Николай Егоров - Парень — что надо!

— Ты меня задерживаешь, понимаешь? И других беспокоишь, понимаешь? Я накажу тебя, понимаешь?

Жулька виновато смотрел на Костика и помахивал хвостом, точно сигналы подавал: «Понимаю, но скучно просто так по улице бежать!.. Не ругай меня, я больше не буду!»

Без помех прошли до того места, где улица расступилась, и открылась небольшая площадь. Даже не площадь, а полянка, покрытая травой и обсаженная тополями. Под тополями — ограда из тонких планок-штакетника. Опять задержались, но уже по вине Костика. Потому что здесь — детский сад, в который Костик ходил ещё в прошлом году. Когда его перевели из детского сада в школу, он радовался, а сейчас что-то грустно стало. Нет, он не захотел снова в детский сад ходить. И не тянуло на качелях покататься, влезть на деревянный корабль с капитанским мостиком или в космическую ракету — не маленький. Если и тянуло, то совсем не сильно… Но воспитательница Светлана Владимировна увидала его, позвала:

— Заходи, Костик, проведай нас!

И Костик с большим трудом поборол желание зайти — он должен поскорее доставить телеграмму!

— Не могу! — сказал Костик Светлане Владимировне. — Спешу по делам!

— Раз у тебя дела, беги! — уважительно сказала Светлана Владимировна.

За тополями лежал низкий лужок, а за ним, в нешироком русле, текла речка Убегай. Быстрая, она прыгала меж камней и коряг, прибиваясь к глинистому обрыву или накатывая на песчаные косы, поросшие ивами. Она всё время убегала и не могла убежать — постоянно мчалась через всю станицу, мимо садов и огородов. Белые утки плавали у берега и, окуная головы в воду, искали корм. У садового плетня, нависшего над лужком, цвели мальвы — жёлтые, на длинных стеблях.

Убегай хоть и шумная, но маловодная речушка. До поры — до дождей или таяния снегов. И мостик через неё держится на высоких сваях. В сухие дни Убегай можно перейти в сапогах, не зачерпнув воды голенищем, можно переехать на телеге, не намочив колёсных ступиц. Костик снял сандалии, посадил Жульку на плечо и пошёл вброд, по тележному следу. У берега остановился: в воде, пронизанной солнцем, плавали крошечные пескарики. Жулька тоже увидал их, дёрнулся неожиданно для Костика и сорвался. Рыбки юркнули в тень от мостовой опоры, а Жулька плюхнулся в воду.

— Неслух ты этакий, — приговаривал Костик, стряхивая с Жулькиной шёрстки воду. — Непоседа и баловник.

Так отчитывала ребятишек в детском саду Светлана Владимировна…

За речкой дорога круто взяла вверх. Она косо врезалась в глинистый обрыв. На самом трудном месте свернула в сторону — зигзагом одолела подъём и влилась в улицу.

Костик решил прибавить ходу, зашагал и — внезапно остановился: уловил звонкие ребячьи голоса.

Мальчишечий голос звал:

— Давай смелей! Ко мне давай!

— Боюсь! — жаловался девчоночий голос.

— Тогда назад иди! — приказал мальчишка.

— Боюсь! — плакала девчонка.

Костик сбежал с дороги и ахнул: пропадёт малышка.

Дело в том, что тут, под обрывом, издавна брали глину — печь обмазать, стенку кухоньки подновить. Изрыли всё — пещерка на пещерке. А ещё дождевые потоки поработали, изъели обрыв. Поверху росли кусты акации. Цепкая, она прошила корнями, связала огромные жёлтые и серые глыбы. Когда кустам становилось невмоготу, глыбы срывались вниз. И по стенке вились длинные узловатые корни. По ним, видно, под обрыв спустился шестилетний Вовка, внук бабушки Мани. Спустился и звал к себе младшую сестрёнку. Она уже к самому краю подобралась. Глыба шаталась под ней, грозя вот-вот рухнуть. Лиза вцепилась ручонками в тонкий хлыстик, дрожит и со страху шагу ступить не может. Вовка злится, командует, а как помочь — не сообразит.

— Куда ж ты завёл её! — рассердился Костик. — Не видишь, что она убиться может.

— Чего там! — огрызнулся Вовка, а глаза у него — круглые от растерянности.

Тут из калитки крайнего двора вышла бабушка Маня. Старенькая она, маленькая, к земле гнётся. Семенит, руками всплёскивает, что-то приговаривает.

Девочка заплакала в голос, бабушка беспомощно суетилась за кустами.

Куда ей лезть — сама свалиться может! Вовка ревёт.

— Ни с места! — крикнул Костик Лизе.

Жулька залаял, будто понимал, что к чему, и тоже требовал: ни с места!

Костик взбежал по дороге вверх, вдоль ограды пробрался к кустам на обрыве и стал медленно-медленно, мягко-мягко приближаться к малышке. Лозины гнулись под его рукой, земля подрагивала. Костик сделал несколько шагов и задержался, чтоб передохнуть и волнение перебороть — страшно же падать отсюда. Одно неосторожное движение, и он вместе с девочкой в беду попадёт. Она увидела его и совсем неразумно повела себя — топчется, тянется к Костику, спешит спастись.

— Подожди, а то хуже будет! — остерегает её Костик.

Но мала девчонка, не слушает его. Надо поторапливаться, а опасно! Костик одной рукой за куст взялся, другой приготовился Лизу схватить. Жулька тявкает, точно предупреждает:

— Не робей и головы не теряй!

Костик наступил на выгнутый корень. Тот пружинисто подавался, но держал. Костик, рванувшись всем телом, поймал Лизу за ручонку.

— Полегоньку, полегоньку! — бормотал он.

Лиза поверила в него и подчинилась. Он — назад. Она — за ним. Он — ещё назад. Она — снова за ним. Так и оказались на твёрдом.

Баба Маня бранит Лизу и жалеет её. И грозит Вовке.

Он боится наказания, хнычет внизу.

— Сам лезешь и малышей за собой тянешь! — крикнул Костик Вовке. — Задерживайся тут из-за тебя. Больше дела у меня нет, как твою шкоду исправлять!

Баба Маня поуспокоилась, взглянула на Костика:

— Спасибо тебе! Хороший ты парень, Костик! Парень ты — что надо!

— Да ничего, — сконфуженно сказал Костик и позвал к себе Жульку — пора дальше идти.

Кончились дома на короткой улочке, и начались виноградники. Справа — старый, с большими кустами, растянутыми по проволоке — на шпалерах. Слева — молодой: невысокие светло-зелёные кустики на чёрной земле, совсем маленькие кустики, под ними Жульке еле-еле спрятаться.

Вдоль раскатанной до синевы асфальтированной дороги — огромные белолистки. Они шумят на ветру, раскачиваются, и тени их скользят под ногами. Будто по движущемуся тротуару идёшь.