Анна Овчинникова - Сламона

Пройдя по путанице уютных улочек, Мильн открывал решетку золотисто-желтого школьного сада, перекидывался парой слов с ручейником Шлепом, обитающим в бассейне фонтана, и входил в пустую, торжественно-гулкую прихожую мурленбургской филологической школы.

В такую рань здесь горело всего несколько ламп, и в безлюдном таинственном полумраке все здешние чудеса принадлежали ему одному.

Первым делом Джон гладил по прохладной спине вытянувшуюся у двери каменную львицу Типпу, потом с разгону проезжался по гладким черно-зеленым квадратам пола, быстро скидывал куртку и переобувался в пустом гардеробе и заглядывал под правую из двух лестниц, ведущих в верхние этажи — поздороваться со старым корабельным якорем Штормягой. Никто не знал, откуда и когда взялся под школьной лестницей настоящий корабельный якорь, сам Штормяга тоже об этом помалкивал, зато мог долго и словоохотливо рассказывать о тайфунах, подводных чудищах и далеких человеческих портах, которые перевидел во время своих морских путешествий. Джон любил болтать со стариком Штормягой, а еще любил смотреть на огромный, подсвеченный изнутри глобус, неутомимо вращающийся между оснований двух лестниц.

Океаны, горы, реки, моря медленно проплывали мимо, а Мильн заворожено смотрел на этот пестрый крутящийся мир — до тех пор, пока снаружи не доносился шум моторов у школьной ограды.

Это автобусы привозили старших учеников из Шека, но когда вундеркинды веселой приливной волной врывались в школу, Мильн уже мчался по коридору второго этажа. Он влетал в пустой, пахнущий цветочной прохладой класс и плюхался на свое место — за третий справа стол у окна.

Вся школа теперь гудела от голосов и топота ног, и вскоре в класс вбегали одноклассники Джона, а следом за ними входила госпожа Роза.

— Джонни, доброе утро! — весело говорила она.

Вундеркинды тоже на разные голоса выкрикивали: «Привет!» и «Здорово, Джонни!», а Мильн в ответ бормотал: «Здрасьте, госпожа Роза…» и «Привет!»

Домашние шумно рассаживались по местам, скоро трижды ударял колокол, веселая болтовня стихала — и начинался первый урок.

Иногда уроки бывали скучные и трудные, например, арифметика, чаще — легкие и интересные, например, история и география, только гораздо труднее любого урока Мильну на первых порах давались перемены.

Его одноклассники были вообще-то очень даже ничего ребята (для людей, конечно): они никогда не обзывали его «приютским», всегда подсказывали ему на уроках и приглашали в свои игры на переменах… Только лучше б они не приглашали его так настырно, и лучше б не вытаскивали его на переменах в шумную рекреацию! При первой же возможности Джон норовил улизнуть обратно в класс, но там его частенько доставала госпожа Роза: присаживалась за парту рядом и начинала приставать с дурацкими вопросами и задушевными разговорами.

«Тебе нравится в Мурленбурге, Джонни?» «Ты с кем-нибудь подружился в приюте?» «Откуда у тебя этот синяк на руке? А ты не выдумываешь, Джонни?» «Какое время года ты больше всего любишь?» «Какую книжку ты сейчас читаешь? А ты читал про…»

Это учительница старалась показать, что хотя и сплавила Мильна в приют, все равно считает его не хуже своих Домашних.

И все-таки госпожа Роза была очень добрая (для человека). Она никогда не ругала Мильна, если тот приходил в класс в куртке с оторванными пуговицами, она даже сама пришивала ему эти пуговицы, а после того, как в свой самый первый школьный день Джон заблудился в правобережном лабиринте и опоздал на целых два урока, учительница несколько дней подряд встречала его по утрам на мосту через Дуплу и сама отводила в школу, пока он хорошенько не запомнил дорогу.

Наверняка ее прапрабабушка была русалкой, но…

Но лучше бы она не нашептывала на ухо вундеркиндам, что те должны втягивать бедняжку Джона в свои игры, и лучше бы не кидала на него украдкой таких задумчиво-печальных взглядов, от которых начинала чесаться спина, и лучше б не задавала ему столько настырных вопросов …

И все-таки, когда Дэви станет Великим Магом, он подарит госпоже Розе кольцо с лунным камнем, таким же голубым, как ее глаза. А может, даже покатает ее на своем единороге!

Из всех одноклассников Джона самым лучшим был Эдвин Коллин, с которым Мильн сидел за одной партой. Коллин никогда не приставал к Джону с глупыми вопросами, всегда давал ему списывать арифметику (а Джон всегда подсказывал своему соседу на географии), и делился с Мильном конфетами и жвачкой. Один раз Эдвин даже подарил Джону стеклянного тигренка (которого Бэк-Джой отобрал и грохнул об пол в тот же вечер), а в другой раз дал ему почитать книгу «Коралловый остров». Интересно, их посадили вместе потому, что Эдвин тоже был не совсем таким, как все?

Нет, он, конечно же, был Домашним, но почему-то никогда не трепался о своих родителях или о том, как провел последние выходные — не то, что остальные вундеркинды. А однажды Джон подслушал болтовню Элис о том, что в эту пятницу за Эдвином опять никто не приехал и ему пришлось остаться в пансионате — наверное, его родители скоро разведутся!

Да что она там понимает, эта болтунья! Конечно, ей невдомек, что теперешние родители Эдвина — вовсе не настоящие его родители, они просто усыновили Эдвина, когда тот был еще малышом. А его настоящие папа с мамой — последние светлые эльфы Предела. Они попытались уйти отсюда в Запределье и случайно потеряли сына в Прорве, вот почему Эдвин так не похож на обычного человека…

Когда Дэви станет Великим Магом, он подарит Эдвину заоблачного коня и возьмет его с собой в Запределье — погостить недельку-другую на Иннэрмале. А потом разыщет его родителей-эльфов, которые ни за что не отдадут сына в далекую спецшколу, а уж тем более в приют! Потому что так поступают со своими детьми только люди…

По средам у первоклассников бывало пять уроков, в остальные дни — только четыре (и тогда можно было часок посидеть под лестницей, болтая со Штормягой), — но каждый день ровно в два часа все ученики филологической школы являлись в столовую на обед.

Школьная столовка так же мало походила на приютскую, как правобережный город — на левобережный: здесь всегда было уютно и чисто, никто не плевался компотными косточками и не пытался выбить из рук зазевавшегося олуха тарелку или стакан. Здесь каждый сам подходил к раздаточному окошку за обедом, а потом каждый мог подойти еще и за добавкой…

Спустя неделю Джон впервые решился проделать такое за компанию с Эдвином, а вскоре так расхрабрился, что отправлялся за добавкой уже один, хотя девчонки-старшеклассницы всякий раз жалостливо перешептывались за его спиной: «Приютский…», а кухонные тетки, накладывая на его тарелку горы еды, смотрели на Мильна так, словно тот вот-вот мог хлопнуться в голодный оборок…