Аркадий Минчковский - Десять дней одни втроем

— Кто, Валёнка?

— Шпион, конечно! Не мешай! — И отмахнется сердито.

А мне тоже очень интересно. В этих книжках такие истории, что прямо от страха дрожишь. Но мне ни одной из них до конца дочитать не удается. Валёнка только кончит читать одну книжку — сразу бежит на другую менять.

Ну вот. Мы улеглись и читаем. Я свою книгу, про веселую семейку цыплят, Валёнка свою — конечно, про шпионов. Но долго нам читать не пришлось. Валёнка так торопился узнать, скоро ли поймают диверсанта, что только и листал одну за другой страницы. Потом он крикнул:

— Ага, попался, лазутчик!

— Не мешай, — сказала ему я.

Валёнка немного полежал молча, потом говорит:

— Давай спать. Поздно.

Мне тоже уже хотелось спать, и мы погасили свет. В это время на улице зашумели деревья и дождь забарабанил в окна нашей комнаты.

— Где же наша мама? — вздохнула я.

Валёнка не ответил. Он помолчал, потом спросил:

— Шурик, ты бы побоялась встретиться один на один с диверсантом?

— А какой он?

— Какой?! — Валёнка тихо свистнул. — Каким хочешь прикинется. Может, в шляпе, на вид как артист. А захочет, бороду седую наклеит — будто старик.

— А как же его узнать?

— А никак не узнаешь. Только бдительный разведчик догадаться может, а ты никак. Вот будет рядом с тобой по улице ходить, в карманах револьвер и ампулы всякие.

— Они, наверное, страшные. Я бы увидела и убежала.

— А он хитрый. Прикинется добреньким, возьмет за руку и заведет в катакомбы.

— В какие катакомбы?

— Обыкновенные. Диверсанты всегда с жертвами в катакомбах расправляются. Заведет и застрелит из бесшумного пистолета.

Мне стало страшно.

— Валёнка, — говорю, — а тут близко нет диверсантов?

— Откуда я знаю. Их всюду могут сбросить. Вот наступает ночь, они и спускаются с парашютом на землю. Приземлится, передаст своим, что прибыл. Потом закопает рацию и начнет в населённый пункт «Н» пробираться.

— В «Н»? А может и к нам сюда?

— Еще как. Особенно в плохую погоду. Диверсанты всегда в ветер, в дождь действуют.

— Ой, Валёночка, а если он у нас на территории приземлится?

— Сейчас вполне может. Потом придет, постучит и попросится побыть до утра.

— Я ни за что не пущу! Не говори мне больше ничего. Я спать не буду.

Валёнка захохотал:

— А ты будь бдительна! С диверсантами нужно так держаться. Сделать вид, что ты ничего не заметил, а сам сразу в милицию.

— В такой дождь?!

— Конечно. В любую погоду. Это наш долг.

— А если он тебя из бесшумного?

— Нужно разгадать и перехитрить врага. Прозеваешь — получишь нож в спину.

И тут мы услышали на улице чьи-то шаги. Я вся затряслась.

— Валёнка, слышишь?

— Слышу, — шепчет он.

— Зажги скорей свет!

— Зачем?

— Зажигай, а то я кричать буду!

Он вскочил и зажег свет. Шаги сразу стихли.

— Не будем гасить, — сказала я. — Где это наша мама?

— Давай спать, — сказал Валёнка и зевнул. — Это я нарочно. Никаких тут нет диверсантов, и потом комендантша территорию сторожит.

— Хорошо. Только ты больше ничего не говори.

Мы опять загасили свет. Дождь за окном не утихал. Где-то у потолка запел свою тоненькую песню комар.

— Валёнка, ты не спишь?

— Сплю.

— Ну спи.

Я повернулась к стене. И вдруг услышала, как скрипнула калитка и кто-то стал пробираться к нашему домику, потом взошел на крыльцо. Нет, это были не мамины шаги. Те легкие, чуть слышные, а эти… И вдруг кто-то постучал в дверь. Я чуть не умерла со страху. Села на кровати. Сквозь темноту вижу — напротив уже сидит Валёнка и, не мигая, смотрит на меня.

— Валёнка, слышишь? — шепчу я.

— Что?

— Стучали.

— Тебе показалось, — говорит он, а сам заикается. Это у него, когда он чего-нибудь испугается. В это время застучали погромче. Проснулся и залаял Бум. Он всегда лает, если кто-нибудь дома. Хочет показать себя сторожем. А когда остается один — забирается под кровать и тихонечко там лежит, будто его и нет. Боится, как бы воры и его из дому не унесли.

— Давай бабу Нику разбудим, — говорю я.

— Нет, — говорит Валёнка. — Оружия нет — лучше молчать. Пусть думают, что здесь одна собака живёт. — А у самого зуб на зуб не попадает.

Тут в дверь застучали еще сильнее. Тогда мы с Валёнкой вместе крикнули:

— Мы не откроем!

И вдруг такой знакомый голос:

— Это я, Шурик. Открой!

— Ой, папочка!

А Валёнка — сразу к двери и отодвигает засов.

— Я так и знал, что это ты. А она боялась, думала — диверсанты, глупая.

— Какие диверсанты? — удивился папа. — Я сперва мимо прошел, а потом еле в темноте нашу виллу отыскал. Ну и погодка…

И входит в комнату, в плаще с капюшоном, с портфелем и пишущей машинкой.

— А где же мама? — спрашиваем.

— Мама сегодня не приедет. Завтра обо всем посовещаемся, а сейчас — спать!

И только тут я почувствовала, как хочу спать. Забралась в постель и лишь успела подумать, что Валёнка зря так обижается на взрослых. Всё-таки хорошо, что они есть на свете. С ними не так страшно. Но тут и уснула.

Утром, словно и не было дождливой ночи, снова светило солнце. Как только мы проснулись, папа провел совещание.

— Вот что дети, — сказал он. — Вы уже, надеюсь, вполне понятливые и самостоятельные люди?

Валёнка кивнул головой. Я тоже согласилась.

— Мама наша уехала, — заявил папа.

— Как так уехала, куда?!

— Здрасьте вам с кисточкой… Новости! — удивился Валёнка.

— Спокойствие, — поднял руку папа. — Она уехала за границу, в Польшу, с делегацией женщин. Ее пригласили. Вы должны только гордиться, какая у нас мама.

— Надолго? — спрашиваю я.

— В Польшу, если на «Ту-104», так ерунда — три часа. В один день можно туда и назад слетать, — говорит Валёнка.

— Они поехали на пароходе, — сказал папа. — Но всего на десять дней. Мама боялась вас одних оставить, говорила, что лучше поедет когда-нибудь в другой раз. Но я уговорил ее. Сказал, что мы отлично справимся сами. Как, по-твоему, Шурик, я правильно поступил?

— Правильно, — говорю я, а сама думаю: «Ой, как же это мы целых десять дней будем жить без мамы?!»

— И я так думаю, — продолжал папа. — Что такое десять дней — пустяки!

— Конечно. Что тут такого? — пожал плечами Валёнка. Ему всё нипочем. Он очень даже храбрый на словах.

Папа говорит:

— Я это время поработаю дома. Видите, даже машинку привез с собой. Так, стало быть, справимся мы втроем? — и тут же сам ответил: — Безусловно… Ну, а теперь с места за дело! Где тут у вас умывальник?

Папа снял очки, и я повела его к умывальнику.

— Ага, прекрасно! — воскликнул он и только засучил рукава и намылил руки, как вода кончилась. Напрасно папа гремел носиком умывальника: оттуда перестало и капать. Я побежала к ведру, но и оно оказалось пустым. Пришлось вылить остатки воды из чайника, чтобы папа сумел смыть с рук пену.