Аркадий Млодик - Дарю веснушки

Только вошёл в комнату, услышал папин голос:

— Что ты тут натворил?

— Ничего не творил. Занимался у Лиды. Она мне помогала.

— Ничего не натворил, да? Посмотри! Перебита вся посуда!— вмешалась мама.

Я посмотрел и убедился, что посуда не вся перебита. Но спорить с мамой не стал.

Папа продолжал допрос:

— Хорошо! Будем считать, что ты ничего не натворил. Кто же, по-твоему, здесь постарался?

Васьки нигде не было видно. И я ответил:

— Наверное, Ричард Львиное Сердце постарался.

— Из чего ты это заключаешь?

— Бабушка жаловалась, что он разбил чашку.

— Какую чашку? Сервизную? — заволновалась мама.

Я пожал плечами. Папа взревел:

— Где же это Львиное Сердце? — И, нагнувшись, вытащил кота из-под дивана.

Поглядев на меня, папа закричал:

— Он бешеный. Его надо усыпить! Где большая авоська?! Я отнесу кота к ветеринару.

Сперва я подумал, что папа решил меня попугать. Но мама ответила ему серьёзно:

— В авоське не донесёшь. Возьми чемодан. Папа решительно встал.

— Ты права! — сказал он. — Поищи верёвку. Хочу связать кота. Не выцарапал бы мне глаза.

Мама пошла на кухню искать верёвку.

Тут я наконец понял, что надо спасать Ваську. Хочу крикнуть: «Лучше меня усыпите!» Рот раскрыл, а слова не идут. Одно бульканье. И кашель. Папа, когда посмотрел на меня, испугался ещё больше. И упустил кота. У меня сразу кашель прошёл.

Поймал я Ваську, ласкаю его, целую. В ухо ему шепчу:

— Прости меня, Васенька! Ты не виноват. Неверную я тебе дал команду. И самолётам сигнализировал не так. Не надо было жужжать.

Папа что-то услышал.

— Ну-ка, выкладывай! — потребовал он. — Каким самолётам ты сигнализировал? Когда был на аэродроме? Кому там жужжал?

— Не я жужжал, мухи жужжали, — объясняю.— Я им помогал.

— Очень приятно! — поклонился мне папа. Когда он сердится, то всегда бегает по комнате.

— Оля! Ты слышишь! — крикнул он маме.— Наш сын помогал жужжать мухам. Нет уж, мой милый, иронизировать буду я. А ты, дорогой сыночек, давай выкладывай всё как было: кому сигнализировал, кто на тебя жужжал?

Я обещал во всём признаться, только просил не обижать Ваську. Папа согласился. Тогда я честно рассказал, не упоминая, конечно, про Лиду, как я лишился эскадрильи. И ещё добавил, что Васька — Ричард Львиное Сердце — посуды разбивать не хотел.

Папа прервал меня:

— Всё ясно! Надеюсь, ты предупредишь меня, когда состоится следующий запуск самолётов, чтобы своевременно обеспечить тебя посудой?

Папа ругал меня за безответственность, за предательство по отношению к Ричарду Львиное Сердце. Ругал справедливо, но напрасно. Мне самому было стыдно, что я струсил и всё взвалил на Ваську. Я сам знаю, что не всегда умею отвечать за свои поступки. Но я знаю и то, что хочу научиться и научусь. Родители же хотят, чтобы это случилось сразу...

Долго меня воспитывал папа. Потом мама вышла из кухни и тоже стала воспитывать. Затем они воспитывали вместе — до тех пор, пока не стали сами себя воспитывать.

— Это ты ему потакаешь! — сказала мама.

— Нет уж, извини, это ты распустила его! — ответил папа.

Спор закончился тем, что папа взял лист бумаги и написал на нём: «Кодекс поведения Ильи Ильюшина». Больше он ничего написать не успел. Вернулась бабушка с дежурства. И тут такое началось...

Когда ей сказали про мои поступки, она спросила:

— Кто к тебе приходил? Я не стал запираться.

