Андрей Шманкевич - Боцман знает всё

В стаде были быки и старше и опытнее Сатурна, но теперь они бродили поодаль, стараясь не показываться на глаза новому вожаку. Приходилось считаться и с огромной силой Сатурна, и с его весом.

Сатурн весил больше тонны. Пойди попробуй сбить с ног такую тушу! Прежний вожак. Шайтан, попробовал отстоять своё положение в стаде, да еле жив остался.

В полночь Арсо проснулся, вскочил на ноги и прислушался. В загоне шумно вздыхали коровы. Арсо потянулся и, зевнув, побежал в свой обычный ночной обход.

Луна светила с южной стороны перевала. Ледник на вершине переливался синеватыми бликами, как огромный бесшумный водопад. От высоких пиков на альпийские луга падали густые тени. Казалось, что от каждой вершины начиналась бездонная пропасть. Близкие звёзды светили гораздо ярче, чем там, внизу, на берегу моря.

Арсо задирает голову вверх и смотрит на пересекающую всё небо звёздную тропу — Млечный Путь. Тропа эта берёт начало где-то там, откуда старый чабан Котия привёл Сатурна и этих неженок-коров.

Над самым кошем тропа пересекает горный хребет и уходит туда, где кончается земля и начинается бескрайная солёная вода.

Арсо долго смотрит на сверкающий ледник, на звёзды, на полную луну. До чего хорошо ночью в горах, на перевале! Прямо выть хочется…

Арсо ещё выше задирает голову, смотрит на Млечный Путь, и вот в горле уже начинает зарождаться звук… Но Арсо вовремя спохватывается: не пристало старому чабанскому псу выть, как голодному волку.

Арсо сердито фыркает и бежит вдоль загона. Неожиданно почти из-под носа с громким треском вылетает горный фазан. Арсо вздрагивает.

Фазан круто поднимается вверх, на мгновение останавливается и, треща крыльями, улетает в сторону. Арсо провожает его глазами, пока он не теряется в полумраке.

Было время, когда Арсо гонялся за фазанами. Котия первый раз привёл его на кош. Спугнув фазана, Арсо следил, где он сядет, и со всех ног бежал к фазану. Птица снова взлетала, снова садилась, и опять он бежал к ней. Котия тогда смеялся.

— Эй, ты! — кричал он незадачливому охотнику. — Эта дичь не по твоим зубам. Вот подожди, придёт день, и ты узнаешь, зачем у тебя такие крепкие ноги и хорошие клыки!

И в конце того же лета под этими клыками затрещали шейные позвонки матёрой кубанской волчицы.

— Настоящий потомственный волкодав! Котия не ошибся ни в твоём отце, ни в твоей матери, Арсо, — сказал тогда Котия.

С тех пор они всегда были вместе.

Арсо осмотрелся кругом и быстро побежал к кошу.

Кош стоял рядом с загоном для скота. Это круглая, плетённая из хвороста постройка, крытая папоротником. Стены коша обмазаны глиной и коровьим помётом. Когда помёт высыхает, его снимают и вместе с дровами кладут в костёр. Это — главное топливо. За дровами далеко ходить: от границы леса до коша почти три километра крутого подъёма.

Арсо просунул голову в дверцу, завешенную куском старой бурки… В коше было темно: костёр давно погас. Сегодня никто не подбрасывал в него ни дров, ни помёта.

Старый Котия болен. Он ворочается на своей войлочной подстилке и тяжело дышит. Старик разговаривает сам с собой:

— Одна бурка на троих! Разве можно чабану без бурки жить? Нельзя. Котия это знает. А вот завхоз Керим не знает. Керим думает — Котия на курорт едет. Плохой завхоз. Молодой ещё. Есть бурка у чабана — чабан везде дома. Когда у чабана бурка, он не боится ни дождя, ни холода. Нет бурки — чабан от дождя на кош бежит, стадо бросает. Котия стадо не бросал. Теперь Котия не чабан. Теперь Котия — как накалённый камень. Можно Котии на грудь поставить котелок с мамалыгой — будет кипеть. Горячая грудь у Котии, как голова Валеко. Тоже молодой ещё, глупый. Котия заболел — Валеко побежал ругать завхоза. Теперь они там будут прыгать друг перед другом, как два телёнка, у которых вместо рогов ещё только шишки на лбу…

Старый чабан негромко засмеялся, представив себе, как Валеко прямо с дороги ворвётся в дом к Кериму и как они будут ругаться.

— Арсо! — тихо позвал больной.

Арсо проскользнул в кош, обошёл Вано, который спал, завернувшись в единственную бурку, и ткнулся своим влажным носом в руку чабана.

— Арсо, мы с тобой старые чабаны, мы знаем, что чабану нужно… Ты сегодня смотри за стадом… Вано — какой он чабан, он ещё даже не комсомолец! Видишь, как спит? И костёр погас. Но будить его не надо. У него много будет сегодня работы. Ему под буркой тепло. Мне костёр не нужен. Я сам костёр… Ну иди, Арсо. Не проспи зорю…

Арсо вышел из коша. Было по-прежнему тихо. Только стало заметно прохладнее, да луна светила особенно ярко. Значит, скоро утро. Арсо покружился на месте и лёг.

Спал Арсо недолго. Когда над восточным отрогом Аишхи начали гаснуть звёзды, а небо позеленело, как луг, Арсо вскочил на ноги и, просунув голову в кош, громко залаял.

Вано поднялся не сразу. Он долго ворочался, как будто никак не мог выбраться из широкой бурки.

— Вставай, Вано! — сказал хрипло Котия. — Пора… Ты сегодня один чабан. Пора доить коров. Вставай, Вано!

Вано наконец выбрался из бурки и вскочил на ноги. Холодный воздух сразу пробрался под рубашку, и тело Вано покрылось мелкими пупырышками, как у ощипанного фазана.

Он поскорее принялся разжигать костёр. На стенах заплясали тени.

— Котия, почему ты не разбудил меня? Тебе, вероятно, было холодно, — говорил мальчик, подвешивая над огнём котелок с водой.

— Вано, Котия ещё не умер. Если бы ему было холодно, он разжёг бы костёр. Подай-ка мне траву.

Вано достал из-под крыши пучок высушенной травы и подал старику.

Котия выбрал из пучка несколько стеблей, размял их руками и бросил в кружку. Вано залил траву водой и поставил на огонь.

— Иди доить коров. Иди, иди, Вано… Я сам приготовлю себе лекарство.

Мальчик взял большое белое ведро, верёвку, но, перед тем как уйти, подошёл к Котии и положил свою руку на лоб старику. Он был горячий.

— Ничего, Котия, завтра вернётся Валеко и привезёт доктора. Доктор даст тебе порошки, — сказал Вано.

— Пусть лучше завхоз пришлёт бурки для чабанов. А Валеко твой чудак… Пока он приведёт доктора, Котия будет здоров. Разве он не понимает, что ты один не управишься со стадом?

Вано не стал возражать больному и вышел из коша.

Солнца ещё не было видно, но его лучи уже освещали острые пики хребта. Пятна снежников и ледник окрасились в нежно-розовый тон. Снежники были похожи на драгоценные камни, вделанные в тёмный гранит скал.

Внизу, в глубоких ущельях, ещё лежала ночь. Там клубился сине-чёрный туман, и ущелья казались бездонными реками. Дальше, на севере, эти реки сливались в бескрайнее море, и, как розовые острова, торчали из этого моря освещённые пики гор.

Вано знал, что это в ущельях спали облака. Кое-где они уже просыпались, расправляли свои влажные крылья и поднимались в холодное утреннее небо.