Валентина Осеева - Васек Трубачев и его товарищи (книга 2)

Степан Ильич поспешно вышел.

Около землянки, где жила Оксана, собрались партизаны. Среди них слышались удивленные восклицания, одобрительные возгласы, добродушные шутки. В центре этой кучки стояли ребята. Курточки и штаны почти у всех были разорваны и свисали бахромой на рукавах и коленках; волосы отросли и торчали вверх; за ушами Васька золотились рыжие колечки. Девочки в длинных кофтах выглядели не лучше. Зато красные пионерские галстуки были повязаны с особой тщательностью, свежевымытые щеки ребят блестели, и на лицах было написано безграничное счастье. Шелковое знамя жарко и празднично алело над маленьким отрядом. Смущенные встречей с партизанами и необычайной обстановкой лагеря, мальчики искоса поглядывали на Митю и растерянно улыбались. Бобик, издавая тихое ворчание и настороженно подняв уши, вертелся под ногами.

— Эй, хлопцы, пополнение пришло! — шумели вокруг партизаны. — А худые — беда! Небось не емши по лесу бегали!

— Зараз треба их на продовольствие поставить!

— А чего ждать? Доложи командиру, — советовали Мите.

Степан Ильич шагнул в круг, широко раскрыл руки и захватил в свои объятия ребят:

— Эх вы, други мои! Соколята!

Ребята зашумели, заговорили все разом:

— Дядя Степан! Мы шли, шли…

— Мы все лесом да лесом… Мы грибы ели…

— А вот наши девочки, дядя Степан! Это Лида и Нюра!

Васек радостно прижался к колючей щеке дяди Степана.

— Золотой ты хлопчик, ридна моя кровь! — заглядывая ему в глаза, повторял Степан Ильич.

Партизаны, стоя вокруг, с волнением глядели на эту встречу. Приход пионеров в лагерь был для всех радостным событием, напоминавшим о мирной жизни.

— Галстуки сохранили! Вот это пионеры!

— Эй, Сенька, сходи за нашей маткою! Она тут все глаза проглядела поджидая.

Но Оксана, заслышав шум в лагере, уже торопливо шла от речки. Митя бросился ей навстречу.

— Привел, привел, Оксана Николаевна! — закричал он еще издали, показывая на ребят. — Вот они!

Степан Ильич подтолкнул Васька:

— Беги, встречай! Ночи она не спала из-за вас…

Васек бросился вперед, но девочки опередили его:

— Тетечка! Тетечка!

Оксана тревожным, быстрым взглядом охватила ребят, большими теплыми руками прижала к себе их головы, ощупала острые плечи, торчащие лопатки, заглянула каждому в глаза:

— Птенчики вы мои бескрылые!

Партизаны смотрели на нее, крякали, вздыхали:

— Да… встретились, значит…

Оксана вдруг выпрямилась.

— Сенька, топи баню! Ножницы неси! — скомандовала она свежим, молодым голосом.

Партизаны засмеялись:

— Сейчас вам, ребята, санобработка будет!

Степан Ильич вошел в палатку с сияющим лицом:

— Прибыл Бурцев с ребятами!

Николай Михайлович улыбнулся:

— Нашлись? Ну-ну! Позаботьтесь там, чтобы их накормили. Пускай хорошенько отдохнут, а завтра мы их переправим через фронт. Часть можно будет на самолете с Коноплянко. Как самочувствие Ильи Кондакова?

— Неважно… Изрешетили хлопца — смотреть страшно.

— Да, дорого ему обошлась Жуковка! Ну что ж, отправим в Москву на излечение. А Макитрючка что?

— Макитрючка ничего. "Скоро, говорит, встану". Просит считать здоровой.

— Ну, о ней мы тут позаботимся. А как насчет Ульяны Леонтьевны? Устроили?

— Точно. Сегодня ночью перевезли с детьми в Семеновку.

Николай Михайлович кивнул головой:

— Хорошо. Попросите ко мне Мирона Дмитрича и Коноплянко.

Ребята сидели за длинным столом и ели густую гречневую кашу. К столу подошла Костичка; улыбаясь, села рядом.

После казни деда Михайла Костичка вместе с детьми ушла в лагерь к мужу. Увидев ее, ребята обрадовались.

Генки не было: он ходил по лагерю — искал Гнедка. Митя подозвал мальчика к себе:

— Сейчас, сейчас, Генка, придет твой Гнедко, не бойся!

— Не бачу я его… Може, убитый? — хмуро спросил Генка.

— Да нет! Сейчас сам увидишь. Экий ты недоверчивый!

Из-за деревьев выглянул Сенька. Он тянул на поводу стройного, высокого жеребца.

— Гнедко!..

Генка заложил в рот два пальца и тихонько свистнул. Жеребец ответил тихим радостным ржанием и, высоко подкидывая спутанные передние ноги, поскакал навстречу хозяину. Генка обнял его голову, прижался к ней лицом и беззвучно заплакал. Конь мягкими черными губами трогал шею и руки Генки, глядел на него большими понимающими глазами и тихонько фыркал.

— Михайлов внук плачет, — хмуро говорили партизаны.

— Не мешайте ему, не подходите, — останавливал Митя.

Историю Генки и его коня хорошо знали в партизанском отряде.

Выплакавшись, Генка по-хозяйски осмотрел своего Гнедка.

— На що звязали? — сердито сказал он Сеньке. — Освободи его! Он теперь от меня никуда не уйдет.

Сенька послушно распутал веревку на ногах жеребца. Генка осмотрел копыта коня, провел рукой по мягкой спине и заметил след от седла.

— Плохо седлаешь… Так спину коню можно натереть! — строго сказал он, отпуская Гнедка и глядя ему вслед. — Овес даете?

— А як же! Все даем — и овес и хлебца даем, — торопливо уверил его Сенька.

Когда Генка вернулся к ребятам, глаза у него были красные, но блестели и хмурое выражение лица смягчилось.

— Ешьте, ешьте! — угощал ребят Митя. Он чувствовал себя хозяином здешних мест и, радуясь впечатлению, которое произвел на ребят лагерь, с мальчишеской гордостью говорил: — Вы что смотрите? Целый город у нас тут! Это еще что! Мы ведь только что перебрались сюда, а вот подождите — укрепимся хорошенько…

После соединения с макаровцами лагерь расширился и стал походить на большую стройку. Место было выбрано для зимовки. Партизаны устраивали себе теплое жилье. Слышался стук топоров, падали деревья, визжали пилы. Землянки строились прочные, с печами и маленькими окошками. Стол, за которым сидели ребята, издавал свежий смолистый запах. Для кухни было отведено особое место. Под навесом был сложен весь кухонный инвентарь, отбитый у фашистов. Были две просторные палатки для раненых. Ребята узнали, что за день до их прихода был совершен крупный налет на Жуковку, пущен под откос поезд с эсэсовцами, взяты большие трофеи: ручные пулеметы, винтовки, обмундирование.

— Неплохо Гитлер вооружил нас! — смеялся Митя.

Пока Митя рассказывал, Мазин рыскал глазами по лагерю, оглядывая постройки и что-то соображая про себя. Тревогу его разделял Петька Русаков.

Еще в дороге Митя сказал ребятам, что их отправят домой. Девочки, Саша и Сева Малютин искренне и шумно радовались. Одинцов тоже хотел домой, но он ждал, что скажет Васек Трубачев. Он всегда и во всем поддерживал товарища и расставаться с ним не хотел, несмотря на желание ехать домой. Васек задумался. Он, конечно, хотел бы воевать вместе с партизанами, но ослушаться взрослых не мог.