Энн Файн - Пучеглазый

Теперь ясно, почему она послала именно меня , а не Лиз.

У мамы и прежде были приятели. Так что Пучеглазый — не первый. Долгое время это был Саймон — высокий, смуглый, правда немного тютя, зато хорошо одевается. Мне Саймон нравился. Он единственный, кто мог делать с Джуди домашние задания по математике, не доводя ее при этом до слез. «А теперь тебе надо зайти к соседям — мистеру и миссис Сотням и одолжиться у них», — напоминал он ей раз за разом. «И не забудь вернуть долг миссис Десятке». Он никогда не раздражался, не то что мы с мамой. И никогда не бросал Джуди на произвол судьбы посередине задачи со словами: «А дальше, я уверен, ты и сама справишься». Обычно я пристраивалась с другой стороны кухонного стола и восхищалась его терпением. Одновременно я крепко-крепко держала Флосс на коленях, чтобы та не вырвалась, не спрыгнула под стол и не испачкала кошачьей шерстью шикарный саймонов костюм. Флосс — ласковая и радушная, но шерсть от нее летит во все стороны, а Саймон работает в очень важном банке.

Потом, уж не знаю почему, Саймон получил отставку, подозреваю, что маме он показался уж слишком тютей. Пару месяцев она провела одна-одинешенька и уверяла, что ей это даже нравится и что никакие ухажеры ей больше не нужны.

— Лучше уж я дома посижу, телевизор посмотрю, — приговаривала она.

Когда ей нужно было пойти куда-то вдвоем, она приглашала подругу. А иногда — Рейнхарда, нашего соседа, он частенько одалживал у нас стремянку, а долг платежом красен.

Но в один прекрасный день мама встретила Джеральда Фолкнера. Не спрашивай меня, где и как. Знаю только, что однажды вместо моей обычной мамы с ее вечным Господи-как-я-ненавижу-эту-работу-вот-уво-люсь-и-стану-телек-смотреть возникла сияющая, энергичная красотка. Она перебирала список приходящих нянь с яростью старухи-смерти, вычеркивая всех дряхлых сплетниц, окончательно выживших из ума и перебравшихся на склоне дней жить к своим невесткам, а также бодрых тинэйджеров, которые едва успели поступить в колледжи, и даже слышать не желала , что вот-вот начнется последняя серия ее любимого сериала.

— Ну никогошеньки не могу найти на вечер пятницы!

— Почему бы тебе ни остаться дома и не посмотреть с нами «Династию»?

Мама обернулась — модная юбка, высокие каблуки и новая подводка для глаз.

— Ах, дорогуши, вот вы и посмотрите, а потом мне расскажете.

Сколько, она решила, нам лет? Три года, что ли? И кто он — тот, кто так круто все изменил? Я слышала его голос. Как-то вечером он позвонил раньше обычного, когда мама еще не вернулась домой с работы. Я сняла трубку, потому что Джуди на звонки никогда внимания не обращает, сколько бы ни трезвонили. Телефон может надрываться часами, а она даже руки не протянет, чтобы снять трубку. Такие у нее странности.

Я подняла трубку и пропела наш номер телефона. На том конце немного помолчали, а потом спросили:

— Алло, это Китти или Джудит?

— Да, — отвечала я. (Так ведь и было .)

Еще одна коротенькая пауза. Я подумала, что, будь мы знакомы, он мог бы придумать какую-то шутку или колкость. А так — только и смог сказать:

— Это Джеральд Фолкнер. Пожалуйста, передай своей маме, что мне удалось раздобыть два билета и что сеанс начинается в восемь.

— Ох! — только и смогла выдавить я. (Вот уж не знала, что мама вечером вновь собралась смыться! А я-то надеялась, что она останется дома и поможет Джуди клеить римский амфитеатр из картона. Мы обещали смастерить несколько свирепых и лохматых хищников.)

— Спасибо, — сказал он и, помолчав, добавил: — До свидания.

Я ничего не ответила, так что, помолчав еще несколько секунд, он повесил трубку.

Я направилась в кухню, где сидела Джуди с Флосс на коленях.

— Это был он, — доложила я. — Они снова сегодня встречаются. Он назвал тебя Джудит.

Сестра скорчила рожицу, но ничего не сказала; а через две минуты в дверях появилась нагруженная сумками мама, глаза ее сверкали.

— Никто не звонил?

Мама никогда не спрашивала раньше, звонил ли кто-нибудь. Если я сообщала ей, что звонила бабушка, или Саймон, или кто-то из больницы, где она работала, она только стонала.

Джуди зыркнула в мою сторону, словно хотела сказать: «Видишь?». И я пожалела, что ответила на звонок. Но раз меня попросили передать ей новость, ничего не поделаешь:

— Мистер Фолкнер звонил по поводу кино, — сообщила я. — Ты, наверное, забыла предупредить его, что сегодня собиралась остаться дома и помочь Джуди сделать зверей для цирка.

Мама сразу смекнула, куда я клоню.

— Крошка моя! — Всю свою вину и блестящую помаду она обрушила на Джуди. — Я помогу тебе доклеить амфитеатр завтра, обещаю.

— Остался только один последний вечер — сегодня, — охладила я ее родительский пыл. — Мы уже дважды откладывали, забыла? Макет надо отнести в школу завтра.

Но мама все равно ушла полвосьмого. Джуди, кажется, даже не обиделась. И когда мне надоело следить за нянькой — как та варила себе кофе, искала очки для чтения и программу радиопередач, — мы уселись смотреть старый-престарый сериал, а заодно мастерить свирепых лохматых хищников; у Джуди все они выходили здоровенными и лохматыми, как мамонты, а у миссис Харрисон — похожими на полудохлых овец.

Потом я отправилась спать. С меня было достаточно. Но сон не шел. Я в третий раз вернулась из похода в ванную комнату, когда на пороге возникла мама; было около одиннадцати.

Перегнувшись через перила, я наблюдала, как она бренчит монетами, роясь в кошельке.

— Вы говорите, три с половиной часа? — переспросила она миссис Харрисон, которая уже натягивала пальто.

— Совершенно верно, милочка, — отвечала миссис Харрисон. — Хорошо провела вечерок со своим парнем?

— Парнем! — хмыкнула мама. — Миссис Харрисон, Джеральду уже за пятьдесят!

— Вот как, — пробормотала миссис Харрисон, опершись на мамино плечо, чтобы не упасть, пока натягивала резиновые сапоги. — Знаете, как говорят: лучше быть любимицей старика, чем прислугой юнца.

Мама с хохотом захлопнула за ней дверь. Я собралась было спуститься — вот бы она удивилась! Рассказала бы мне про фильм, а потом мы погасили бы свет, выключили телевизор и выставили пустые молочные бутылки на крыльцо. Но что-то в маминой улыбке остановило меня, и я вернулась в свою спальню.