Малгожата Мусерович - Целестина, или Шестое чувство

Отец улыбнулся уголком рта:

— А почему бы ему не называть тебя своей маленькой серой мышкой?

— Белой, — уточнил дедушка.

— Я люблю тебя, Мышка, — прикинула Цеся. — Мышка, будь моей навсегда.

— Заткнись! — взорвалась Юлия.

— Девочки, перестаньте, — попыталась разрядить обстановку мама.

— Нет, решительно что-то с этими мышами нечисто, — повторил дедушка, ловко нарезая колбасу.

— С чего ты взял? — неуверенно проговорил Бобик.

— Почему-то они всегда появляются в районе кухни.

— Это понятно, — вмешалась мама, — их тянет к пище.

— При жизни и после смерти, — сострила Цеся.

— Из этого я делаю вывод, что где-то поблизости у них норка, — сказал отец.

— Наверно, в старой кладовке, — догадалась мама. — Или на чердаке.

— С чего ты взяла! — с отчаянием произнес Бобик.

Тетя Веся внимательно посмотрела на сына.

— Бобик, — сказала она, — ты имеешь отношение к этим мышам?

— Я? — крикнул Бобик со слезами в голосе. — С чего ты взяла?!

— Молодец, Веся, у тебя прекрасная интуиция, — одобрительно заметил дедушка. И, нацелив на внука вилку, рыкнул: — А ну, отвечай немедленно, где мыши!

— Не скажу! — мужественно крикнул Бобик, выпячивая грудь, на глаза у него навернулись слезы, губы дрожали.

— Вот, пожалуйста, — сквозь зубы процедила Юлия. — Все ясно.

— Бобик, ты, кажется, сейчас получишь, того-этого, — пригрозил дедушка. — Немедленно говори, где мыши!

Бобик стиснул зубы, словно опасаясь, как бы жестокий старец не вырвал у него признание вместе с языком, и с такой энергией затряс головой, что едва не свернул себе шею.

— Он не скажет, — убежденно произнесла тетя Веся. — Пропащее дело.

Мама задумчиво помешивала ложечкой в стакане.

— Бобик, а кто тебе дал мышек?

— Новаковский, — непроизвольно вырвалось у Бобика.

— Парочку, верно?

— Да, — доверчиво сказал мальчик и всхлипнул. — Самца и самочку.

— Проклятый Новаковский! — простонала Юлия.

— Приятно иметь мышек, да? — ласково продолжала расспросы мама.

— Да! — горячо подтвердил Бобик. — У них уже два раза рождались дети! Такие крошечные, лысенькие, как червяки.

— У-у-у! — вырвался у Юлии вопль омерзения.

— Они растут очень быстро, — с нежностью сказал Бобик.

Жачек посмотрел на него и сказал раздумчиво:

— Наш дорогой сосед, младший Новаковский, а?

— Верно! — обрадовался дедушка. — Чем ближе, тем лучше: не будет хлопот с возвратом инвентаря, того-этого. В крайнем случае можно подбросить эту пакость ему под дверь.

— Да, сынок, — решительно сказала тетя Веся, — завтра ты разыщешь всех мышек и отдашь их Новаковскому.

У Бобика ручьем хлынули слезы отчаяния.

— Так я и знал! Так и знал! Вы мне никогда ничего не разрешаете. Собаку не захотели покупать, а теперь даже этих несчастных мышек нельзя оставить, хоть они и бесплатные!..

Взрослые в растерянности переглянулись.

— Дурацкая история, — промолвил Жачек.

— Ребенок прав, — сказала мама Жак. — Не плачь, Бобик, одну мышку тебе, вероятно, позволят оставить, да, Веся? Скажем, самца. А остальных ты отнесешь Новаковскому. Его родители, думаю, ошалеют от радости.

— Ху-ху! — засмеялась Юлия.

— Мышке будет немного скучновато одной, но зато ты сможешь держать ее в комнате, — поспешила добавить тетя Веся. — Я куплю тебе специальную клеточку, хорошо?

