Анвер Бикчентаев - Дочь посла

…Немало дней мы провели в джунглях. Встреча с Брамапутрой была самой радостной. Теперь нас никто не собьет с пути!

— Здравствуй, Брамапутра! — захлопала я в ладоши.

— Поклон тебе, солнце! — поправил меня Муса.

Однако недолго пришлось нам нежиться на солнцепеке. Яркий свет причинял глазам острую боль, мы почувствовали себя как в пекле. Жара стояла такая, что дух захватывало. Волей-неволей надо было думать о спасительной тени.

— Ребята, устроим привал, — проговорил Лал. — Пока отсидим где-нибудь в тени, а к вечеру снова двинемся. Мы теперь на правильном пути!

К счастью, впереди показался небольшой островок. Разве придумаешь лучшее место для отдыха?

С тех пор как стало известно, что нас ищут, нам нужно остерегаться людных мест.

Сколько же можно плыть в неизвестности? Заветная деревня, о которой говорил Лал, все не показывалась. Снова вышли наши скудные запасы продовольствия. Одним словом, хотим мы того или нет, надо причаливать к берегу.

Перед новой остановкой в селе мы приняли кое-какие предосторожности. По совету Мусы, я должна снять свое старое платье и переодеться в сари. Но где его возьмешь?

За последние три дня, с тех пор как мы выбрались на просторы Брамапутры, мы так сильно загорели, что с первого взгляда нас не отличишь от индийцев. Вот только мои светлые глаза немного портили дело. С ними ничего не поделаешь!

Как только подумаю о папе и маме, каждый раз какой-то тяжелый комок подкатывается к горлу. Что мы наделали! Быть может, взять и вернуться домой?

— Вижу деревню! — вдруг крикнул Муса.

— Где?

— А вон там, за поворотом, где высокие яры, — сказал он, указывая на камышовые крыши хижин. — Не твоя, Лал, деревня?

— Нет, — сознался тот с сожалением. — Мою деревню за десять миль можно увидеть. Ее ни с одной другой не спутаешь!

Естественно, каждому свое. Например, мне тоже кажется, что города красивее, чем Уфа, на всем белом свете нет.

С ней, с этой деревней, у каждого из нас связана своя забота. Лал должен расспросить о дороге. Муса вместе с ним должен добыть продукты, а моя мечта — послать телеграмму родителям, милым и далеким.

Мальчики стали держать ближе к берегу, но только мы обогнули скалистый мыс, как увидели ребят, суматошно бегающих взад и вперед. Лал и Муса подналегли, начали грести изо всей силы.

— Кто-то тонет! — проговорил Лал, почти задыхаясь. — Черт побери, стоял бы себе на берегу, если не умеет плавать!

Я вскочила на ноги. Теперь и я приметила утопающего. Этого было достаточно, чтобы самой, ни о чем не думая, броситься в воду. Уж такой у меня характер, ничего с этим не поделаешь! Мы, уфимские девчата, отлично плаваем, не хуже иных мальчишек. Это каждый знает, кто бывал на спартакиадах. Уфа наша такая счастливая, стоит на трех реках, плавай, в какой хочешь!

Быстро, по-мужски выбрасывая руки вперед, я подплыла к утопающему и схватила его, как нас учили, за волосы.

Только бы не упустить его!

Дальше мне известно, как вести себя, — не давая утопающему воли, плыви как можно быстрее к берегу. А до него не более ста метров.

На берегу, вопреки моим ожиданиям, не успокаивались, шумели даже пуще прежнего. Что такое?

Еще крепче уцепившись за Мальчишеские волосы, я высунула голову, чтобы взглянуть на своих. Муса и Лал отчаянно работали шестами и что есть силы гребли в мою сторону.

— Плыви сюда! — кричал Лал.

— Шаура, берегись, крокодилы! — во все горло орал Муса.

С испугу я чуть не отпустила утопленника. Только сейчас сообразила, в какую беду я попала. Так жутко еще никогда не бывало!

Как быть? Если бы я была одна, то выплыть пара пустяков. Но разве я рискну его оставить?

Внезапно совсем рядом раздался пронзительный свист. Муса так не умеет свистеть. Лал как будто тоже.

И тотчас же чувствую, что кто-то меня хватает за плечи, а потом и за руки и тянет вверх. Душа ушла в пятки. От страха закрыла глаза и чувствую только, что меня вытаскивают из воды и осторожно сажают на какую-то скамейку. Целую секунду сижу как не живая, боясь открыть глаза.

Вдруг кто-то над самым моим ухом по-английски произносит:

— Теперь крокодилы не опасны!

Значит, мы спасены!

Первое, что я вижу, это пасть крокодила! Он кружит вокруг лодки. Где же спасенный? Он лежит на корме, над ним склонились два незнакомых мальчика. Им сейчас не до меня. Один делает искусственное дыхание, а другой держит мальчика, которого я спасла, за ноги.

— Да ведь они вовсе не индийцы! — прошептала я, взглянув на них.

Наш плот вслед за лодкой повернул к берегу. Муса и Лал что-то кричали мне, но я не могла разобрать слов.

Мальчик, по-видимому, недолго пробыл в воде. Он открыл глаза и с удивлением взглянул на всех нас.

— Тысяча чертей! Оставьте меня, какого дьявола…

Заметив меня, он перестал чертыхаться. С трудом присел и, прищурившись, посмотрел вокруг себя.

— Откуда ты взялась? — спросил он, выжидательно взглянув на меня.

Все мальчики, как по команде, повернулись ко мне, только сейчас, наверное, вспомнив о моем существовании.

— Мое имя Джон, — проговорил высокий мальчик в широкополой шляпе. — Ты, девочка, поступила храбро. Олл райт! Я должен знать, как тебя зовут.

— Шаура, — ответила я.

Мой утопленник совсем ожил, уже сидел, глупо улыбаясь.

— Это — Джек, — продолжал наш новый знакомый. — Джек, протяни руку своей спасительнице. Будь повежливее! Ну!

Потом Джон снова обратился ко мне:

— Джек, скажу я тебе, просто сорвиголова. Поспорил с нами, что влезет на прибрежную скалу. Конечно, сорвался… А наши лодки в полумиле отсюда, на другом конце деревни.

На берегу нас поджидали маленькие чужестранцы. Среди них я заметила только одну индианку. Пока я знакомилась со всеми, к берегу пристал и наш плот…

Незнакомцы все еще принимали нас за индийцев, а мы не стали их разубеждать.

Ведь мы путешествуем инкогнито! Да и мы сами не хотели их расспрашивать о том, кто они такие, откуда и куда плывут. Кому это нужно! Тем более индианка успела мне шепнуть, что они учащиеся какого-то колледжа, совершающие во время летних каникул большое путешествие по Индии.

Но старший сам заговорил:

— Мы совершали небольшое путешествие, да вот тут застряли.

Узнав, с кем имеем дело, Лал с большим достоинством сел напротив них, поджав под себя ноги. Мы с Мусой не умели так сидеть, поэтому разлеглись как попало. Каждый устроился как мог.

Опять заговорил самый старший:

— Нас сопровождало двое гребцов. Одного я легонько шлепнул было веслом, но малый, вероятно, в самом деле струхнул. Ничего не сказав, ночью сбежали. Хорошо бы один! А то оба! Какая неблагодарность.

— Почему сами не гребете?

— Не умеем.

Самый старший из них, тот самый, который побил гребца, покровительственно предложил нам: