Аркадий Минчковский - Десять дней одни втроем

— Идемте, — говорит он папе, — вашего Валёнку забрали в милицию.

— То есть как это в милицию, за что? — поднялся из-за стола папа.

— За то, что он украл умывальник, — продолжает Нолька, а сам дрожит.

Я сразу заревела, потому что испугалась, — а вдруг нашего Валёнку посадят в тюрьму и я его больше никогда не увижу.

— Перестань, Шурик, помолчи! — прикрикнул на меня папа, — Дай разобраться. Что ты тут такое городишь, Ноля, кто украл, какой умывальник?

— Ваш умывальник…

— Наш умывальник украл Валёнка? Ничего не понимаю!

— Ну да, он ваш, а может быть, и не ваш… Идите скорее, а то его в камеру засадят.

— Папа, пойдем скорее! — кричу я.

— Бог знает что за дурацкая история! — воскликнул папа, хотя вообще-то и не верил в Бога. — Придется идти… Что там еще такое…

Он пошел в комнату надевать брюки, а я скорей отрезала хлеба и сделала два бутерброда с колбасой, чтобы Валёнка не умер с голоду, если его не выпустят из милиции. Тут я еще вспомнила про Бума и спрашиваю Нольку:

— А Бумку тоже забрали?

— Нет, — говорит Нолька. — Бума не посадили. Валёнка его раньше отстегнул, и он куда-то сбежал. А поводок у Валёнки.

Папа вышел в новых брюках. Он даже носки надел.

— Ну пошли. Где находится милиция?

Нолька побежал нам показывать дорогу, Видно было, что он очень трусил. Мы с папой шли рядом, и я, на всякий случай, взяла его за руку.

— Постой, не беги. Рассказывай по порядку, как это случилось, — стал на ходу расспрашивать Нольку наш папа.

— Ну вот, значит, мы пошли за Бумкой, — с перерывами, чтобы успевать дышать, начал Нолька. — Он нас так тянул по следу, что мы еле за ним поспевали.

А Валёнка говорит, что он всегда знал, что Бум настоящая ищейка, только у него не было случая показать себя… Ну вот, Бум привел нас на Озерную улицу, прямо к забору писательницы… Знаете, такая розовенькая с белым, очень красивая.

— Кто? — Папа даже остановился от удивления. — Кто розовенькая с белым — писательница?

