Владислав Гравишкис - Под уральскими звездами

Виктор только что приехал из областного управления, рассказал Ивану Алексеевичу историю потери грузовика и теперь смотрел на Годунова тревожными глазами: где машина? В каком состоянии?

Годунов молчал. По долгу службы ему надо было хорошенько отругать парня, по своей оплошности загнавшего свою машину черт знает в какие уральские дебри. Но ругать не хотелось — слишком уж у парня был измученный вид, и так пережил немало.

— Ты сам-то откуда будешь, Бартенев? — спросил Годунов.

— Киевский я, товарищ начальник.

— Угу! Значит, украинец?

— Нет, товарищ начальник. Отец у меня был русский, только мать украинка.

— Климат на Украине хороший. Теплый. Не чета нашему, уральскому. Верно?

— Нет, я бы не сказал. Большой разницы не вижу. Погодка круто меняется здесь, это верно. Из-за нее я и пострадал.

Виктор всматривался в Годунова и никак не мог сообразить, почему начальник милиции уводит разговор куда-то в сторону. Неужели машину не нашли? Но Виктор сам видел телеграмму в областном управлении: «Грузовик 14-45 обнаружен жду дальнейших указаний». Может быть, с машиной еще что-нибудь случилось? Виктор зябко поежился: неужели не кончились его несчастья?

— Да, погодка тебя подвела, — неторопливо проговорил Годунов. — Надо с нею поаккуратнее держаться, а ты себя этаким ухарем показал. Нехорошо, Бартенев, нехорошо! Давно в совхозе-то?

— Осенью приехали.

— Ну и как? Трудно?

— Бывает и трудновато. С жильем у нас, сами знаете... Спасибо, зима теплая была.

— Настроение у ребят какое?

— Настроение? Да как будто бы ничего, неплохое. Я ведь про настроения мало знаю, больше все в разъездах был да вот в больнице два месяца валялся.

— А у самого-то как с настроением? Вид у тебя нехороший, прямо говорю...

— Недолечился я маленько, вот в чем дело. Как узнал про вашу телеграмму, так и стал проситься выписать. Главный врач говорит: «Рано!» А я на своем стою: «Все равно не поправлюсь, пока не узнаю, как и что с машиной...» Ну, выписал. А не выписал бы, убежал бы...

— Вот как ты дисциплину понимаешь! — усмехнулся Годунов.

— Так ведь машина же, товарищ начальник! Шуточное дело! Я как в сознание пришел, так все время про нее думал. Ни есть, ни спать не мог...

— Н-да, машина! Угробил ты ее основательно, это верно... — Годунов помолчал и сказал, наконец, то, чего Виктор ждал давно и с нетерпением: — Машина твоя на Светлом — озеро есть такое у нас. Через полчаса придет с операции мой «газик» — прикажу тебя туда подбросить. А пока можешь погулять.

Хотелось Виктору расспросить про машину поподробнее, но он не решился: кажется, и так уж много хлопот доставил всем здесь. Он вышел на небольшую каменную улочку, в одном конце которой зеленела вершина горного хребта, а на другом виднелся широкий, обсаженный тополями асфальтированный проспект. Там толпа людей обступила синюю тележку с газированной водой.

Виктор присел на накаленные солнцем горячие ступени подъезда милиции, закурил, прислушался. Из открытого окна доносился телефонный разговор. Вот как! Говорили о нем, Бартеневе...

— Владимир Павлыч? Доброго здоровья! Нашелся-таки хозяин грузовику, фамилия — Бартенев. Из больницы удрал...

«Почему удрал? — удивился Виктор. — Я же сказал: выписали законно. Не поверил, что ли?»

— Да так ничего парень, злостным аварийщиком не назовешь, но оплошал здорово. Мне бы его ругать надо, да язык не повернулся — больной еще... Вот-вот, я и сам не думал, что либерал, а, оказывается, есть такой грех и у начальника милиции. Все мы люди-человеки... Хорошо-то хорошо, да помочь надо парню... Как чем? Машину-то перебрать надо, с честью проводить, — грузовик-то с целинных земель... Что же, что суббота? Наоборот, даже хорошо: соберем спозаранку завтра десяток слесарей и быстренько провернем дело... Согласятся! Не может такого быть, чтобы рабочий класс отказался помочь товарищу в беде. Шоферы — народ солидарный... Да мы с автоинспектором сами организуем, нужно только ваше принципиальное согласие. Вот и все! Порядок! Всего доброго!

Бартенев услышал, как щелкнула положенная на место трубка. Сначала Виктор обрадовался: хорошо, что ему помогут просмотреть и перебрать машину. Она в этом нуждается: столько времени простояла под открытым небом. Словно сквозь сон припомнил, как покидал машину: спустил воду, снял прерыватель, отключил зажигание — словом, все подготовил, прежде чем оставить ее там, на лесной поляне...

Потом его охватило сомнение: нет, что-то тут не так! С машиной случилось что-то посерьезнее, иначе зачем же ее ремонтировать?

Желание поскорее увидеть свою машину, узнать, в каком она состоянии, стало просто нестерпимым. Нечего ему больше томиться здесь, надо двигать на Светлое! Виктор решительно подошел к толпившимся у тележки с газированной водой людям и расспросил дорогу на Светлое.

Двадцать пять километров! Для автомобиля это сущий пустяк, а пешком... Все равно надо идти! Он вышел из поселка и зашагал вдоль бесконечно длинного заводского забора. Болезнь давала себя знать: уже через полчаса он весь покрылся испариной, ноги совсем ослабели. Виктор остановился, нерешительно оглядываясь.

Рокоча, лязгая гусеницами, навстречу двигался трактор с грузовиком на прицепе. Виктор окинул машины равнодушным взглядом. Привлекли внимание размытые, неясные цифры на бортах трехтонки. Смутная догадка осенила Бартенева, он присмотрелся пристальней и разобрал знакомый номер — 14-45.

Ошеломленный и оцепеневший Виктор долго не мог сдвинуться с места. Да, это был номер его машины, но как она не походила на ту щеголеватую, чистенькую трехтонку, которую он водил по степям Зауралья! Что с ней случилось? Не могут же быть две машины с одинаковыми номерами!

Спотыкаясь, чуть не падая, Виктор с трудом догнал медленно двигавшийся грузовик и застучал в кабину. — В чем дело? — выглянул Колокольцев.

— Стой! Стой! — закричал Виктор, цепляясь за окно.

Вид у него был такой изможденный, что, казалось, он сейчас свалится под колеса машины. Колокольцев вынул свисток и остановил трактор.

— Ну, чего у тебя? — спросил он недовольно.

Не отвечая, Бартенев колеблющейся походкой пошел вокруг машины, осматривая со всех сторон. Колокольцев и ребята наблюдали за его странным поведением.

— Моя машина, — со вздохом сказал Бартенев, обойдя грузовик, и привалился на радиатор.

Ребята во все глаза разглядывали так неожиданно появившегося водителя таинственного грузовика. Им казалось, что он должен быть похож на Пинчука — такой же большой и сильный, а перед ними был совсем обыкновенный паренек, немногим повыше Семена.