Мария Парр - Тоня Глиммердал

У Глиммердала есть своя мелодия. Ты услышишь ее, если хорошенько прислушаешься. Это гул реки. Дуновение ветра, от которого шелестит листва и вздыхают горы.

И пение птиц. Иногда, если тебе повезет, к этим звукам добавляются и другие: песни рыжеволосой девчонки или скрипка старого тролля.

Если ты попадешь в число редких счастливчиков, то, может быть, услышишь и волшебную музыку — не похожую ни на какую другую.

— Красивая у тебя мама, — говорит Хейди.

Они с Тоней держат путь в сторону сетера Глиммердал. Тоня улыбается. Она любит, когда о маме говорят хорошо. Не так часто удается это услышать. Многие считают, что мама могла бы не так много заботиться об уровне моря в Гренландии.

— А твоя? — спрашивает Тоня.

Хейди усмехается:

— Моя умела играть на скрипке.

— Ты ее любила? — спрашивает Тоня.

— А кто не любит маму? — отвечает Хейди. — Но я сильно злилась на нее.

— И Гунвальд тоже, — говорит Тоня.

Странно, что мы куда-то идем, думает Тоня. Она пришла сказать Хейди, что Гунвальд просит свою скрипку. Но Хейди не отдала ей инструмент, а положила его в футляр и сунула в свой рыжий рюкзак. А потом велела Тоне сходить домой и переобуться в башмаки покрепче.

— Мне надо показать тебе что-то, — сказала она.

Ну и вот теперь они шагают в сторону сетера со скрипкой в рюкзаке.

— Как я жду Пасху! — курлычет Тоня, пританцовывая вокруг Хейди.

Тогда Гунвальд вернется домой, и приедут Уле, Брур и их мама с Гиттой. У Гунвальда будет полон дом. Тоне интересно, как Хейди понравятся Уле и Брур. Вообще-то Уле она уже видела — когда они хотели увести собаку. Но как раз об этом Тоне не хочется вспоминать. Она убегает по тропке вперед.

Не может быть в мире места лучше сетера Глиммердал, Тоня в этом уверена.

— Чур, летом будем с тобой здесь ночевать! — смущаясь, кричит она Хейди, завидев старинные постройки. Тоня взбегает на мост, но Хейди машет в другую сторону — дальше вдоль реки.

Тут Тоня вдруг понимает, что они идут вовсе не на сетер, а к тому маленькому водопаду, где были в прошлый раз.

— Не забудь, у меня не такие длинные ноги, как у тебя, — говорит Тоня, вспомнив, как Хейди скакала по реке с камня на камень.

Но уровень воды в реке стал ниже, и невидимые в прошлый раз камни превратились во что-то вроде мостика.

— Они могут быть скользкие, — говорит Хейди.

— Камни в воде всегда скользкие, — отвечает Тоня и набирает полную грудь самоуважения и скорости.

Они перебрались через стремнину. Сначала Тоня с пляшущей в брызгах воды рыжей гривой, потом Хейди с рыжим рюкзаком.

— Я здесь никогда не бывала, — говорит Тоня, осматривая темную гору позади водопада.

— А я бывала, — говорит Хейди. — Но никому еще этого не показывала. Пошли.

У Тони от любопытства и предвкушения что-то пузырится в животе. Но пока она не видит нигде ничего необычного.

И тут же оно начинается. Хейди подходит к водопаду и вдруг, словно гора ее слизнула, исчезает. Никакого лаза или норы не видно, потому что всё скрывают тени. Тоня бежит к водопаду и протягивает руку. Между мокрым подножием и горой есть расщелина. Что за дела?! Сгорая от любопытства, Тоня проскальзывает в темную щель.

Ни зги не видно. Тоня ощупывает всё вокруг, но руки встречают только пустоту. Постепенно глаза привыкают к мраку, и Тоня видит, что можно идти дальше вперед.

— Хейди?

— Иди прямо, — доносится откуда-то из горы.

Тоня пробирается вперед. Здесь можно идти в полный рост. Шум реки слабеет, но камни под ногами ходят ходуном. Как ни крути, она внутри водопада!

— Хейди?! — зовет Тоня. Ей кажется, она идет уже слишком долго.

Ничего себе — она идет потайным ходом! Даже не верится.

Внезапно стало светло. Тоня чуть не грохнулась, запнувшись на чем-то вроде ступеньки вниз. И очутилась в норе. Огромной-преогромной норе! Здесь спокойно могли бы поместиться тридцать человек. Тоня-Грохотоня стоит разинув рот. Гроза Глиммердала онемела. Тайная нора! В Глиммердале!

— Добро пожаловать в мою тайну, — говорит Хейди с приглашающим жестом.

Она зажгла свечи, и они могут видеть друг дружку.

— О ней даже Сигурд не знает, — добавляет она и подмигивает.

И пока Тоня стоит молча, не в силах хотя бы закрыть рот, Хейди развязывает рыжий рюкзак и достает скрипку.

До конца жизни эта сцена будет стоять у Тони перед глазами прозрачно и ясно, как вода. Каждая ее секунда будет храниться в памяти, как драгоценный алмаз. Потому что когда Хейди настроила скрипку Гунвальда и прижала ее подбородком, случилось чудо. Тоня такого никогда не переживала.

Хейди играла вместе с рекой.

Перед ними, вокруг и позади — кругом царствует Глиммердалсэльв, и когда Хейди проводит смычком по струнам, звуки сливаются с гулом реки.

Тоня покрылась мурашками. Музыка облепляет ее всю.

Потом всё стихло, но Тоня по-прежнему не могла сказать ни слова. Хейди улыбнулась.

— Я часто играла здесь на скрипке в детстве, — сказала Хейди. — Нашла я эту пещеру совершенно случайно. Ночевала на сетере целую неделю и решила попробовать принять душ в водопаде.

— О-о, — только и может сказать потрясенная Тоня.

— Знаешь, Тоня, я выступала по всему миру, но на самом деле мечтала лишь об одном: вернуться сюда и поиграть в моей подводной пещере.

Это Тоне понятно.

— Ну-ка спой «Черный, черный…».

Тоню не надо дважды просить спеть про черного козленка. Она тут же начинает петь — во весь голос и от всего сердца. Хейди подыгрывает на скрипке.

Допев до конца, Тоня плюхается на землю.

— Ничего прекраснее не слышала, — бормочет она блаженно.

Хейди хохочет.

По дороге домой они молчат. Они так переполнены тайной и музыкой, что слова слишком мелки для этого. Но когда они доходят до хутора Гунвальда, Тоня прокашливается и торжественно говорит:

— Хейди, ты придешь ко мне на день рождения в первый день Пасхи?

— О’кей. А сколько тебе стукнет?

— Десять лет. Это круглая дата, — объясняет Тоня.

— У-у. Неплохо, Тоня Глиммердал.

Хейди вынимает скрипку из рюкзака.

— Теперь можешь отдать это Гунвальду.

— Через неделю у меня день рожденья, завтра приезжают на пасхальные каникулы Уле, Брур и Гитта с мамой, а после обеда возвращается… — Тоня сделала вдох, — возвращается Гунвальд. И они встретятся с Хейди.