— Хорошо, — утешился Бобик.

— А где ты их до сих пор прятал? — полюбопытствовал дедушка.

— В кладовке, — признался Бобик. — В старом шкафу.

— Вот и все дела, — сказал отец, обращаясь к Юлии. — Теперь ты снова сможешь пробуждать в своем избраннике романтические порывы. Разумеется, если в доме не появятся тараканы.

Классное собрание. Дмухавец, по своему обыкновению, плюхнулся на стул за кафедрой так, будто в его суставах разом разболтались какие-то важные винтики.

— Нет, это все не для моего здоровья, честное слово, — произнес он в пространство простуженным голосом. — Все в сборе? Прекрасно, обойдемся без переклички. В нашей многотрудной жизни надо, по возможности, избегать занятий ненужных и бессмысленных. М-да. В силу обстоятельств я вынужден сегодня вернуться к анкете, на которую вы отвечали на прошлой неделе.

Класс вздохнул. Снова-здорово! Дались ему эти анкеты…

— Не вздыхать, не вздыхать, — погрозил пальцем учитель. — Мои анкеты только кажутся скучной выдумкой старого чудака; собственно, правильнее было бы сказать, что таковы они лишь с вашей точки зрения. Для меня эти измятые клочки бумаги — подлинный кладезь знаний о вас, — Дмухавец встал, высморкался, спрятал платок и прошелся по классу. — Плохо дело, — сообщил он.

Класс проявил некоторое беспокойство.

— Ваш обобщенный образ вызывает у меня тревогу, — признался классный руководитель. — Судя по анкетам, все вы просто паиньки. А по-моему, молодые люди такими быть не должны.

Легкий шум удивления.

— Знаете, какими, по-моему, должны быть молодые люди? — спросил Дмухавец.

Минутная тишина.

— Знаем, знаем, — голос с одной из последних парт.

— Кто там знает? — поинтересовался Дмухавец.

Молчание.

— Вот именно, — разочарованно проговорил Дмухавец. — Ведь не встанет и не скажет, что думает. Боится. Чего? Угадать трудно. Никому ведь не грозит двойка за плохой ответ. Да и я не стану выгонять своего ученика из школы лишь потому, что он открыто заявит: «Пан Дмухавец — зануда». Правда, вы меня недостаточно хорошо знаете. Возможно, вам кажется, что я сторонник полицейских мер. Взять хотя бы такой факт: большинство из вас заполняет анкеты измененным почерком либо сообщает о себе неполные данные из опасения, как бы я не распознал автора по такому, например, признаку, что у него два брата и один велосипед.

Смешок в аудитории. Легкая разрядка.

— Какова же была тема анкеты? — насмешливо продолжал Дмухавец. — Что за мучительный вопрос был вам задан? «Кто я? Чего я хочу достичь в жизни?» И какие же интимные и тайные признания, какой поток волнующих откровений хлынул на эти страницы? — Поднеся стопку листков к глазам, учитель саркастическим тоном прочитал: — «Я — ученик первого класса общеобразовательного лицея. Мое хобби — игра на гитаре и коллекционирование фотографий Кшиштофа Кравчика. Еще у меня есть собака, потому что я очень люблю животных. У собаки смешная кличка: Бегония. В будущем я хотел бы посвятить себя Искусству». — Дмухавец посмотрел на класс. — Ковальчук, будь добра, объясни, почему ты сочла необходимым изменить почерк и выдать себя за представителя сильного пола? Ведь всего неделю назад я встретил тебя в парке вместе с твоей собакой Бегонией, и для меня не секрет, что ты коллекционируешь фотографии Кшиштофа Кравчика, поскольку сама мне об этом сказала. Откуда же эта боязнь быть узнанной? Неужели ты никогда так и не осмелишься поставить подпись под своими признаниями? А что будет во взрослой жизни, когда потребуется четко определить свою позицию, выступить в защиту угнетаемых или включиться в борьбу со злом?