— Да нет, не писательница — дача ее. — Как ни тревожился Нолька по пути в милицию, а засмеялся, потом стал дальше рассказывать: — Ну вот, подтащил нас Бум к забору, а сам лает, скулит — в сад рвется. Валёнка говорит: «Наверное, воры теперь в этом саду орудуют. Жаль, оружия у нас нет. Хорошо бы их тут всех захватить. Ну, ладно, полезем — выследим их потихоньку…» Бума он отстегнул, и тот сразу в лазейку под оградой. Ну, а мы с Валёнкой — через верх. Забор там невысокий, вроде нашего… Перелезли мы, значит, и пробираемся потихоньку между кустов и деревьев, чтобы нас не заметили. Только прошли немного, Валёнка как схватит меня за руку и шепчет в ухо: «Смотри, я не я буду, если Бум не мировая ищейка. Видал?!» Я посмотрел, и глазам не верю… Ну, честное пионерское — голубой ваш умывальник на стене сарайчика за садом висит! «Ага, попались! — говорит Валёнка. — Значит, они его у нас украли, а сюда продали, чтобы следы замести… Что делать, в милицию пойти заявить, что ли?» А потом подумал и говорит: «Ничего мы заявлять не станем, а заберем свой умывальник — вот и всё. Пусть знают, как ворованное у жуликов покупать…» Он подошел к сарайчику, перевернул ведро, которое стояло у стены, залез на него и снял умывальник. Ну, тут мы назад, скорей к забору… Про Бума вспомнили, но громко звать его не стали. «Ладно, — говорит Валёнка, — сам придет. Дорогу знает». Только мы к забору подбежали и хотели перелезать, как кто-то как завопит: «Караул, воры!.. Милиция, милиция, воры!..» Мы скорей на забор, но тут чувствую — меня за штаны схватили и держат. Так что я ни туда ни сюда двинуться не могу. Смотрю, и Валёнка с умывальником на заборе застрял. Стащили нас на землю, и видим — перед нами тетка старая в очках. Сердющая! Наверно, сама писательница, только почему-то в переднике клеенчатом. Валёнку за шиворот держит, а сама как по радио орет: «Воры, воры забрались. Люди, на помощь!..» Валёнка струсил, но сам ей в ответ кричит: «Это у нас жулики умывальник украли!» А писательница еще хуже стала кричать: «Ах, ты еще врать!.. Вот я сейчас возьму палку да отхлестаю тебя, тогда будешь знать, какой тут ваш умывальник!.. — И опять вопит: — Милиция, милиция!» За забором собралась толпа. Все нас с Валёнкой ругают. Дядька в шляпе говорит: «Этого нельзя так спускать, чтобы с малых лет приучались… С пустяка всё начинается». А писательница разоряется: «Да мыслимое ли дело, то весло украли, а то ночью полгрядки клубники «Красавицы» очистили…» Валёнка видит, что дело плохо, и как заревет: «Не брали мы никакой вашей красавицы, и весла нам не надо. У нас и лодки-то нет, а умывальник наш, наш, вот и всё!» Ну, тут его и повели в милицию, и толпа вся с нами идет, и еще мальчишки бегут. Валёнка так и шагает с умывальником… А тут еще какая-то старушка: «Глядите, прилично одетый, поди, дачник… Вот до чего дошло…» Ну, а я потихоньку, потихоньку — и в толпу. Выбрался из нее и скорей к вам… Теперь придем, наверное, и меня заберут.

— Действительно, глупая история, — сказал папа. — Этого нам только и недоставало.

Тут мы дошли до милиции. Я, на всякий случай, папиной руки не выпускаю. Входим все трое в дом и видим: за барьером сидит у стола наш Валёнка — лицо от слез мокрое. Напротив него милиционер что-то записывает. А на столе лежит наш умывальник. Тут же тетка высокая в очках стоит. Я сразу догадалась — писательница. А у барьера еще люди и мужчина с усами, в соломенной шляпе, про которого Нолька рассказывал.

— Вы про всё пишите, — требует писательница, — и про клубнику, и про то, что у нас давешнюю весну лопату унесли…

А Валёнка ревёт и сквозь слезы приговаривает:

— Никакой я не знаю лопаты… Нас весной тут и не было.

— Ты не реви, парень, разберемся, — говорит ему милиционер — и к писательнице: — А вы, гражданка, давайте только по существу дела.

Но тут Валёнка увидел нас с папой и Нолькой и застыл с открытым ртом. А папа наклонился через барьер к милиционеру и сказал, кто он и зачем пришел.

— Это, значит, ваш мальчик? — спрашивает милиционер.

— Да, мой, товарищ дежурный, — кивнул папа. — «Отрицать не приходится.

— Ну, хорошо, — сказал дежурный. — Я сейчас начальника позову.

Он встал и пошел в другую комнату за начальником, а писательница сразу как накинется на папу:

— И не совестно вам, гражданин? Сами инженеры, наверное, а детей распустили… Разбойниками растут, через чужие заборы лазают, людей грабют!.. — Тут она и Нольку узнала. — Вот и этот с ним заодно был. Самих родителей привлекать надо да штрафы с них брать!

Папа говорит:

— Вы, пожалуйста, не горячитесь. Вы же не знаете, в чем тут дело.

Нолька поскорей стал за папу прятаться. Писательница еще что-то хотела сказать, но в это время пришел начальник милиции. Он велел Валёнке успокоиться и рассказать всё как было.