Тихон Сёмушкин - Приключения Айвама

— Ну, теперь можно и посмотреть, что здесь такое. Лилит, где ты?

Айвам ощупал ножны. «Ай-я-яй, потерял нож!» Ножа действительно не оказалось. Искать его уже поздно, да и темно, и он решил, несмотря на важность дела, поиски ножа отложить на завтра. Айвам особенно не беспокоился: он всё равно его найдёт, даже если выпадет глубокий снег.

На ощупь Айвам стал развязывать мешок. Долго он копался в темноте.

— Ого-го, Лилит! Вот тут сверху, кажется, прощупываются свечки. Да, да, это свечки! И спички есть! — радостно выкрикнул он.

Пещера озарилась ярким светом стеариновой свечи. Свет был настолько ярок и непривычен, что Лилит заморгал глазами и сморщил нос. Айвам рассмеялся.

— Смотри, смотри, Лилит! Ведь это высовывается оленья шкура. А вот меховой спальный мешок. Сейчас на лёд мы расстелим шкуру, а на неё спальный мешок. Подожди, подожди, тут ещё что-то есть. — И Айвам быстро извлёк из спального мешка примус, завёрнутый в стружки, чайник и мочевой пузырь моржа с деревянной пробкой.

— Что бы это могло быть? Зачем он мне? Может быть, пресную воду прислали?

Айвам, открыл пробку, понюхал — керосин, и невольно по лицу мальчика разлилась широкая улыбка: «Ах, какой лётчик! Он знает, что железная банка разобьётся».

— Лилит, ведь скоро мы с тобой будем пить настоящий горячий чай. А это зачем? Красная материя, как пионерский галстук, и как много её здесь!

Айвам сел на мех и уже торопливо стал распаковывать второй тюк. Он так увлекся этим, что совсем забыл о своём одиночестве во льдах.

В этом мешке было продовольствие. Нетерпеливо разбирая его, Айвам вскрикнул:

— Письмо! Письмо! Письмо-о-о! Лилит!

Разорвав конверт, он с волнением начал читать:

«Айвам!

Будь героем! Не вздумай плакать. Я тебя обнаружил и завтра прилечу пораньше. Если будет пурга, мне придётся подождать лётной погоды. Ты не бойся ничего, я тебя всё равно достану.

Айвам, ты поищи ровную площадку для самолёта — она рядом с тобой на юго-восток. Измерь толщину льда. Если будет двадцать сантиметров, подними флаг. Я положил тебе кусок красной материи. Если будет меньше двадцати сантиметров, флаг не поднимай. Самолёт провалится. Понял, в чём дело? Одним словом, моя жизнь в твоих руках. Если ты не хочешь, чтобы я погиб, выполняй задание точно. Вот и всё.

Твой друг лётчик Томилин».

— Друг! — сказал Айвам и улыбнулся. — Какой самолётный человек! Томилин — лётчик. Он прилетал к нам на школьный праздник. В гости к нашей учительнице. Это он хлопал меня по плечу и говорил: «Молодец, Айвам, хорошо ты исполнил танец белого медведя. Отлично».

«Да, я хорошо показал белую медведицу, которая шла к посёлку с двумя маленькими медвежатами. Они были ещё глупы и не знали, что заходить в посёлок опасно. Медведица забегала вперед и давала другое направление своим детёнышам, а медвежата были не только глупы, но вдобавок и непослушны. Это рассердило медведицу, и тогда она забегала вперёд и лапой наподдавала им. Одного наиболее непослушного она так ударила по заду, что тот оказался в воздухе и пролетел шагов пять. Вот так она их учила жизни и послушанию», — вспоминал Айвам тот вечер встречи с лётчиком Томилиным.

Айвам подтянул к себе Лилита и опять стал читать письмо, но уже вслух. Лилит поднял мохнатую морду и как будто слушал. Айвам был почти убеждён, что Лилит всё понимает. Письмо от начала до конца было прочитано несколько раз. Айваму нравилось читать. Наконец он бережно спрятал письмо за пазуху.