— Лида была, — говорю.

— А что она делала на базаре?

— Мух мне приманивала!

— Вот, пожалуйста, — обрадовалась бабуля, думая, что меня выручает. — Я так и знала, что она заводила.

Мама вскочила:

— Пойду к её родителям. Всё им расскажу.

— Не иди! — завопил я. — Лида не заводила. Зачем ты, бабушка, выдумала?!

— Да разве я хотела её обидеть, — опомнилась бабушка. — Я сгоряча. Лида девочка вежливая, добрая, ласковая. Зачем тревожить её родителей!

Папа поддержал бабушку и меня. Сказал маме, что нечего поднимать шум на весь дом. Но маму утихомирить уже было невозможно. Она хлопнула дверью. И ушла.

Мне стало жалко Лиду. Я заплакал.

— Нечего хныкать! — напустился на меня папа. — Мужчина должен уметь отвечать за свои поступки.

Слёзы не унимались. Тогда бабушка и папа стали меня утешать. Я не сдавался. И когда вернулась мама, решил зареветь во всю мощь.

— Сейчас же замолчи! — пригрозила мне мама. И, сев в кресло, пообещала папе:—Я отказываюсь от него!

Мама, если сердится, отказывается от меня почему-то всегда через папу.

Когда у меня вечером неприятности, то я точно знаю, что утром могу проспать. Бабушка это понимает. И обычно будит. Так было и на этот раз.

В школу идти мне не хотелось. Ничего хорошего меня там не ожидало. Но идти пришлось.

Не успел я подойти к школе, как увидел Машу Лукову. Она бежала навстречу.

— Ты чего? — спрашиваю.

— Ничего, — отвечает. — Сам-то ты чего? Как черепаха ползёшь. Тебя бабушка ждёт.

Я возмутился.

— Заливаешь, Лукова! Бабушка моя дома. Какая ещё может быть бабушка?

Луковой не пришлось отвечать. Я сам увидел эту бабушку.

И она меня увидела. Закричала:

— Вот он — мальчик с веснушками!

Это была та самая старушка, которая на базаре посоветовала пойти за мухами на свалку.

Мне бы спрятаться, так уже поздно. Старушка надвигается на меня, что-то бормочет. Ребята со всех сторон окружили её. И Морковка, и Очкарик, и Наташа Пушкова — все тут. И Булин со своей ехидной улыбочкой.

Что оставалось мне делать?

— Здравствуйте, бабушка, — вежливо сказал я.

— Раздобыла я, сердечный, тебе баночку с пчёлками,— сообщила она новость. — Авось подойдёт?

Хоть бы звонок скорей! А он и на самом деле — как зазвонит. Прямо «ура» кричи спасителю.

Ребята кинулись в школу. Я рванулся за ними. Но старушка оказалась проворней. Успела сунуть мне в карман свою баночку.

Понадеялся я, что никто не заметит. Напрасно! Булин заметил.

Протиснулся ко мне у самого входа в класс, щёлкнул пальцем по моему оттопыренному карману и отвратительно подмигнул:

— Звенит! Много их там?

— Хватает, — отвечаю.

— Дорого заплатил?

— Подходяще.

— Веснушки, выходит, — шепчет он мне с издёвкой,— ненадёжны для отражения радиации? Решил пчёл испытывать?

— Экспериментирую! — сказал и прошёл в класс.

Когда не везёт, так уж не везёт. Сел за парту, вижу — Лида на другом месте, подальше от меня устраивается. Прикинулся, что меня это не касается. Засунул баночку в парту. Слышу — сзади меня Машка Лукова заворковала:

— Интересно, с кем наш Веснухин вчера по рынку под ручку прогуливался?

Ох, и болтливой оказалась сухонькая старушка!

В классе стало тихо. Все молчат. Ждут, что я скажу. Я не оглядываюсь. Тоже жду. И дождался. Быстро запихав в портфель уже вынутые книги и тетради, Лида шумно встала и пересела ко мне за парту на своё место.