Юстейн Гордер - Рождественская мистерия

— Конечно же, самодельный и очень старый. Но ведь и история эта тоже старая. Ты уже открывал окошко сегодня?

Иоаким покачал головой.

— Я не могу открывать окошки при родителях, ведь они не должны знать об этих листочках. Потому что я хочу сложить их все вместе, завернуть в красивую бумагу и положить под елку.

Иоанн хлопнул в ладоши.

— Здорово придумано. Ну а помнишь, о чем говорилось во вчерашней истории? Ты ведь прочитал про то, как путники взяли овцу из старого замка на острове Фюн, а ангелу Эфириилу пришлось говорить «не бойтесь» всем стражникам в замке?

Иоакиму стало прямо-таки не по себе оттого, что Иоанну все известно.

— Это вы сделали волшебный календарь? — спросил он.

— И да и нет...

Иоаким испугался, что Иоанн вот-вот уйдет, и потому поспешил с дальнейшими расспросами.

— Это все произошло на самом деле, или вы это просто придумали?

Лицо Иоанна стало серьезным.

— Ты задаешь очень умные вопросы... И на них не всегда легко отвечать.

— Мне очень хотелось бы знать: эта девочка, Элизабет, история которой рассказывается в волшебном календаре, и та женщина, чья фотография была выставлена на витрине в книжной лавке — один и тот же человек?

Иоанн тяжело вздохнул:

— Значит, продавец рассказал и об этой старой фотографии. Ну что ж, мне больше нечего скрывать, я слишком стар для этого. Но Рождество еще не наступило, так что об Элизабет мы поговорим в другой раз.

Он сделал шаг назад.

— Забет... Тебаз... — бормотал он себе под нос.

Иоаким не понял, о чем идет речь, но, вероятно, эти слова и не предназначались для его ушей. На прощание Иоанн сказал:

— Сейчас я должен уйти. Но мы увидимся снова, ведь эта старая история связывает людей.

Иоанн стремительно зашагал прочь и вскоре скрылся из виду.

Иоаким корил себя за то, что ему не удалось как следует расспросить Иоанна. И прежде всего надо было спросить о главной картинке, которая меняется всякий раз, стоит ему прочесть очередной листочек.

После этого Иоаким вошел в дом и открыл в календаре окошко с цифрой 8. На картинке был изображен пастух, который нес на плече ягненка. Иоаким поднял тоненький листочек бумаги, аккуратно развернул его и принялся читать:

Иаков

В один из последних дней 1499 года от Рождества Христова из лодки, переплывшей через Малый Бельт в Ютландию, на берег высадились четыре овцы, священный царь, ангел, маленькая девочка из Норвегии. Их переправил перевозчик, который мог вымолвить лишь одно-единственное слово — «аминь». Зато он повторял это слово много раз. Перед этим наша маленькая процессия пересекла Большой Бельт и Эресунн.

— Ну слава Богу, — вырвалось у Каспара, когда они сошли на берег.

Теперь подобное предстоит нам не скоро, — отозвался Навин.

Ангел Эфириил кивнул:

— Истинно говорю вам, что нам предстоит это всего лишь один раз, прежде чем мы попадем в Вифлеем.

Трое спутников Элизабет были так единодушны, что это еще больше сбило ее с толку.

— Но ведь нам еще невероятно долго идти до Вифлеема, — сказала она.

— О да, — объяснил ангел. — Идти придется далеко и в глубь столетий тоже, но нам предстоит только одна водная переправа — через Черное море, впрочем, это еще не скоро.

И вновь за четырьмя овцами поспешили пастух Навин, негритянский царь Каспар, ангел Эфириил и Элизабет Хансен из Норвегии. Они подошли к городу на берегу фиорда. На окраине города возвышалась большая крепость.

— Этот город называется Коллинг, и расположен он в Южной Ютландии, — объяснил ангел Эфириил. — Он уже несколько столетий является важным торговым центром. Крепость называется Коллинхюс, в ней часто останавливались датские короли. Время — тысяча четыреста восемьдесят восьмой год от Рождества Христова.

Пастух Навин ударил посохом о землю:

— В Вифлеем, в Вифлеем!

Они взошли на небольшой холм, и перед ними открылся прекрасный вид. Повсюду росли недавно распустившиеся цветы. Совершенно ясно, что было начало лета.

На бегу Элизабет указала рукой на цветущий луг.

— Взгляните, какие чудесные полевые цветы! — воскликнула она.

Ангел с таинственным видом кивнул.

— Это частица небесной благодати, пролившейся на землю, — объяснил он. — На небе так много этой благодати, что она с легкостью распространяется и на землю.

Элизабет задумалась над этими словами и сложила сказанное ангелом в своем сердце.

Вдруг пастух остановился и показал на их маленькое стадо:

— Ягненок потерялся!

— Где же он? — воскликнула Элизабет, хотя было ясно, что и пастух этого не знал.

К этому было нечего добавить, потому что все тут же заметили, что тот самый маленький ягненок с колокольчиком на шее, который убежал из магазина в Норвегии, потому что не мог больше переносить шум кассовых аппаратов, бесследно исчез, как сквозь землю провалился.

Навин покачал головой:

— Ягнята бывают такие славные, и шерсть у них такая белая, что это просто наслаждение для взора. Но в то же время они такие непоседливые и резвые, что за ними не уследишь. И колокольчик на шее не всегда помогает. Бывает, пока любуешься одним ягненком, другой отобьется от стада. А когда найдешь второго ягненка, то оказывается, что первый воспользовался случаем и отбился от стада. Пастушье дело — нелегкое. А уж гнать стадо до самого Вифлеема особенно трудно, как сказано в Писании, теперь придется оставить всех овец ради того, чтобы найти одного-единственного пропавшего ягненка.

Элизабет почувствовала, что ей на глаза навернулись слезы. Но не успел пастух договорить, как все увидели, что по гребню холма идет человек, он был одет точно также, как Навин. На плече он нес ягненка с колокольчиком на шее.

— Это один из нас, — произнес Эфириил.

Человек положил ягненка прямо к ногам Элизабет. Он протянул руку Навину и сказал:

— Меня зовут Иаков, пастух, я — второй пастырь на поле. Теперь я тоже буду присматривать за овцами на пути в Вифлеем, куда мы все идем, чтобы приветствовать нового царя, явившегося на свет в городе Давида.

Элизабет захлопала в ладоши, Навин ударил посохом о землю и произнес:

— В Вифлеем, в Вифлеем!

И за небольшим стадом овец теперь бежали два пастуха, затем негритянский царь Каспар и наконец ангел Эфириил и Элизабет.

Когда они проходили мимо торгового города Фленсбурга, Эфириил объявил:

— Время — тысяча четыреста второй год после Рождества Христова. Скоро мы пересечем границу с Германией и окажемся в глубоком средневековье.