Мария Белахова - Сын

Саня заволновался и испугался, когда Павел Иванович позвал его к себе. «Наверно, — подумал он, — Мишка и отцу разболтал».

— Давай потолкуем, Александр, — сказал Павел Иванович. — Что там у тебя стряслось?

Казалось бы, чего проще — взять и рассказать обо всем дяде Паше. Ведь он наверняка все поймет. Но как сознаться в плохих поступках человеку, мнением которого очень дорожишь? Нет. Кому угодно, только не ему. Может, все обойдется. И он сказал Павлу Ивановичу:

— Да ничего, дядя Паша! Подумаешь, двойки! Захочу и все исправлю.

— А что ж ты мать обижаешь? Вырастешь, поумнеешь, сам себе этой гадости не простишь. Мать — дело святое!

— Я понимаю, — нахмурился Саня.

— И хорошо, что понимаешь. Ты брось дурака валять, возьмись за дело. И мать успокой. Понял? Вот если б она работала на нашем заводе, у нас нашлись бы защитники. Знаешь, как у нас делают? Если чей парень не учится или хулиганство какое допускает, его самого, голубчика, вызывают на завод, в местком. «А ну-ка, парень, расскажи нам о своих художествах!» Парень мнется, мнется, видит — люди серьезные сидят, расскажет и обещание даст. «Хорошо, говорят, мы тебе верим, но на всякий случай проверочку сделаем. А не сдержишь слова, прикрепим к тебе общественного воспитателя». Мы наших женщин поддерживаем. Ну, а ты сам берись за ум. Даешь слово? По-честному?

Конечно, Саня дал слово. Искренне. Но легко сказать «возьмись за ум!» Дядя Паша еще не знает, как на самом деле ему, Сане, плохо. Дело не только в двойках!

В понедельник Татьяна Михайловна пришла в детский дом, но работать не стала. Она договорилась с педагогом, которая ее замещала, что та поработает еще три дня.

В школу она успела к пятому уроку. На втором этаже через стеклянную дверь, которая отделяла коридор от лестничной площадки, она увидела группу школьников, толпившихся около одного класса. Сразу бросилось в глаза, что ребята из разных классов — седьмых и восьмых и даже десятых. Все они, как видно, волновались. Когда одна девочка вышла из класса, ее моментально окружили. Та, вся пунцовая, взволнованная, что-то рассказывала.

И вдруг Татьяна Михайловна увидела Саню. Он подошел к группе, послушал, что говорит девочка, и засеменил к ребятам, стоявшим в стороне. В руках у него была книга. Он то открывал эту книгу и наскоро читал, то захлопывал и снова разговаривал с ребятами.

Саня был выше других ростом, а вертелся как уж — жалкий, заискивающий. Матери невмоготу было смотреть на него. Она распахнула дверь и вошла в коридор. Саня сразу увидел ее, но постарался это скрыть и с независимым видом зашагал по коридору.

Татьяна Михайловна обратилась к одной девочке:

— Скажи, пожалуйста, зачем здесь собрались ребята?

— Это мы по физике отметки исправляем, потому что конец четверти.

— У кого двойки?

— Не только двойки. Я, например, получила тройку, но пересдаю. Хочу пятерку.

— Это хорошо…

Дверь класса открылась. Оттуда вышел сконфуженный паренек, а вслед за ним учительница, с лицом строгим и сердитым. Выпроваживая паренька из класса, она говорила:

— И передай матери то, что я тебе сказала! Понял?

Заметив Татьяну Михайловну, которая грустным взглядом провожала мальчика, она спросила:

— Это ваш сын?

— Нет. Я мать Сани Рябинина.

— Очень хорошо, что вы пришли. Ваш сын получил две двойки и по болезни пропустил много уроков. Вы не брали репетитора?

— Нет.

— И на дополнительные занятия он не ходил. Как же, в таком случае, он исправит отметки?

Саня подошел и, опустив голову, слушал, что говорила учительница. Татьяна Михайловна посмотрела на него, вздохнула и сказала:

— Видите ли, у нас с ним многое не выяснено. Если он пришел к вам, значит, на что-то надеется. Вы спросите его и по заслугам оцените ответ. Я подожду вас в учительской.

Не посмотрев на сына, она ушла в учительскую. Там за одним из столов сидела Клавдия Ивановна и что-то писала. Взглянув на Татьяну Михайловну, она продолжала писать. Татьяна Михайловна остановилась около двери, надеясь, что Клавдия Ивановна пригласит ее. Потом решительно подошла к столу и резко сказала:

— Вы же видите, что я к вам пришла. Почему вы так невежливы со мной?

Клавдия Ивановна вскинула на нее глаза:

— А в чем дело? Что вы на меня наскакиваете?

— А вот что. Позавчера вы мне сказали, что с Саней Рябининым все благополучно. И две недели назад вы то же самое сказали женщине, которая приходила к вам. А на самом деле у Сани двойки, которых нет в его табеле, но, вероятно, они стоят в классном журнале. И у него прогулы, которые в табеле тоже не отмечены. В чем дело?

Клавдия Ивановна опешила.

— Разве? Откуда вы это взяли? Почему вы так думаете?

— Зачем вы мне задаете вопросы? Возьмите классный журнал и давайте посмотрим его отметки и пропуски занятий. Дайте мне листок бумаги и карандаш, я все это запишу.

По русскому языку пятерка, тройка и двойка. По литературе пятерка и тройка, по физике две двойки, по алгебре, геометрии и тригонометрии четверки, по химии две двойки, по английскому две пятерки, по географии тоже две пятерки, по естествознанию две тройки. В четверти будут выведены две двойки: по физике и химии. И пропуски занятий — только за октябрь девять дней. Все дни прогулов совпадают с пропусками Дичкова.

Клавдия Ивановна начала оправдываться:

— Дичков сердечник, у него есть справка. А почему ваш сын не давал мне дневник? Я бы ему все отметки выставила. А насчет пропусков — откуда я знала, что он врет? Вид у него как у туберкулезника. А почему вы, мамаша, не смотрели за ним? Я не могу за всеми уследить. Знаете, как нам трудно? Да, Татьяна Михайловна понимала, как трудно работать классным руководителем. Он и воспитатель, и в нескольких классах ведет свой предмет. Не хватает времени и сил. Все это так. Но учитель должен выполнять свой долг.

Когда Саня учился в первых классах, он относился к школе как к святыне. Молодая учительница Галина Евгеньевна четыре года поднимала ребят со ступеньки на ступеньку. И малыши знали, что настоящая радость будет там, на самой высокой ступени, когда они станут комбайнерами, летчиками, моряками, знатными рабочими, учеными. Ребята любили Галину Евгеньевну и верили каждому ее слову. Саня до сих пор помнит и любит свою первую учительницу. А ведь она тогда была так же молода, а может, еще моложе, чем теперь Клавдия Ивановна. Но та всю душу отдавала работе с детьми!

В пятом классе классным руководителем была Анна Павловна, учительница истории. Ее спокойный голос, доброе отношение к детям, материнская забота о них хорошо сочетались со строгостью, так необходимой в школе. И пятый, трудный класс, где впервые преподавание вели разные учителя, считался чуть ли не самым лучшим в школе.