Тихон Сёмушкин - Приключения Айвама

Случилось невероятное, непостижимое для белого медведя. В этой спокойной, холодной, огромной ледяной пустыне появился особый враг, ослепляющий глаза. Медведь вскочил и в паническом бегстве, прислушиваясь к звукам ревуна, исчез в торосах.

Айвам знал, что белые медведи редко нападают на человека. Но здесь, в одиночестве, вдали от людей, он перепугался. Айвам видел, что сам медведь был насмерть напуган, и всё же крепко держал в руке морду щенка. Лилит скулил и рвался на снег. Запах медведя будоражил собачий нюх. Айвам выдернул пешню с флагом — она ему нужна была как средство самозащиты — и опять залез в пещеру.

Уже сидя на коленях у Айвама, Лилит успокоился.

— Ты храбрый, Лилит. Наверное, медведь подумал, что здесь живут настоящие охотники. Ты напугал его своим лаем, — вполголоса сказал Айвам. Он помолчал немного и подумал: «А может быть, медведя гоняет по торосам дядя Тэнмао своим фонарём?»

Айвам закрыл глаза, улыбнулся, прижал щенка к себе и задремал.

Ночь прошла спокойно. Мрак в пещере исчез, и сквозь лёд и снежную стенку проникал слабый свет. Этот пробуждающийся полярный день и разбудил Айвама. Он вытащил из-под мышки рукавицу, не торопясь, развязал её и медленно, словно желая продлить наслаждение, маленькими глотками стал пить настоящую вкусную воду. Он даже не чувствовал, что она припахивала сыромятной кожей. Правда, воды было очень мало. Таких порций можно выпить сразу пять, даже десять, но и то хорошо. Снегом Айвам высушил рукавицу, выбил её о кончик торбаса, взял одну рыбку и вылез из пещеры.

Звёзды уже погасли, и по низкому небу поднималась луна, наступал северный день. Ледяная глыба, в которой провёл ночь Айвам, уходила ввысь огромным утёсом. С пешней в руке он полез по её пологому склону в надежде увидеть оттуда землю, берег. Но берега не было видно. В той стороне стелился густой туман; тяжёлый и влажный, похожий на лебяжий пух, он низко полз над землёй, закрыв собой и берег и даже сопки.

В другой стороне пробивался полуденный рассвет.

Солнце где-то за горизонтом, словно опасаясь холодных льдов, подкрадывалось и как будто не решалось выглянуть. И вдруг, словно из океана, из толщи торосов вырвались огненно-красные лучи и зажгли край неба, как пожар в полярной ночи.

«Первый день солнца. Сегодня, даже сейчас, люди посёлка пошли на сопку встречать первые солнечные лучи. В селении праздник». Айвам улыбнулся и сказал:

— Как хорошо!

Кругом расстилались необозримые поля ломаного льда. И над всей этой суровой и величественной ледяной пустыней наступила убаюкивающая тишина. Никаких звуков, Айваму показалось, что он слышит биение своего сердца. А вдали туман опускался всё ниже и ниже. Вскоре обнажились верхушки сопок. Казалось, что они оторвались от земли и, как огромные воздушные корабли какой-то особой, фантастической конструкции, плыли в небесном пространстве.

Туман расходился, но и первые робкие лучи солнца, едва выглянув, тотчас же скрылись за зубчатой стеной торосов. Так на миг пробуждался здесь день.

Айвам всё разглядывал, стоял и думал.

«Наверное, люди захотят приехать за мной. Ведь теперь не старый закон, когда нельзя было спасать человека и гневить злых духов — келе… Но полыньи, пожалуй, не пустят. А может быть, теперь их уже нет? Сомкнуло?» — размышлял он.

Айвам забрался ещё выше и поставил флаг. Зашелестел кумач от воздушных потоков. Отсюда была видна площадка покрытая молодым льдом. Эта площадка навела его на мысль половить рыбку: надо все время пополнять запасы, тем более что косяки наваги могут уйти на целый месяц. Он быстро скатился по склону ледяной глыбы и в одно мгновение продолбил лунку. Склонившись над ней, Айвам опускал и порывисто дёргал свой крючок. Но вскоре он убедился, что рыбы здесь нет, и пошёл искать более счастливое место. Он шёл, не торопясь, задумавшись. Всё-таки не очень весело находиться во льдах одному, и неизвестно, что будет ещё. Хорошо, что пёс здесь. Его неразлучный друг Лилит шёл вслед за ним. Три чёрные точки — глаза и кончик носа щенка — резко вырисовывались на заснеженной ледяной площадке. Здесь, во льдах, Лилит вычистился настолько хорошо, что напоминал белого пушистого песца. Айвам впервые увидел его таким чистым. И, глядя на Лилита, Айвам широко улыбнулся.

Вдруг он насторожился, смахнул шапку и, подставляя ухо, уловил какой-то непонятный звук. «Как далеко ушёл лёд, даже голос ревуна изменился и чуть-чуть слышен, — подумал мальчик. — Нет. Это не ревун… Монотонно и беспрерывно гудит». С затаённым дыханием, вытянув шею, Айвам замер. И чем больше он прислушивался, тем светлей становились его глаза. Такой голос бывает только у самолётов.

Айвам с проворностью песца взбежал на ближайший торос и увидел берег. Следов тумана уже не было. Айвам водил глазами по небу с затаённой надеждой: а вдруг покажется самолёт! И в тот самый момент Айвам, как во сне, заметил в небе так хорошо знакомую чёрную точку. Сомнений не было — это самолёт. Вне себя от радости Айвам закричал:

— Самолёт, самолёт! Это самолёт! Я знаю.

Рокот самолёта становился всё слышней и слышней. Чёрная точка в небе увеличивалась. Айвам быстро вскарабкался на вершину тороса. Он поднял пешню с флагом и неистово стал ею размахивать. Мальчик стоял без шапки. Глаза его светились необыкновенной радостью и горели. Лилит, глядя на своего хозяина, скулил и вилял хвостом.

«А если не увидит?» — подумал Айвам, и испуг охватил его. В первый раз у него выкатилась слезинка, и Айвам сердито смахнул её рукавицей.

Самолет шёл на него. Уже отчётливо слышался гул пропеллеров, а вскоре самолёт, развернувшись, пошёл на снижение и совсем низко пролетел с оглушительным рёвом над мальчиком.

Лётчик дал круг и покачал крыльями самолёта в знак того, что он обнаружил мальчика.

— Здравствуй, самолёт! — закричал Айвам.

Но самолёт пошел дальше, на север.

«Наверное, место для посадки ищет…» — подумал Айвам и хотел было уже бежать в том направлении, как самолёт сделал крутой вираж и повернул обратно. Пролетая вторично над мальчиком, лётчик сбросил один за другим два тюка и, развернувшись, покачав ещё раз крыльями, на сей раз в знак прощания, взял курс на берег.

Задрав голову, Айвам молча провожал самолёт до тех пор, пока чёрная точка не исчезла в небе.

Спускались сумерки. Загорались одна за другой звезды. Луна опускалась во льды.

Айвам только теперь, словно очнувшись, побежал к сброшенным тюкам. Он волоком потащил тюк к себе в пещеру. Еще дотемна он приволок и второй тюк. Айвам залез в пещеру, сел на мешок и, испытывая приятную усталость, снял шапку, вытер ею с лица пот. Голова почти касалась потолка. Немного отдохнув, мальчик загадочно сказал: