Мария Митрофанова - Маскарад

Лешка обрадовался, что, возможно, они еще погуляют, благо погода позволяла, и он наконец-то скажет Вере о своих чувствах. Но девочка была уже настолько зла и на себя, за то, что согласилась на эту дурацкую и совершенно ненужную ей прогулку, и на этого недоумка Ступина, и на его амбициозную мамашу, и, вообще, на весь белый свет, что несчастный Лешка, только начав говорить, уже понял, что лучше бы молчал.

– Вера, – начал он, – Я... ты..., – и совершенно растерялся под ее взглядом.

– Ну что, что тебе еще?

– Ну, я... ты... – продолжал мямлить мальчик.

– Это я уже слышала. Что дальше?

– Я... Ты мне нравишься, вот! – наконец-то справился с непослушным языком Ступин.

– Ну и что?

– Ну, это, очень нравишься...

– Дальше?

– Все... – Лешка совершенно растерялся, не представляя, что сказать этой девочке. В его воображении этот разговор протекал не так.

– А если все, то оставь меня в покое! – Вера почти кричала.

– Почему? – недоуменно спросил Ступин.

– О господи! Леша, ты хороший парень, но ты мне не нужен. Понимаешь, не ну-жен!

– Как же так, Вера?

Девочка устало вздохнула:

– Как-как... Вот так, просто не нужен, и все.

– Но так не бывает, – Лешка чуть не плакал. – Ведь я же тебя...

Вере стало его жалко, она взяла мальчишку за руку и заглянула ему в глаза:

– Леша, поверь мне, так бывает.

От ее сочувствующего голоса Ступину стало только хуже.

– Но я так не могу! Я не хочу, чтобы так было! Так не справедливо!

Вера потеряла терпение:

– Не справедливо?! А то, что я тут с тобой, идиотом несчастным вожусь, когда мне хочется быть рядом совсем с другим парнем, это справедливо? Что ты вообще в жизни понимаешь!

Широко раскрытыми глазами мальчик смотрел на перекошенное от гнева и обиды Верино лицо, а она продолжала кричать, уже не сдерживаясь:

– Справедливость ему подавай! Ты дурак, Ступин, полный дурак, ты мне надоел смертельно! Я тебя терплю только из-за спектакля! Вы мне все надоели! Особенно Филипова, дрянь такая! Приклеилась к Кириллу, как к собственному! Зачем он вас только притащил к нам! Глаза бы мои на вас не глядели!

До Лешки дошло:

– Вера, – мягко сказал он. – Успокойся, Вера. Я все понял: тебе нужен Кир, да?

– Да, – обреченно промолвила Вера. Она сразу перестала кричать и сникла. Слезы душили ее.

– Не надо так, Вера. Ты такая необыкновенная, у тебя все будет хорошо, – высокий Ступин неловко склонился к Вере и гладил ее плечо.

Она подняла на него заплаканные глаза:

– А как же ты?..

– А как я? Как-нибудь, – он невесело улыбнулся. – Главное, чтоб тебе было хорошо. И, знаешь, Вера, ты, это самое, запомни, я твой друг, если что.

Девочка поразилась: корявая речь Ступина была полна такого искреннего чувства и переживания только за нее, в ней не было ни капли эгоизма.

– Леш, – сказала Вера, вытирая слезы и пытаясь улыбнуться. – Ты меня прости. Ты, правда, очень хороший, я не хотела тебя обижать, честное слово!

– Да я сам виноват. Это как в спорте: вратаря нападающим не заменишь. Ты замерзнешь, пойдем, я тебя провожу до дома.

– Пойдем, – снова вздохнула Вера.

Ребята пошли молча по заснеженным улицам, и каждый из них думал о своем. Лешка Ступин думал о том, что самое главное, что эта девочка все-таки его не ненавидит, а, значит, он может быть с ней рядом и защищать от всего плохого. Вера же думала о том, как все-таки мало она знает своих друзей, какие они все разные. Под маской туповатого спортсмена у Лешки Ступина пряталось золотой сердце. Она решила, что не станет его окончательно отталкивать.

Утром в школу Кирилл влетел по звонку. Он страшно не выспался, с трудом пережил мамашины причитания из-за позднего возвращения, но был счастлив. Динка была просто замечательной девчонкой! По лицу парня весь день блуждала несвойственная ему блаженная улыбка.

На эту несуразность обратили внимание все, особенно Бреусова и Филипова. Правда, реакция девчонок была совершенно различной. Вера поймала взгляд Кира, он улыбнулся и ей, любя сейчас весь окружающий мир. Девочка укрепилась во мнении, что все-таки нравится Ханееву. А вот Галка сразу почуяла неладное. Если после вечера в рок клубе Ханеев опоздал, да еще так улыбается и никому не язвит, значит, случилось что-то из ряда вон выходящее.

Но поговорить с Киром напрямую Галка не решалась, помня, как закончился вчерашний разговор. Единственное, чем утешалась девочка, это надеждой на то, что Кирилл просто снова начал репетировать со своей группой, поэтому у него и настроение хорошее.

После уроков Макс догнал Ханеева, который ни с кем из команды не поговорив, помчался домой.

– Кирилл, постой! У нас сегодня будет репетиция или нет?

– О, я совсем забыл! Нет, я сегодня не могу, у меня свои дела.

– Ладно, а завтра?

– Завтра? Не знаю, – пожал плечами Ханеев.

– Хорошо, – миролюбиво продолжил Крайц. – У каждого из нас есть свои дела. Но до Нового Года и нашего спектакля осталось всего восемь дней. А мы сделали еще только один общий прогон.

– Ну и что?

– Как ну и что? Ведь, по большому счету, этот спектакль – твое детище, и без тебя все развалится. Так не честно.

– Но я сейчас страшно занят! – Кир терял терпение.

– Ты занят, а труды всех наших ребят, что – теперь не в счет?

– Почему не в счет? Все же получилось отлично!

– Кирилл, – вздохнул Макс. – Я же тебе говорю, что без тебя мы не сможем отточить наш мюзикл. Ты теперь абсолютно необходим! Подумай над этим, пожалуйста.

Теперь пришла очередь вздыхать Ханееву. Он и впрямь забыл об этом грешном мюзикле, но бросать начатое было не в его правилах. Хуже было то, что и подвести своих ребят из рок клуба он тоже не мог. К тому же там теперь была еще и Динка.

– О'кей. Давайте репетировать сразу после уроков. Думаю, что трех прогонов нам хватит, а последний проведем в костюмах. Вера уже закончила задник?

– А ты бы сам у нее и спросил.

– Макс, не злись. Мне, в самом деле, теперь некогда, но я вас не оставлю, раз ввязался в это дело. Вы же можете оставаться после уроков?

– Наверное, можем. Только из-за одного тебя придется перекраивать расписание всем. Мне это легко, а вот, как остальным – этого я сразу сказать не могу.

– Да ладно тебе, Крайц! Не делай слона из мухи. Вы все ребята понятливые! Справимся! И потом, ты же мне сразу говорил, что вы согласны меня терпеть, вот и терпите!

Перед Максом снова был всем давно известный ехидный Ханеев. Крайцу осталось только согласиться и пойти к остальным ребятам, чтобы довести до их сведения об отмене и сегодняшней репетиции.

Эти новости были встречены дружным воплем возмущения. Особенно усердствовал Проскурин:

– Его Музыкальное Величество заняты! Им, видите ли, некогда! Макс, почему ты не послал его куда подальше? Сколько можно это терпеть?