Юн Эво - Солнце — крутой бог

НЕТ, ЧЕРТ ТЕБЯ ПОДЕРИ!

И она не могла бы выразиться более ясно…

Вот так, причастие и раздача рождественских подарков отменяются. Если бы у меня сейчас горела свеча, я бы ее задул. На фига мне молитвы. Во всяком случае, я не хочу, чтобы мои молитвы доходили к тому, кто там наверху. Уж пусть лучше это будут проклятия, адресованные парню, пребывающему внизу во тьме, в сердце ада.

Но в некотором смысле я испытываю воодушевление. Я чувствую себя на гребне волны, и это подтверждает, что я на верном пути. Каролина дала мне недвусмысленный ответ.

Теперь я могу больше не думать о ней.

А я буду, упрямо говорит мое тело.

Наплюй на нее, она дура.

Но ее улыбка…

Есть и другие улыбки, говорю я. Прямо за этой дверью. Прямо за этим окном есть множество улыбок. Потрясных улыбок. Загадочных. Сексуальных. Вопрос в том, чтобы выбрать одну из них.

Но ее фигура…

Ей далеко до Маленькой Бури, возражаю я. Брось, Каролина красива. За этой дверью тысячи девушек, которые красивее ее. Тысячи соблазнительных задниц.

Тысячи красивейших сисек. Тысячи мозгов, которые на 80 % состоят из воды и ничуть не уступают мозгам Каролины. Вопрос только в том, чтобы найти эту иголку в стоге сена. Иголку, которая хочет, чтобы ее нашли.

О'кей. Тогда я согласен.

На этом я вырубаю Каролину. Кладу ее письмо в средний ящик письменного стола. Запихиваю подальше. Не исключено, что когда-нибудь, попозже, мне захочется взглянуть на него. Просто чтобы посмеяться над собой. И над ней тоже. Если бы она только знала, чего лишилась, дав мне отставку!

Такому обалденному парню.

Адаму-говнюку.

Адаму-засранцу.

Адаму, человеку из стали, человеку без нервов, ни на что не реагирующему и не имеющему дурных наклонностей…

Адаму, чертовски стильному парню.

Я позволяю Сёс вывести меня на улицу. Она натягивает на мои неуклюжие ноги роликовые коньки, и я тренируюсь на грязной земле. И все это только потому, что есть девчонка, которую зовут Маленькая Буря, и мне хочется лететь на роликах рядом с ней и посылать ей воздушные поцелуи. Я должен научиться кататься так здорово, чтобы промчаться мимо нее задом наперед и небрежно кивнуть. Или, несясь рядом с ней на той же скорости, завести с ней разговор.

ДУРАК МАЛОЛЕТКА! ДУРАК МАЛОЛЕТКА! ДУРАК МАЛОЛЕТКА! ДУРАК МАЛОЛЕТКА! ДУРАК МАЛОЛЕТКА! ДУРАК МАЛОЛЕТКА! ДУРАК МАЛОЛЕТКА! ДУРАК МАЛОЛЕТКА! ДУРАК МАЛОЛЕТКА! ДУРАК МАЛОЛЕТКА! ДУРАК МАЛОЛЕТКА! ДУРАК МАЛОЛЕТКА! ДУРАК МАЛОЛЕТКА! ДУРАК МАЛОЛЕТКА! — кричит все во мне.

Нет, Адам. Возьми себя в руки! — говорю я себе. Желание ехать на роликах задом наперед — глупое и детское и могло прийти в голову только четырнадцатилетнему дурню. Несколько недель назад нечто подобное еще могло тебя соблазнить. Но теперь ты должен вести себя как взрослый. Ты станешь классным роллером и покатишь через город подобно богу, а когда увидишь Маленькую Бурю, просто проплывешь мимо. И только спокойно кивнешь ей. С кривой улыбочкой в углу рта. Ты пошлешь ей эту улыбочку. Ты будешь таким надменным и светским, таким all right [13] Отличный (англ.). , таким мужиком, что она просто растает, как сосулька на солнце. Потечет горячей водичкой и подумает, что с таким парнем стоит познакомиться. А ты покатишь себе дальше, не оборачиваясь и даже не думая ехать задом наперед.

Ты покатишь через весь город и будешь чувствовать на себе ее взгляд, как пламя паяльной лампы на позвоночнике. Будешь чувствовать, как ее взгляд скользит по твоему затылку, по шее, по спине, по заднице, по ногам. Ей нравится то, что она видит, и она бессознательно пытается повторять твои движения. Она задыхается и хочет тебя догнать. Но ты несешься, как ураган. Она спешит за тобой, как маленькая буря, но ты — ураган, уносящийся прочь, у нее слабеют колени и внутри возникает неприятное чувство — она боится, что больше никогда тебя не увидит.

Однако на следующий день, Братья & Сестры, я опять появлюсь там и еще раз проедусь мимо нее, приклеив к ее глазам свою косую идиотскую улыбочку и сделав вид, что не вижу, как она хороша, или как хороша ее грудь, или какие у нее стройные ноги. А тем временем в голове у Маленькой Бури будет стучать лишь одно слово:

ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН ОН

И этот «он», разумеется, — я. И только после того, как мы встретимся таким манером раз пятнадцать или двадцать, я заговорю с ней. И она будет горяча, как кипяток, и холодна, как крепкий ветер. Маленькая Буря будет лезть из кожи вон, чтобы завоевать его, то есть меня. Я, конечно, замечу ее старания, но не подам виду.

Эти мысли проносятся у меня в голове, пока я ковыляю по заднему двору, стараясь удержаться на ногах. Сегодня у меня получается лучше, чем вчера. Но с другой стороны, я больше, чем вчера, боюсь шлепнуться на рожу, разбить пальцы, доконать уже разбитые колени или другие выступающие части тела. Жильцы дома стоят на балконах и смеются. Некоторые соседи сидят на лавочках и тоже лыбятся. Я даю вечернее представление. Но я только стискиваю зубы и терплю. Ведь и так ясно, что не все легко и просто в моем проекте.

И на этой оптимистической ноте я заканчиваю день. Собираю все свои части тела и ковыляю к кровати. Она стоит в комнате и, можно сказать, манит меня. Мое побитое ноющее тело. Эй! — говорит кровать и принимает меня.

— Храпи! — приказывают мне тело и голова, и больше я ничего не помню о той ночи. Мне даже ничего не снится.

Я был на элеваторе и разговаривал с сегодняшним Солнцем. Уже полдень, и все идет хорошо. Я сижу в кафе на втором этаже универмага НАФ. Жру пирожное и тяну колу вместе с сотней-другой пенсионеров. Я решил, что раз я все равно свободен, то могу немного себя побаловать. Кого ж еще и баловать, если не себя. В моем распоряжении весь день. Надо инвестировать в себя, тогда все будет хорошо.

Я сижу в углу большого зала и вполне доволен своим обществом, своим телом и своим мозгом, который на 80 % состоит из воды. И тут неожиданно замечаю мужика, который буквально влетает в кафе. Его затылок кажется мне знакомым. Я вижу его со спины. Ну точно, этот затылок мне знаком, но чей же он?