Гелена Крижанова-Бриндзова - Душан

— Верно, Душан, но в следующий раз подыми руку, — говорит учительница и продолжает: — Пчёлка выбралась на листок, обсушилась и улетела. Она всё думала, как ей отблагодарить доброго голубка. Прошло несколько дней. Однажды пчёлка увидела, что в голубка целится охотник. Тогда она мигом села охотнику на нос и ужалила его. Рука у охотника дрогнула, и он промахнулся. А голубок улетел. Так пчёлка выручила голубка, своего спасителя.

Тут Душан заёрзал на парте. Ему очень хочется вмешаться, но он сдерживает себя и молча поднимает руку.

— Что у тебя, Душан? — спрашивает учительница.

— Этого не может быть, — говорит Душан. — Пчёлка не могла ужалить охотника. В тот момент, — Душан делает паузу, чтобы класс мог оценить это учёное слово, — в тот момент, когда пчёлка ужалит человека или ещё кого-нибудь, она погибает. У неё на жале волосики повёрнуты вот так… — Душан идёт к доске, рисует эти волосики, повёрнутые в обратную сторону. — Когда она ужалит человека, жало застревает, и пчёлка не может его вытащить. Она улетает без жала и погибает.

— Откуда ты это знаешь? — спрашивает учительница.

— Я видел такую картинку, — говорит Душан. — И когда по радио рассказывали про пчёл, я тоже слушал.

— Молодец, Душан, — говорит учительница. — Это очень хорошо, что ты такой внимательный и любознательный. Значит, тогда мы переделаем рассказ: пчёлка не ужалила, а только напугала охотника. Согласен?

— Ладно, — соглашается Душан. — Ведь я это только ради правды.

Нет, что ни говорите, а в школе очень неплохо.

Как было бы здорово, если бы в школе проходили только чтение, математику, физкультуру и пение. Если бы не было одного, очень неприятного урока: письма.

Сначала Душану казалось, что писать тоже будет легко. Дадут тебе лист бумаги, карандаш и скажут:

«Пиши!» — как в садике. Там можно было искалякать весь лист, и сдавать его: «Я уже написал».

Первое время учительница только посмеивалась, глядя на каракули Душана:

— Ну-ну! И что же это такое?

— Это цветы, — отвечал Душан. И на этом разговор заканчивался.

Но потом учительница всё чаще стала хмуриться и качать головой.

— Душан, Душан, что это ты натворил? Ведь это уже не забава, пора писать как следует. Напиши-ка всю строчку сначала. И дома тоже поупражняйся!

Снова Душан берётся за ручку, пальцы у него потеют, бумага рвётся под пером. А буквы-то, буквы! — никак не хотят слушаться. Одна наклонилась влево, другая вправо. Одна буква тощая и высокая, другая — толстая, неуклюжая, расползлась на полстрочки.

— Ну и пузан! — смеётся Душан. — Сейчас мы тебя раз украсим.

И он пририсовал букве «О» глаза, нос, рот. Сунул ей в зубы трубку. А сверху нахлобучил шляпу с пером.

Душан сидит, посмеивается в кулак и ждёт, что учительница подойдёт и похвалит его.

Нарисовать такого забавного пузана — это будет получше, чем выводить одну скучную буковку за другой.

Но учительница почему-то не похвалила его. Наоборот, она возмутилась:

— Я ведь тебе сказала: не выдумывай, пиши как следует! Буквы должны стоять ровно, как солдаты в строю. А у тебя что? Хороши твои солдаты, ничего не скажешь!

— Я им сказал «вольно», — пытается шутить Душан.

Тут в тетрадку заглянула Люда и прыснула со смеху. Душан негодует в душе. Он было думал, что Люда укрощена навсегда, и вот, пожалуйста…

Хорошо ей смеяться! У неё буквы ложатся на линейку ровно, одна к одной. Душан уверен, что дома она упражняется, не разгибая спины — лишь бы похвастаться в школе красивым почерком.

А учительница, как нарочно, говорит:

— Учись у Людки, посмотри, как красиво она пишет!

Душан ждёт не дождётся, когда же кончатся занятия.

Домой он идёт сердитый. Идёт и пинает ногой камушки на тротуаре.

Подумаешь, удивил класс стихами! Ведь он всю жизнь только и делал, что слушал стихи. Их учили в саду и дома читали по радио.

А вот писать — это уже совсем другое дело. Когда читаешь стихи и нечаянно пропустишь словечко, всегда кто-нибудь да подскажет. А вот когда пишешь — тут уж помощи ждать не от кого, рассчитывай только на себя.

Душан садится за стол, открывает тетрадь. Пять строчек им задали, целых пять строчек!

Тут мама подошла. Заглянула в тетрадь и покачала головой.

— Ой-ой-ой! — вздохнула она огорчённо, словно Душан невесть как её обидел.

— Мама, ну скажи сама, кому нужно это занятие? — оправдывается Душан.

— Какое занятие?

— Ну, писание.

— Ах, вот оно что! — замечает мама. — А скажи, пожалуйста, что получится из человека, который не умеет писать?

Душан задумался. В самом деле. Даже лётчики пишут, он сам видел в кино. И врачи пишут. Ужасным почерком, но всё-таки пишут. Инженеры тоже пишут. Это же надо! Неужто нет на свете занятия, в котором можно обойтись без ручки и чернил? И вдруг его осенило.

— Знаешь что, мама? Я буду писателем!

— Вот ещё! — возражает мама. — Как раз писатели и пишут больше всех.

— Ну и что? Зато они могут писать на пишущей машинке, так ведь?

И Душан недовольно поглядывает на маму: «Интересно, чего это она смеётся?»

Прошла весна, душистая, ветреная, и наступило лето.

Душан идёт из школы — последний раз в этом году. Он налегке, портфель сегодня не понадобился. Был школьный праздник, а потом учительница раздала всем табеля в белых конвертах. Душан несёт свой табель в руке, и белый конверт уже помялся немного.

Конец учебного года! Нет, совсем не так представлял его себе Душан. Он думал, что понесёт свой табель высоко над головой, как знамя.

Он пробежит с табелем по улицам и ворвётся в дом с радостным криком: «Вот он, мой табель!»

А теперь ему хочется сунуть свой табель в карман, чтобы кто-нибудь, не дай бог, не вздумал спросить: «Ну что, ученик, как дела? Какие у тебя отметки?»

Да, подкачали у Душана отметки! По письму-то тройка.

Это из-за неё Душан шагает по солнечной улице такой мрачный и задумчивый.

Вручая ему табель, учительница сказала:

— От тебя, Душан, я ждала большего, но ничего не поделаешь. Что ты заработал, то и получил.

— Лучше б я вообще не ходил в школу! — вздохнул он и остановился как раз перед витриной овощного магазина.

За стеклом виднелись корзины с черешней, вся витрина была завалена черешней. Этот сорт, с красными сердцевидными ягодами, всегда поспевает в мае, к концу учебного года.

«Интересно, почём они?» — подумал Душан и оглянулся: у кого бы спросить? Но тут он заметил, что к одной из корзин приколота бумажка.

— «Черешня», — прочитал Душан вслух. — «Цена одного килограмма — 5 крон».

Ну-ка, сколько денег в кармане у Душана? Ага, две кроны и пятьдесят геллеров. Он вошёл в магазин и смело попросил:

— Мне полкило черешни, пожалуйста. Выйдя на улицу, он тут же принялся за черешню. Ягоды исходили во рту сладким соком. И вдруг Душан вспомнил: ведь это он сам, совершенно самостоятельно прочёл, сколько стоит черешня!