Сергей Иванов - Случай на станции Скалба

Он вбежал в помещение так громогласно, что женщина выдающая деньги невольно посмотрела на лежащий у нее под «прилавком» пистолет.

- Мне ребенка надо у вас оставить! - тихо, чтобы не слышала Таня заговорил Глебов - На несколько минут!

Он больше ничего не сказал. Да он и не мог больше ничего сказать. Но женщина, которая только, что при виде Глебова проверяла на месте ли ее оружие теперь произнесла.

- Ну оставьте.

- Это детский сад? - спросила Таня.

- Да, - ответила кассирша. - Это детский сад для одного ребенка. - Она взяла бланк побольше шариковую ручку и сказала. - Все рисуют и ты рисуй!

Ее напарница улыбнулась и покачала головой, но без осуждения. Это было последнее, что увидел Глебов. Он выбежал на улицу. Вот он, автомат! Нашел две Копейки, стал набирать Любин номер - занято!

У сосны никого не было. И мопед стоял на месте, никелированный руль подсвечивал сквозь уже покрасневшие листья - если только знать, куда смотреть. Он набрал снова. Длинный гудок, еще полгудка!

- Капитан Камушкин слушает!

- Здравствуйте! - сказал Глебов… И уже чувствовал, добра не будет от этого звонка - Любовь Петровну Марьину можно к телефону?

- Любовь Петровна на задании.

И короткие гудки.

Отчаяние и злость охватили Глебова. Двушек больше нет - это он знал твердо Ничего! В банке же есть телефон… Вбежал! Признаться, милая та женщина опять глянула на свои пистолет.

- Господи!, что же вы так врываетесь?

Таня сказала:

- Па-па! - и продолжала рисовать.

У обоих окошек стояли посетители, и Глебов понял это будет слишком долго и слишком неудобно - ждать, просить, звонить. Уж сам не зная зачем, он опять выскочил на улицу, производя, по-видимому, впечатление пьяного или с ума спрыгнувшего.

И увидел около сосны человека.

Ну, вот и все.

И Глебов пошел к этому человеку. К пареньку, вернее. И даже невысокому «Рост средний…» Тот отстегнул цепь, бросил ее и замок, словно это был ненужный хлам.

Вдруг Глебов понял, что не испытывает перед ним страха. И поэтому не сможет, не смог бы ударить его или напугать резким окриком. И если бы даже в руке у него был тот обрезок трубы

- Извините, это ваш мопед?

Стон, похожий на стон от боли, вырвался из этого мальчишки. Он вздрогнул так крупно, словно его схватила судорога. Произнес глухим, как из подземелья, голосом:

- Ну, мой. А твое какое дело?

- Ваша фамилия Гарусов?

Градус попятился и расстегнул «молнию», за которой на боку тяжело лежал револьвер.

Можно так сказать - «бурчало в душе»! Наверное, нельзя. И все же это было бы самым правильным словом, чтобы описать то состояние, в котором сейчас находится Свинцов. Именно вот бурчало, как иной раз бурчит в животе, когда на вокзале где- нибудь слопаешь так называемый пирожок «с котятами».

У отца «начинался конец месяца» (опять же - если так можно выразиться), и он просто физической возможности не имел «проработать» сына. Он приходил несусветно поздно, а уходил несусветно рано. Вагоны, которые ремонтировали его Мастерские, всем нужны были позарез - могучим валом с юга на север по стране катилась уборочная. В тот вечер, когда Люба заходила к Свинцовым, ей, можно сказать, повезло, что она застала Ивана Витальевича! На следующий вечер - когда и следовало бы поговорить, все выяснить - Свинцов-старший явился уже не «сегодня», а «завтра», то есть после двенадцати часов. Выпил сто граммов «боевых», съел холодный ужин. Эмма Леонидовна сидела напротив, кутаясь в халат.

- Ну, что Виталька? - спросил отец, отдуваясь после еды, как после работы - он был крупный мужчина

- Да.. все обошлось!

- Ладно, мам! Пойдем спать - Иван Витальевич обнял жену, и она привычно уткнулась в его грудь, зажав в своем сердце тревогу, как в кулаке.

Утром, когда Виталий вернулся (из леса, как мы знаем, из «банного заключения») - такой весь не в себе, без мопеда, без куртки (опять куртка фигурировала), мать решила поговорить с ним. Но по святому и железному правилу, унаследованному еще от покойной бабки, а та была женщина мудрая, Эмма Леонидовна «накормила мужика» хорошим плотным завтраком и потом уж приступила к делу.

- Сынок, где ты сегодня ночевал?

- Ну, мама! - И Свинцов изобразил голосом человека, который имеет право провести ночь у женщины. - Я же не все должен тебе объяснять!

- К нам из милиции приходили!

- И, что они приходили?

Но мать не обманул его безразличный голос. Как раз испугал, потому, что она видела его пойманные глаза.

- Расскажи мне! Я ведь тебе не враг!

Свинцов поднялся из-за стола.

- Чего-то не получается у нас разговора. Трудно стало тебе объяснять! - и усмехнулся «со значением».

Это было у них в семье! Во время редких - но как говорится метких - ссор отец решающе-обидным доводом приводил тот, что мать всю жизнь просидела дома, «за печкой». Дипломированный инженер, а интеллекту с гулькин хвост на уровне сельской бабушки - триста километров от железной дороги!

После такого его намека мать обычно уходила в спальню - плакать. Отец какое-то время угрюмо сидел за столом а потом уходил за нею - мириться.

Сейчас Свинцов впервые в жизни использовал этот отцовский «довод» - не словом, а почти только голосом. Но матери и того хватило. Она быстро и испуганно посмотрела на Свинцова. Встала и ушла в спальню. А Свинцов продолжал сидеть за столом.

Теперь ему стало еще муторней. А зачем она лезет со своей материнской заботой? Она же о себе заботится-то, о своем спокойствии. А, что на самом деле будет со Свинцовым да плевать им. Родители!

Но долго он не мог думать эти сухие и лживые мысли. Вышел на улицу. Высокие серые облака обклеили небо сплошной замазкой.

Невольно он пошел в сторону противоположную той, где стоял дом Крысы. И так оказался на речке. Ветер подул Свинцов поежился и вспомнил свою любимую куртку с «молниями». И вспомнил где забыл ее. Да плюс еще мопед - улика!

Но это уже было все известно милиции, значит не страшно. И тогда Свинцов подумал о пропавших вещах, да плевать мне на вас. Другие будут!

Не доходя до моста Свинцов остановился. Он увидел сидящих Славку и Демина. Демин рассказывал, а Славка слушал. Ничего не было такого особенного в их сидении. Но Свинцов все же сразу как-то понял две вещи, что эти двое вместе и, что он там абсолютно лишний.

Тихо вошел к себе на участок пробрался мимо дома - чтобы мать не заметила и не пристала опять с вопросами. Но мать заметила его, только не стала окликать затаилась отшагнув к занавеске. Увидела, как сын вошел в мастерскую. Потом, минут через тридцать пошла туда - Виталий спал на старом диване уткнувшись лицом в стену. Сердце сжалось у матери, она вошла внутрь - заскрипела дверь, сын сразу повернул голову.

- Чего ты?

- Ничего. Молоток взять. Я отбивные хочу делать на обед