Рихард Рохт - Рассказы о животных

Хозяин посмотрел на него то ли с сожалением, то ли со злорадством и наконец ушел. А Оту все сидел под кустом, погода была теплая, и он решил, что его отнесли в ельник на пригорке возле дома. В тот самый ельник, где он уже бывал, хотя не слишком часто, потому что не любил много ходить, - но все же иной раз в хорошую погоду предпринимал от нечего делать такие прогулки.

Но зачем хозяин принес его сюда, да еще в мешке, - Оту не совсем понимал. Правда, люди, случалось, и раньше не слишком умно подшучивали над ним - бросали в сугроб, хлестали березовой хворостиной, запирали в темный амбар и тому подобное. Оту не нравились такие шутки. В сугробе было холодно, березовая хворостина причиняла боль, а сидеть в темном амбаре было скучно, хотя там и бегали мыши, - из-за них-то Оту и сажали туда, - но эти маленькие пискливые зверьки нисколько его не занимали.

"Тоже додумался - принести меня сюда, в ельник, да еще в мешке, - бурчал про себя Оту. - Впрочем, - лениво ухмыльнулся он в усы, - здесь не так уж плохо. Солнышко греет, под боком мягкий мох, в самый раз соснуть часок. А там видно будет, как добраться до дому. Дорога ведь долгая - придется немало пройти, а ходить по жаре - дело нешуточное".

И Оту поступил так, как привык поступать: свернулся калачиком, положил морду на хвост и крепко заснул.

Сон его был особенно сладок еще и потому, что хозяйка, прежде чем Аадо засунул его в мешок, как следует накормила кота. У хозяйки было доброе сердце, и она все-таки жалела Оту. Неизвестно, что ожидало его впереди, - так пускай бедный кот хоть напоследок сытно пообедает; кто знает, доведется ли ему еще когда-нибудь поесть.

Хозяйка Ану даже всплакнула тайком от хозяина и утирала глаза, когда тот сажал кота в мешок.

Этого Оту, конечно, не знал, да ему и все равно было. Главное, он сыт и спится ему сладко. А остальное его мало тревожило.

Итак, Оту спал на мягком мху, солнце ласково пригревало, в кустах щебетали птицы. Пролетел час, второй, третий...

Вдруг Оту проснулся оттого, что на дереве закаркала ворона.

Воронье карканье Оту слышал и раньше. Эти птицы терпеть не могут кошек: стоит им заметить кошку, как они тут же поднимают крик. Оту рассердился, что потревожили его сон, и стал укладываться поудобнее, надеясь, что длинноклювая крикунья скоро уберется.

Но ворона не собиралась улетать и замолкать не думала. В ее голосе слышалось что-то тревожное и злобное. Она перелетала с дерева на дерево и кричала, точно бранилась.

"Ах да, - подумал Оту, - я ведь не дома, а в ельнике. Так, так. Я и раньше замечал, что, когда я немного отхожу от дома, эти вороны особенно яростно орут на меня. Надеются, верно, что смогут мною позавтракать. Пустые надежды. Мне они ничего не сделают, сколько бы ни кричали".

Но вдруг ноздрей сонного кота коснулся странный незнакомый запах. Этот запах... Оту был ленивым домашним котом, однако предки его когда-то жили в лесу, и им приходилось вести борьбу за свое существование. Их привычки, переходя от поколения к поколению, передались и Оту. Пусть он был лентяй, но в его жилах текла кровь диких предков, и, как только Оту ощутил этот запах, инстинкт сразу же заговорил в нем.

Этот запах... Шерсть у Оту встала дыбом. И - о чудо! - он одним махом оказался на дереве, которое росло рядом. Произошло это быстро, невероятно быстро для Оту! Ловко карабкался он по стволу, не останавливаясь, пока не очутился на толстом суку на высоте нескольких метров от земли.

Оту успел прыгнуть на дерево в последний момент, - тут же из-за кустов выскочил рыжий зверь с горящими зелеными глазами и большим, поднятым кверху, точно факел, хвостом. Еще немного, и Патрикеевна схватила бы Оту. Еще какой-нибудь сантиметр - и лисьи когти вцепились бы в кота, и он оказался бы славным завтраком для хитрой лисоньки.

"Фрр! Фрр!" - фыркал на дереве Оту, рассерженный и очень напуганный. Какая ужасная история! Лиса - в приусадебном ельнике! Ничего подобного ему никогда раньше не приходилось переживать. Правда, до этого он ни разу не видел лисы, но кровь далеких предков подсказывала ему, кто такая лиса, чего от нее можно ожидать и почему ее нужно остерегаться.

Лиса сидела под деревом и с вожделением глядела на Оту. Ах, вот бы ей такие когти, - она бы мигом забралась на дерево вслед за котом! Такой толстенький, жирненький кот! Какой прекрасный завтрак! Живя на всем готовом, Оту нагулял жирку и округлился. Лиса, будучи специалистом по данной части, быстро это отметила и должным образом оценила. Да вот беда, этот лакомый кусочек сидел на высоком суку, поносил лису, гневно фыркал и плевался.

"Ну, ладно, коли так, - подумала лиса, - посмотрим, кто кого пересидит. У тебя там всего лишь ветка - ни шагнуть, ни шевельнуться. А у меня тут мягкий мох, я могу и посидеть, и походить, не спуская с тебя глаз. Посмотрим, посмотрим, попадешь ли ты ко мне в лапы или нет".

И лиса приступила к осаде. Время от времени она облизывалась, поглядывая на Оту, ходила вокруг дерева, искала жуков и мышей, чтобы слегка перекусить, пока этот толстячок, похожий на жирного поросенка, не устанет сидеть на своем суку и не свалится вниз.

Бедный Оту! До сих пор он знал лишь, как лежать у теплой печки, на мягкой траве, а то и на хозяйских подушках. Там было хорошо и удобно. Это не требовало никаких усилий. От постоянного лежания мышцы его ослабли и стали такими мягкими, точно были сделаны из ваты. А теперь, ради спасения собственной жизни, Оту приходится в течение долгих часов неподвижно сидеть на какой-то ветке. Пусть и на довольно толстой, но попробуй-ка просидеть на ней столько времени, если ты привык к мягкой траве да к подушке.

Лиса прогуливалась, съедала от скуки какую-нибудь улитку или жучка, ложилась на спину и валялась, задрав кверху лапы, урча от удовольствия, и, чтобы довести кота до отчаяния, притворялась, будто ей очень хорошо. Кот смотрел на нее сверху, и от всего этого сидеть ему становилось еще больнее, а тело его, буквально ныло от оцепенения. О горе! Если бы он раньше хоть немножечко больше ходил, бегал и если бы хоть ради забавы ловил мышей и при этом слегка напрягался, привыкая к трудностям! Но он только лежал, нежился, даже хвостом не шевелил, не говоря уж о лапах, он умел лишь спать да красть со стола готовый кусочек - без труда и забот.

Теперь приходилось за это горько расплачиваться. Привычка к лени могла погубить Оту.

Если бы Оту привык больше двигаться, ему не так уж и плохо было бы сидеть сейчас на дереве, он мог бы даже посмеяться над лисой. Теперь же он был в отчаянии. Лиса не собиралась уходить, а Оту от сидения на одном месте и от усилий удержаться на дереве так изнемог, что дрожал всем телом.