребят: «Корпусом крепкие, лицом глупые: подойдут!»

Хозяин замахал рукой, приглашая войти в барак. Здесь в одной из комнатушек помещалась его «контора». Выспросив, откуда и когда они приехали да работали ли где раньше, хозяин окончательно убедился, что ему попался подходящий товар.

Савка, поощряемый участливыми расспросами хозяина, чистосердечно рассказал о своих бесплодных поисках работы и безвыходности своего положения.

Все это было на руку хозяину: «Таким бежать некуда, хоть масло из них жми».

Но мысли его на лбу написаны не были, и ребята ног под собой не чуяли от радости, что нашли наконец работу.

Смущало только хмурое выражение лиц двух шахтеров, присутствовавших при сговоре.

«Место, что ли, чье отбиваем? Похоже, злятся на нас здешние», — подумал Савка. А шахтеры, доложившись хозяину, вышли наружу и занялись сортировкой жердей. Увидев вышедших ребят, окликнули:

— Эй, парни! Подойдите-ка сюда! Ребята подошли.

— Вы дальние, верно?

— Дальние, с Орловщины.

— Ив наших местах впервой? — Впервой, а что?

— То-то и мы видим, что впервой. И не знаете, куда попали. А попали вы на «мышеловку» — так наша шахта по округе славится. Потому что не штреки в ней, как в настоящих шахтах, а норы мышиные, ни повернуться, ни вздохнуть. Хозяин у нас — по капиталу скорпион небольшой. А по жадности к деньгам да по лютости к рабочему человеку — любого большого за пояс заткнет. Вентиляция дорого стоит — так он и не ставит вентиляцию, а что люди задыхаются, как мыши в мышеловке, — ему наплевать. Лампы и те гаснут от духоты: чем же людям дыхать? Не ходите в нашу шахту. Вы ребята молоденькие, враз затомитесь, как рыба на берегу. Опять же, крепи дает — вот посмотрите, как хворостинки, — экономит. Ставить страшно. Крепильщики мы с Семихиным… Эх! Бежали бы сами, да некуда. Увольняют вишь везде шибко… — с горечью закончили крепильщики.

— Вот и нам, дяденьки, деваться некуда. Четыре дня без толку по шахтам рыскали: не дают работы. Не домой же ворочаться! — тихо и серьезно сказал Савка.

Радость его от слов шахтеров померкла. Ее место заступило безразличие: будь что будет.

— Н-да… Раз такое дело — раздумывать не приходится. Ну, тогда айда, ребята, в барак, под крышу. Мокрые вы до нитки.

И, показав им на второй барак, шахтеры начали грузить жерди в бадью. Другая уж давно стояла внизу с углем: ждала встречного груза. В помощь перевозке рядом была конная установка: тянула нижнюю бадью, если та была тяжелей, или задерживала верхнюю, если нижняя была легче. Так спускались и люди — по одному-два человека враз.

В бараке встретила ребят высокая худая стряпуха? не то старая, не то молодая — не поймешь. Видать только, что шибко хворая: все кашляла.

Тихо ответила она на приветствие ребят:

— Здравствуйте, сироты горемычные.

— Да мы, тетенька, не сироты: у нас отцы есть. А у товарища и мать жива, — сказал Савка.

Женщина ничего не ответила и, натужившись, стала передвигать по печке тяжелый котел. Савка с Андреем поспешили ей помочь, и все же она долго потом не могла отдышаться и откашляться.

Скоро пришли шахтеры — такие же страшные, как и земляки после работы. Так же мылись, так же ели, пригласив и Савку с Андреем и успокоив их тем же неписаным законом: «Расплачиваться будете из получки, а пока ешьте, не бойтесь: на то артель». Среди них не было ни одного земляка. И все же они кормили ребят «задаром». «Почему?» — недоумевала Савкина крестьянская голова. И, как бы отвечая на его думы, один из шахтеров сказал:

— Нынче мы вас поддержим, завтра — вы нас. Без работы и куска хлеба может очутиться каждый, и, если б рабочие друг другу не помогали, давно б сожрали их хозяева вместе с требухой.

Большие неясные мысли зашевелились в Савкином мозгу, перекликаясь с прежними, учителем туда заложенными.

Вот что значит «идти рука с рукой».

Потеплело, посветлело у Савки на душе. Раз есть на свете такие люди, может, и жизнь такая есть, о какой в учителевых книгах написано? Настоящая, справедливая?

Однако здесь ее, как видно, не было.

Этим шахтерам жилось еще теснее, чем землякам. На шахте их было около тридцати человек, и все они жили в этом небольшом щелявом бараке. Спали боком на нарах, на спине — под нарами и крючком в других частях пола, где место нашлось. Ночью выходящие «до ветру» спотыкались о лежащих в проходе, но ни те, ни другие не выражали при этом ни удивления, ни досады: исстари так ведется.

Савке и Андрею достались, разумеется, «проходные места».

Утренние гудки сегодня воспринимались ребятами, как строгий голос хозяина. Горошком вскочили они с места, умылись, еле усидели за столом — кусок не шел в горло — и, захватив мешок, холщовые штаны и войлочные наколенники, сделанные еще дома по указанию свата Акима, отправились вместе со всеми к спуску. В бадью Савка погружался почти без волнения. Вниз, в подземную тьму, летел вместе с бадьей почти без страха. Безразличие, овладевшее им вчера, не покидало его и сегодня.