Зинаида Лихачева - Вася Чапаев

— Что, плотники, пошабашили? — засмеялся Иван Степанович. — Давай, Петр, и мы присядем. Пожуем чего-нибудь.

Ох, и вкусна же верная подруга бедняков — вареная картошка! А ежели есть еще и задиристый, как петушиный хвост, зеленый лучок, то еда и того лучше — как умная беседа, приправленная к месту острым словцом.

К вечеру они подошли к Быковке. В середине деревни возвышалась церковь. Плохонькие избенки окружили ее, как бы прося защиты, но она не смотрела на взъерошенные соломенные крыши. Она смотрела в широкое пустое небо.

Плотники разыскали дом хозяина, который их нанял. Это был раздобревший степенный мужик. Поверх вышитой рубахи на нем красовался жилет. Окладистая темная борода прикрывала серебряную цепочку от часов.

Никодим, так звали хозяина, встретил плотников на узорчатом крыльце и в дом не позвал, а повел их на постой к одинокой бабке Арине, чья избушка притулилась к его усадьбе.

— Куда ему еще дом-то? Глянь, в каком живет! — удивился Васята.

— Сына женить собирается, ему и дом строит, — ответил Новиков и рассердился: — А тебе-то что? Пусть хошь целую деревню строит, нам только польза!

— Нас небось в дом не позвал. Видать, теснота у него, — съязвил Вася.

Отец гневно сдвинул брови:

— Прикуси язык-то! Ну что за ребята! Ни спасу от них, ни упасу! Тыр, тыр — восемь дыр, а вылезти некуда!

Отруганные приятели предусмотрительно отошли в сторонку, чтобы, грехом, не попасть под горячую руку.

Бабка Арина встретила постояльцев с сердечным радушием. Ребята даже обрадовались, что будут жить у нее, а не в хоромах Никодима.

Мужики расположились спать в избе, а ребята полезли на сушило. Уютно угнездясь в душистом сене, они притихли.

— У меня ноги гудут, — пожаловался Васята. — А у тебя?

— Мг-м, — промямлил Вася. — Пятки...

— Чего пятки? — Васята даже сел. — Вась, ты сказал пятки, а чего пятки-то?

— Печет! — рявкнул Вася. — И отвяжись! Вася с шумом перевернулся на другой бок.

— Ты зачем свистишь? — заинтересовался Васята. Ответа не было.

«Это Васька носом свистит, спит уже. А я чего-то не хочу спа-а-а-а...»

Раздирающая рот зевота помешала закончить мысль. Крепкий сон, издревле обитающий на сеновалах, наконец изловчился и повалил Васяту.

Внизу хрумкала, пережевывая жвачку, корова и время от времени шумно вздыхала.

...Ребятам поручили ошкуривать бревна. Васе нравилось, как под его топором отпадала побуревшая кора и обнажалось ясное, солнечного цвета тело дерева.

Отцы были взыскательны и суровы, и первое время к концу дня мальчики с трудом разгибали спину. Но они не жаловались. Им хотелось скорее перенять ту заветную сноровку, в которой заключена красота плотницкого труда.

Изредка перешучиваясь, отцы, казалось, поигрывали трехсаженными бревнами, точно и плотно укладывая их в венцы. Только прилипшие ко лбу волосы да рубаха, взмокшая на спине, говорили, чего стоит эта работа.

Погулять приятелям удавалось редко. Обычно только под воскресенье. Тогда они вместе с деревенскими ребятами отправлялись в ночное.

Военные рассказы Васи взбудоражили быковских мальчишек. Как только деревня оставалась позади, босоногие, вихрастые всадники превращались в чудо-богатырей. Заморенные крестьянские лошаденки, помахивая нечесаными гривами, пускались в нескладный галоп.

А ночью у большого костра ребята как завороженные слушали рассказы про знаменитые битвы и подвиги великих полководцев. И каждый чувствовал, как бьется его мужественное сердце, как вольно дышит богатырская грудь, вздымая тяжелые латы.

Вася и сам удивлялся, откуда он знает столько всяких историй. И не догадывался, что обязан этим своей памяти. Ему довелось повидать много разного народа. И всегда получалось так, что, глядя в серьезные пытливые глаза неграмотного полуголодного мальчика, люди одаривали его всем прекрасным, что хранилось в их выдубленных суровой судьбой сердцах. Незаметно для себя Вася брал от каждого человека и берег в памяти злую и веселую побасенку, острое, меткое словцо и множество дорогих народу сказаний, передающихся из уст в уста от дедов внукам.

— А в нашей церкви богомаз сидит. Святых подправляет, которые совсем стерлись, — доложили Васе быковские друзья.

— Ребята, как пошабашим, айда смотреть? — загорелся Вася.

— Да не... Мы уже ходили.

— Теперь вы идите, — мямлили ребята и наконец признались: — Боязно! Шалый он, богомаз, и злющий.

— А мы пойдем, да, Васята?

— Как же! Обязательно надо сходить!

Приятелям повезло. Часов с девяти утра полил такой дождь, что плотникам пришлось бросить работу. Отцы залезли под навес и ворчали, поглядывая на затянутое тучами небо. Вася с Васятой, перемигнувшись, как стрижи, вылетели из сруба и пустились к церкви.

Потоптавшись в притворе, чтобы отлетела грязь с босых ног, ребята чинно вошли в церковь. Посреди ее, возвышаясь под самый купол, стоял деревянный помост, На куполе среди облаков, похожих на взбитые подушки, были нарисованы толстые ангелы с куриными крылышками.

Под помостом, на полу, стояло множество всяких банок, плошек, черепков с яркими, веселыми красками. Валялись разбросанные кисти.

Ребята сделали несколько шагов и остановились в смущенье: уж больно звонко прозвучало шлепанье босых ног по каменному полу. Со стен, неодобрительно поджав губы, смотрели святые. Наверху кто-то гулко закашлял. Васята потянул Васю за рукав.

— Пойдем отсюда, чего тут...

— Держи их! Они подслушивали! Они подсматривали! — загремело вслед уходящим ребятам. С помоста свешивалась кудлатая голова с зелеными глазищами и рыжей бородой. Голова скосила глаза и с издевкой осведомилась:

— Что, мальцы, святого труса празднуете? Вася вспыхнул:

— Не больно-то напугались!

— Подумаешь, страх какой... Залез наверх и орет, как лешак! — поддержал Васята.

— Смотри, какой храбрый народ! — удивилась голова и многозначительно прибавила: — Ну, погодите, я сейчас слезу.

Голова скрылась, и на помосте показался высокий мужчина в замазанном красками балахоне. Ловко хватаясь руками за перекладины, он стал спускаться. Васята рванулся к дверям, Вася удержал его:

— Погоди, успеем убежать.

Человек спустился и подошел к мальчикам.

— Будем знакомы. Меня зовут Федором Кузьмичом, а вас как?

Он протянул удивительно маленькую руку и так хорошо улыбнулся, что ребята тоже заулыбались.

— А меня зовут Васей...

— А я Васята.

— Очень приятно! Так чего же вы тут искали?

— Нам сказали, тут богомаз святых подправляет, вот и пришли... поглядеть. Это вы богомаз?

— Я, — засмеялся Федор Кузьмич. — А ваши ребята напугались и удрали!

— Это не наши, — это быковские, а мы пришлые. Из Балакова.