Елена Верейская - Фонарик (сборник рассказов)

Вова вдруг поднял голову. Лицо его вспыхнуло.

— Посоветоваться!.. — перебил он дедушку, и голос его задрожал. — Разве вы бы пустили нас?! Почему вы считаете нас маленькими? Почему всё от нас скрываете?! Что мы, — глупые, ничего не понимаем?! Да, да, я вчера ночью всё слышал… я давно знал: вовсе не к своей маме уезжает Киросенька… Зачем нас обманывали?..

И Вова совершенно неожиданно для себя расплакался и бросился вон из комнаты.

В дверях Вову перехватил отец.

— Тише, сынок, тише, — прошептал он, — мама заснула, не надо тревожить её. — Папа сел и, продолжая обнимать Вову, сказал: — Ну, успокойся и расскажи всё, как было.

Вова молчал. Лёля подошла ближе; папа обнял и её. И тут заговорил дедушка.

— Не спрашивай их ни о чём, Юрий, — сказал он. — Мы с тобой тоже виноваты. Мы щадили больное сердце Нины и не подумали, что внучата мои уже всё могут понять. Ну, и точка, и больше нечего об этом говорить..

Ночью, когда дети спали, пришли-таки «милые гости». На ордере на обыск внизу было написано:

«Поступить по результатам».

«Результатов» полиция не получила никаких. В квартире Шумовых было «чисто».

Уходя, пристав спросил:

— Такую Доценко Екатерину знаете?

— Как же, — ответил Юрий Ильич, — она наших детей в гимназию готовит. Только вот уже больше недели, как почему-то не показывается, уроки пропускает.

— «Почему-то»… — сердито буркнул пристав. — Вы от неё подальше. Смутьянка она, в войсках мутит.

Юрий Ильич изобразил на лице испуг.

— Да что вы?! Откуда мы могли знать? Мы её по объявлению в газете взяли,

— То-то, «по объявлению», — проворчал пристав.

Снова в семье Шумовых водворился мир, но теперь дедушка рассказывал детям уже не сказки, а быль, мрачную быль. О Кровавом воскресенье 9 января, о годах своей подпольной революционной работы, о царских тюрьмах, о каторжных работах в гнилом, болотистом краю, где он и нажил ревматизм, лишивший его ног… И о смелых людях — революционерах, которые идут в тюрьмы, в ссылку, на смерть, чтобы помочь своему народу вырваться из рабства…

— Я, когда вырасту, буду революционером и прогоню царя! — воскликнул как-то Вова.

— И я! И я! — подхватила Лёля.

Дедушка улыбнулся.

— Нет, дети, — сказал он, — пока вы вырастете, царя уже не будет! — И дедушка взволнованно заговорил: — Это неизбежно, и это будет в ближайшие дни! Ведь уже все понимают, что дальше так продолжаться не может! Не только рабочие, а студенты, служащие, вся интеллигенция! Народ требует: «Дайте хлеба! Долой войну! Долой царя!..» Заводы бастуют. Теперь всё зависит только от того, когда армия перейдёт на сторону народа. И ты же слышал, Вова, что говорила Киросенька, — понимают солдаты, кто им настоящий враг!

— А где-то наша Киросенька? — вздохнула мама.

— Если жива, у неё дел сейчас по горло, — сказал дедушка.

Папа с мамой ушли из дому. Мама умоляла детей не выходить на улицу. Ведь мало ли что может случиться в такое время. Вот вчера на Петроградской стороне толпа разгромила булочную. На Лиговке убили двух городовых. За Невской заставой офицер застрелил на месте рабочего, крикнувшего: «Долой царя!» — тут же толпа растерзала офицера… Нет, детям не место сейчас на улицах!

— Хорошо, мама, — кротко обещала Лёля.

Вова промолчал.

Время тянулось медленно. Дедушка, утомлённый волнениями этих дней, уснул.

— Лёля, — сказал Вова, — ведь у нас ни крошки хлеба нет. Вчера не достали. Сходим в булочную, — может, привезли…

— А мама… — начала было девочка.

— Так мы же не по улицам пойдём! Только за угол — до булочной. Пошли!

На булочной висел замок. В окно было видно, — на полках пусто. Но очередь уже стояла. Вчера весь день не было хлеба… Может быть, сегодня привезут?

Брат и сестра стали в очередь. Она была молчаливая и хмурая. Всё больше бедно одетые женщины.

Улица была пустынна. И вдруг откуда-то из глубины пересекающей улицы раздалось пение. Пела большая толпа. Очередь зашевелилась.

— О господи! — перекрестилась старушка, стоявшая впереди. — Снова бунтовщики пошли. Угомону на них нет!

Несколько человек гневно набросились на неё.

А многоголосое пение приближалось. Очередь сразу растаяла. Кто бросился навстречу демонстрации, кто — наоборот — скрылся за углом. Вова и Лёля прижались к стене дома и ждали.

Вот из-за угла появилась демонстрация. Люди шли стройно, одной широкой колонной. Колыхались над головами красные флаги, транспаранты со словами:

«Долой царское правительство!»

«Долой войну!»

«Хлеба и мира!»

«Проклятье палачам!»

Впереди всех двое людей несли на длинных древках широкий транспарант. Огромные буквы кричали:

«Долой самодержавие!»

Одно древко было в руках молодого парня в куртке и с открытой головой. Другое крепко держала девушка.

Лёля схватила брата за руку:

— Смотри!.. Киросенька!

Да, это была она. В сером ватнике, в мужских сапогах, она высоко подняла замотанную платком голову и во всю силу своего звонкого голоса пела вместе с толпой:

— Киросенька! — рванулась было к ней Лёля, но чьи-то сильные руки схватили и её и Вову за плечи.

— Куда, ребята?! Не слышите?

Да, они сразу же услышали… Из боковой улицы навстречу демонстрации вылетел конный отряд.

— Стой! Стрелять буду! — крикнул офицер.

Толпа остановилась и грозно затихла. В наступившей тишине раздался звонкий и гневный голос Киросеньки:

— Братья солдаты! Неужели в своих стрелять будете? Не позорьте себя, товарищи!

— Молчать!

Офицер бросил коня прямо в толпу и, размахнувшись, ударил шашкой плашмя Киросеньку по голове. Она упала.

— А-а-а! — дико закричала Лёля, и державший её за плечо рабочий еле успел подхватить девочку на руки.

— Лёля! Лёля! — в отчаянии бросился к ней брат.

— Идём. Тут рядом аптека, — сказал рабочий. — И зачем только ребят на улицу нынче пускают?

В аптеке девочка быстро пришла в себя.

— Убили! — плакала она. — Киросеньку убили!..

Вова, обняв сестрёнку, молча гладил её по голове. Он и сам весь дрожал.

— Да нет, не убили, девочка, — раздался чей-то весёлый голос. В аптеку набралась целая толпа людей. — Не убили! — повторил молодой парень. — Встала она, а её сразу на извозчика — и повезли.

— Куда повезли? — закричала Лёля.

— Ясно куда. В тюрьму повезли, — всё так же весело сообщил парень. — Да ты не плачь, это ненадолго. Теперь уже скоро — конец! Солдаты-то не выстрелили! Офицер приказывает стрелять, а они не выстрелили. Здорово, а?

Кругом радостно засмеялись.

Вскоре началось то, что предвидел дедушка.

Среди дня в квартире Шумовых раздался резкий звонок и в комнату вбежал радостно-возбуждённый дядя Саша.