Борис Раевский - По следам М.Р.

Похоже, что Витя ждал этого вопроса.

— Вот, — он указал пальцем на Тишу. — Мой зам.

«Это идея», — подумал Генька.

Тем более, Тишин интернат как раз неподалеку. И все же… Без Вити…

Вскоре Генька снова обрел свой командирский тон:

— Решаем так! Тиша — Тишей, а если нужно будет четкое логическое… Вот есть «электронно-вычислительный центр». А ты будешь наш «четко-логический центр». Понял? И не отпирайся.

Витя и не стал отпираться.

Филимоныч слушал ребят молча.

— Так и заявил: «некогда мне», — хмуро сказал Генька.

Помолчал и добавил:

— В общем-то его и винить нельзя.

Оля кивнула:

— Однажды он проговорился: даже полы сам моет…

— Так… — Филимоныч сидел, потирая переносицу.

Ждал. Куда клонят ребята? Неужели пришли просто рассказать? Поплакать. И все?..

— И с квартирой вот, — сказал Генька. — Семь лет Витин отец на очереди. Одна крохотная комнатка — вчетвером. Все обещают, обещают. А толку?.. — он чуть не плюнул со злости.

— Так, — повторил Филимоныч.

Он все ждал. Ну же!.. Ну… Так и будете нюнить? Или что-то задумали?

— Мы вот что… — сказал Генька. — Мы хотим насчет квартиры. Пойти к самому главному. В исполком. Или в горсовет. Или еще куда. И сказать: что за безобразие? Бюрократы! Инвалиду войны и не дают!

Филимоныч потер переносицу. Он сидел по-прежнему суховатый, хмурый, но в душе радовался. Молодцы ребята! Только вот беда… Выбить квартиру — это штука сложная. К начальству-то пойти можно, а будет ли результат? Как бы ребят совсем не пришибло?!

И все же… Надо попробовать!

— Ну что ж! — сказал он. — Пойдемте. И я с вами. Тебе, Геннадий, поручается узнать часы приема начальника РЖО. А тебе, Оля, у Витиного отца номер его очереди, с какого года, ну и все прочее.

У дверей начальника РЖО Вася Коржиков — его тоже притащили («для солидности» — сказал Генька) — подмигнул ребятам:

— Ну, как, не робеете?

Но и так было видно, что ребята не трусят. У Геньки глаза блестели и хохолок торчал весьма воинственно. Оля все поглядывала в бумажку, где еще дома записала самые убедительные доводы. И губы у нее были сжаты.

Начальником РЖО оказался рослый лысый мужчина. Фамилия Брюханов никак ему не подходила. Был он тощий, как гвоздь. К стулу прислонен костыль.

«Инвалид!» — Генька огорчился.

Он приготовился начать разговор с гневных слов о том, что вот Витин отец, Александр Борисович Мальцев, грудью защищал «нас с вами», а вы не даете ему…

Но это начало сразу отпало, так как начальник РЖО, видимо, сам защищал «нас с вами»…

Филимоныч коротко изложил дело.

— Минуточку, — сказал начальник.

И сразу в кабинет неслышно вошла секретарша. Наверно, начальник позвонил ей. Но звонка на столе Генька, как ни старался, не обнаружил.

— Принесите дело Мальцева, номер три тысячи семьсот одиннадцать.

Секретарша исчезла.

Вскоре начальник уже листал дело Витиного отца.

— Напрасно товарищ Мальцев волнуется, — сказал начальник. — Его очередь подошла. И вскоре он получит жилплощадь. Мы же сообщили ему об этом…

— К сожалению, вы уже много раз сообщали ему об этом. Но ни разу еще не дали квартиру, — не без ехидства заметил Вася Коржиков.

— Вот именно! — поддержал Генька.

Начальник нахмурился:

— Повторяю: вскоре товарищ Мальцев получит жилплощадь.

— Когда — «вскоре»? — спросил Филимоныч. — Через год? Полтора?

Начальник еще более нахмурился:

— Вскоре — это значит вскоре. Не более, чем через месяц.

…Оказавшись на улице, Генька вздохнул:

— Обманет?

— Ну почему ты так?! — возразила Оля. — Этот Брюханов, кажется, ничего…

Они проходили мимо сквера.

— А ну-ка, сядемте, — сказал Вася Коржиков. — Есть дело. Очень странное…

Он сам первый опустился на скамейку. Филимоныч и ребята уселись рядом.

Вася рассказал, действительно, странную историю. Оказывается, на прошлой неделе директору школы звонил какой-то человек. Имени своего он не назвал, это, говорит, неважно, а просто считает нужным предупредить о действиях группы учеников-следопытов. Во-первых, они обрывают телефоны у занятых людей, даже у генералов, прямо-таки вторгаются в их жизнь, а потом вообще, что это за страсть к пушкам и всяким военным делам?! Весь народ борется за мир, за мирное сосуществование, а они в войну играют! И неизвестный посоветовал директору приструнить ребят.

Директор вызвал к себе Коржикова, спросил, что все это означает. «Я ему ответил…» — Вася Коржиков остановился, и что он ответил директору — так и осталось неизвестным.

— Кто же все-таки звонил? — Оля выжидательно смотрела на вожатого. — Так и не узнали?

Вася пожал плечами.

— А вдруг? — Генька уже представил себе переодетого человека с приклеенными усами и бородой. Он говорит из телефонной будки измененным голосом. — Вдруг снова спрятали «Большую Берту», а теперь боятся…

— Не болтай! — возразила Оля.

Филимоныч усмехнулся.

— Версия маловероятная. Но кому-то не нравятся наши поиски, это ясно.

— Кому же? — спросила Оля:

Никто не ответил.

В вестибюле института физкультуры было полно студентов.

С верхней площадки, перемахивая сразу через четыре ступеньки, мчался какой-то длинноногий парень.

— Спринтер! Сразу видно! — шепнул Генька Оле.

Сквозь толпу, легко раздвигая людей железным плечом, как ледокол сквозь льдины, продвигался коренастый крепыш.

— Штангист! — шепнул Генька. — Факт. Спорим на десять щелчков.

Но Оля спорить не стала.

В дальнем углу вестибюля, возле белой мраморной доски, щебетала целая группа тоненьких, изящных девушек.

«Гимнастки», — подумала Оля.

Сама она тоже занималась художественной гимнастикой. Ей захотелось разглядеть этих девушек поближе, и она потянула Геньку за собой.

И сразу бросилось в глаза глубоко врезанное в белый мрамор:

«Погибли на фронтах Великой Отечественной войны».

Оля пробежала взглядом незнакомые фамилии и вдруг, во второй колонке!.. Перечитала еще раз, шепнула Геньке:

— Смотри!

Но тот уже и сам увидел:

«Окулов А. И., студент».

Молча пошли ребята на кафедру, где их ждал Олин тренер.

Генька думал, что кафедра фехтования похожа на спортзал и все преподаватели — в тренировочных костюмах со шпагами и рапирами. И с защитными масками на голове. Но Оля привела его в обыкновенную комнату, совсем такую же, как школьная учительская. Такие же облупленные шкафы. И так же тихо тикают часы на стене. По углам сидели, склонясь над бумагами, несколько мужчин и женщин в обычной одежде, а знаменитый тренер Григорий Михайлович из Олиной спортшколы оказался уже немолодым и с большой лысиной.