Владислав Гравишкис - Под уральскими звездами

Тем временем Сережа вытащил из ящика щипцы странной формы и удивленно показал их брату:

— Витька, погляди: щипцы! Сроду таких не видал!

Щипцы были и в самом деле необычные: заостренные, как птичий клюв, а снизу добавлено еще какое-то устройство, пластинка с винтом. Витя повертел в руках инструмент, соображая, для какого дела он предназначен.

— Разводка. Пилу разводить, — пояснил Ян.

— Сказали! Пилы точат — не разводят, — возразил Витя.

— Точить пилу — мало. Надо еще зуб развести. Видишь? — Ян достал ножовку и показал, как расположены на ней зубцы: — Один наклонился направо, другой — налево. Направо, налево. Это делает разводка. Вот так...

Ребята только глазами хлопали: немудреный инструмент пила, видали его тысячи раз, а не знали, что зубцы надо разводить. Принесли со двора дровяную пилу. Ян наточил ее, развел зубцы. Решили испробовать — пила резала отлично.

— Поди ж ты! — удивилась Анна Михайловна. — Думали — пила плохая, другую покупать надобно, а она... Смотри-ка ты!

Повели нового жильца в огород, угостили горохом и огурцами. И вот тут-то Ян Балтушис впервые обратил внимание на колодец. Покачал шаткие стойки воротка, потрогал совсем вросший в землю сруб, заглянул внутрь.

— Плохой колодец, хозяйка. Починять надо.

— Как не надо! Да ведь некому. Мне не управиться, а мужики мои — малолетки, сам видишь

— Ничего. Сделаем. Как Витя думает — сделаем?

Говорил Ян по-русски довольно свободно, акцент чувствовался мало, но слово «Витя» он произносил мягко и певуче: «Вийтя».

— Да где вам двоим-то! — возразила Анна Михайловна.

— Зачем два? Товарищи помогать будут.

«Откуда у тебя товарищи? Сам-то без году неделя здесь...» — подумала Анна Михайловна, но промолчала.

Товарищи нашлись Не прошло и недели, как в окно дома Дунаевых постучали. На стук вышла Анна Михайловна. У ворот стоял старик Мамушкин в потрепанной горняцкой робе и два его здоровенных, кряжистых сына — Петр и Иван. Анна Михайловна знала немного Мамушкиных — жили тут же в Кошелевке, работали забойщиками на шмаринских шахтах.

— Здорово живешь, Михайловна! — поздоровался старик Мамушкин. — Принимай работников, пособлять пришли. Сказывают, колодец чистить собралась.

— Вот тебе и раз! — удивилась Анна Михайловна. — Да кто же вам сказывал-то?

— Постоялец твой. Мне, говорит, не приходилось с колодцами дело иметь. Приходите, покажите, как их налаживают.

— А платить кто будет? Он, что ли? — сердито сказала Анна Михайловна.

Мамушкины переглянулись, старик укоризненно покачал головой:

— Экая ты, Михайловна, право! Да кто с тебя денег просит? Мы по-соседски пособим, только и делов. Чать, нас не убудет...

Вышел из дома Ян.

— Кто тут говорит — деньги? Деньги — пустяки. Рабочий человек помогает так просто — за спасибо.

Он увел гостей в огород. Затем пришло еще несколько человек — рабочие механического завода, русские и латыши. Расселись они вокруг колодца, закурили. И когда бы ни подошла хозяйка — они все говорили о колодце: где взять горбылей на сруб, какой длины должно быть бревно для новых стоек воротка, как настлать полати-подмостки и о всяком другом.

Говорили долго. Солнце ушло за горы, оставив после себя пылающие тончайшими оттенками огня зарево заката. Когда наступила ночь, Анна Михайловна уложила спать Сережу, улеглась сама, а на огороде все еще светились огоньки цигарок. «К чему столько народа привел? — недоумевала Анна Михайловна. — Еще запалят сеновал — жара-то вон какая стоит...» Так и уснула, не увидев, как разошлись люди. Один Витя оставался с мужчинами. Прослушав все то, о чем они говорили, он вместе с Балтушисом проводил рабочих со двора.

Никогда Сергею не приходилось разговаривать с братом об этом событии, никогда он не узнает, о чем шли тогда речь, но было ясно одно — то, что происходило у колодца, происходило неспроста. Ремонт был попутным делом, за которым крылось другое, более важное и значительное. Только ли о колодце велись разговоры? Не было ли это первой сходкой, которую организовал Ян Балтушис для местных рабочих? Почему бы и не так. Место самое подходящее: окраина города, все подходы к дому открыты, окрестности — как на ладони. Сразу за огородом — пологий склон горы, доступный взгляду до самой вершины. С огорода так же отлично просматривались все улицы и переулки, ведущие к дому. Попробуй, подойди не заметно!

Ремонтные работы продолжались.

Мамушкин привез горбыли и бревно, вечерами приходили рабочие, и работа начиналась. Сережу в то время еще подпускали к колодцу, и он часами сидел в огороде, наблюдая, как обтесывают заготовки для сруба, настилают внутри полати, чтоб удобней было работать.

А потом, когда стали выбрасывать подгнившие звенья и заменять их новыми, Сереже запретили подходить к колодцу. Витя ничего не делал и, казалось, только и следил за братом. Сережа хитрил, старался подобраться незаметно, но Витя был настороже, ястребом налетал на малыша, уводил его домой или выпроваживал на улицу.

— Вить, пусти! Поглядеть охота! — упирался Сережа.

— Иди, иди, нечего тут глядеть. Еще свалишься. Знаешь, какой он теперь глубокий?

— Почему, Вить?

— Започемукал. Айда отсюда!

Сережа все же перехитрил брата. Он незаметно пробрался на сеновал и оттуда подсмотрел, что делается на огороде. Замену сруба уже закончили, был поставлен и новый вороток. Из колодца в две бадьи вычерпывали грязь: одна бадья, заполненная грязью, поднималась наверх, другая, порожняя, спускалась вниз. Сереже очень хотелось рассмотреть, каким образом рабочим удалось намотать веревки на барабан так, что одно ведро бежало навстречу другому. Но ничего не поделаешь — Витя стоял подле колодца и то и дело оглядывался в сторону дома: не идет ли Сережа?

Потом Мамушкин и Ян что-то устроили на воротке и из колодца очень быстро, одно за другим, стали подниматься ведра с сухой землей. Да, земля была сухая — Сережа ясно видел, как она пересыпается, когда вываливают из ведра. Это удивило мальчика. Он выбрался с сеновала и бродил по двору. Появился Витя, и Сережа сразу же спросил:

— Вить, а сухую землю вы зачем из колодца черпаете?

Витя остановился и растерянно посмотрел на брата.

— А ты откуда знаешь?

— Знаю.

— Больно много знать стал. Вот доберусь я до тебя! — заворчал Витя. Но надо было что-то отвечать брату, и он сказал:

— Дядя Ян хочет глубить колодец, тогда вода лучше будет. Понял? А на дне земля сухая. Понял?

Когда работы закончились, Сережа долго рассматривал колодезную глубину. Ничего особенного там не было. Колодец как колодец, только все было новое, чистое. Пахло смолой. Но почему же все-таки его сюда не подпускали?

Витя смеялся в ответ:

— Чудило ты! За тебя боялся — вдруг свалишься и убьешься. Ты ведь брат мне.