— Будем ужинать, — сказал он и взял банку консервов.

Мальчик снова вспомнил о ноже и вздохнул с чувством легкой досады. Банку можно разбить куском льда. Айвам сильно ударил по донышку банки. Кусок льда раскрошился, но и банка получила вмятину. Лилит в упор смотрел на Айвама.

— Фу, какой ты бестолковый, Лилит! Что же ты не подскажешь? Ведь пешней можно открыть банку.

Он достал пешню, осмотрел её острый металлический конец и покачал головой.

— Не надо, Лилит, открывать банку пешней. Можно затупить её. А ведь завтра нужно долбить лёд для друга-лётчика. Понимаешь?

В эту ночь Айвам и Лилит крепко спали в тёплом мешке. Временами слышался отдалённый звук ревуна. Это дядя Тэнмао даёт знать о себе. Лёд дрейфовал на север, всё дальше а дальше от жилых мест.

Айвам проснулся внезапно. Он быстро вскочил и вылез из пещеры. Небо было в звёздах, но над льдами стояла ночная тьма.

— Рано ещё. Но всё равно спать не будем. Будем караулить свет, — сказал Айвам.

И как только показались проблески света, Айвам взял кумач, пешню и с видом озабоченного взрослого охотника пошёл в торосы искать площадку, о которой писал лётчик. Это место оказалось невдалеке. Айвам шёл и пешней отмечал на торосах свой путь, чтобы не потерять пещеру. Там много оставалось всякого добра.

Айвам залез на торос и оглядел площадку. Перед ним лежала ровная, чуть-чуть запорошенная снегом длинная дорожка.

— Ишь, какое место подыскал лётчик! Сверху он все видит, как птица, — вырвалось у мальчика.

Айвам прошёлся по площадке, пробуя на ходу лёд ударом пешни. Лёд хорошо держал человека.

Несколько сильных ударов пешней, и в лунку хлынула вода. Айвам отколол кусок молодого льда и отошел от лунки. Разглядывая толщину зеленоватой льдинки, Айвам задумался: «Сколько здесь сантиметров? Лилит, как узнать сантиметры? Ты знаешь, какая это важная задача? Здесь ведь учительницы нет. Кто поправит ошибку?»

— Метр… сто сантиметров… — вспоминал он вслух. Шапка сползла на затылок, лоб нахмурился, и от раздумья мальчика бросило в жар.

— Скорей надо думать, Айвам. Свет подходит. Сегодня солнце чуть-чуть подольше задержится, — торопил он себя.

Айвам вспомнил объяснения учительницы: «Вот спички. Длина спички — четыре сантиметра».

Айвам побежал в своё жилище, схватил коробочку спичек и, не задерживаясь, напрямик понёсся через то место, где вчера упали тюки с самолёта. Здесь, недалеко от снежных вмятин, валялся нож. Айвам на ходу схватил его и примчался на снежную дорожку.

Мальчик очистил льдинку ножом, приставил к ней пешню, сделал на конце деревянного держака пешни зарубку. Для удобства он сел на лёд, пешню положил на колени и стал прикладывать спичку:

«Вот четыре… еще четыре. Стало восемь. Еще четыре… двенадцать. Еще прибавить четыре… шестнадцать. Ой, как правильно здесь надо считать! От этого счёта зависит жизнь лётчика, — подумал Айвам. — Четыре раза по четыре. Четырежды четыре — шестнадцать. Пр авильно…» — И Айвам свободно вздохнул. На пятую спичку места до зарубки не хватало. Совсем немного — меньше полспички. Сколько же будет всего сантиметров? Айвам подумал, тяжело вздохнул и сказал:

— Наверное, девятнадцать.

Он принялся измерять сначала. Но сколько ни измерял он — результат был тот же. А один раз получилось даже меньше девятнадцати сантиметров.