Андрей Шманкевич - Боцман знает всё

Но в кустах сидел кто-то храбрый. Витина угроза на него не подействовала, и он опять пропищал:

— Витя, Митю видел?.. Витя, Митю видел?..

Витя решил узнать, кто его дразнит, и бросился в кусты.

— Это кто здесь дразнится? — грозно крикнул Витя.

Никто ему не ответил, да и отвечать было некому — за кустами никого не было. Только маленькая сизая птичка сидела на ветке и чистила пёрышки. Она посмотрела на Витю круглым глазом и вдруг деловито спросила:

— Витя, Митю видел?

— Что?.. — прошептал оторопевший Витя.

— Витя, Митю видел? — повторила птичка.

— Нет… А что?.. Он здесь был?

Но птичка, наверно, не расслышала, что он ей ответил, и снова пропищала:

— Витя, Митю видел? Видел? Видел?

Витя так испугался, что бросился прочь из кустов. У душевой он нос к носу столкнулся с Митей. Они так обрадовались друг другу, что и мириться забыли.

— Ты знаешь, Мить, что? Тут у них птицы по-человеческому разговаривают… Меня сейчас спрашивала одна, видел я тебя или нет?

— Я тоже слыхал… — сказал Митя. — Маленькая такая птичка и кричит: «Митя, Витю видел?»

— Нет… Она кричит не «Митя, Витю видел», а «Витя, Митю видел»…

— Опять ты всё путаешь, Витя!.. Она совершенно ясно кричала: «Митя, Витю видел?» Я сам слышал…

— А я не слышал? Да? Глухой я, значит?..

Они, наверно, снова поссорились бы, да тут горн позвал их на обед. В лагере трудно ссориться — некогда…

Сегодня рыба не клевала. То ли у неё аппетита сегодня не было, то ли она в этом месте не водилась…

— Хорошо бы сделать такую трубу: опустил её в воду и посмотрел — есть здесь рыба или нет? — сказал Витя.

— Хорошо бы… — согласился Митя.

— Или бы опуститься на дно в водолазном костюме… — продолжал мечтать Витя.

— А лучше всего ловить в магазине, где продают живую рыбу, — в тон ему сказал Митя. — На серебряный крючок здорово клюёт…

Витя хотел было надуться на Митю, но не успел: ниже того места, где сидели они с удочками, всплеснула большущая рыбина.

— Видал? Щука… — прошептал Витя.

— Не щука, а жерех, — не согласился Митя. — Щука на течении не держится. Она больше по заводинам.

Однако Витя не согласился:

— Ну, значит, шереспёр, если не щука… Жерех совсем не так бьёт, если ты хочешь знать.

Но и Митя не собирался уступить:

— Как бьют твои шереспёры, я не видал, а жерехов я ловил и даже в руках держал… Прошлым летом, когда ты болел корью, дядя Костя брал меня с собой на рыбалку, и мы ловили жерехов.

— Не мог подождать, пока я поправлюсь? — возмутился Витя, но ненадолго: ему хотелось узнать про жерехов. — А как же вы их ловили?

— На тюколку…

— На какую тюколку?

— Да на такую. Один стоит на одном берегу, другой — на противоположном. Удочки у обоих с катушками, лески связаны, на середине подвешен поводок с крючком. Надевают они на крючок жука или стрекозу и тюкают ею по воде, где жерехи бьют…

У Вити сразу глаза заблестели.

— Вот здорово! Давай и мы так попробуем…

— А катушки?

— Обойдёмся и без них. Свяжем все наши лески, и хватит протянуть через речку…

Митя согласился и принялся связывать прочными узлами лески и прилаживать поводок с крючком. Витя в это время гонялся по берегу за стрекозами. Потом он взял стрекоз и свой удильник и переправился на другую сторону речки.

— Давай начинать! — закричал он с того берега.

— Давай, — сказал Митя и тут же сам закричал: — Как же начинать, когда ты не наживил крючка?.. Теперь переправляйся обратно и наживляй…

Пришлось Вите брести обратно, наживлять, потом снова отправляться на свой берег.

— Ты только держи удочку, а тюкать буду я, — сказал ему Митя.

— Почему это ты? Значит, ты будешь тюкать, а я только держать? Я так не ловлю. Давай пополам. Ты двадцать пять раз тюкнешь, потом я…

Митя сразу согласился и принялся за дело. Он покачивал удильником так, что стрекоза «порхала» у него над самой водой и падала на поверхность. Потом тюкать начал Витя. Тюкали они по двадцать пять раз, по пятьдесят, по сто, а рыба всё не клевала. Вите первому надоело такое бесплодное занятие.

— И никто так, наверно, не ловит… — начал он хныкать. — Ты, наверно, сам всё это придумал. Сидели бы на месте, давно бы пескарей надо…

Витя не договорил: в том самом месте, где только что над водой порхала их стрекоза, вывернулась здоровенная рыба, и стрекоза исчезла. Сначала Витя ничего не понял. Он подумал, что это Митя балуется и вырывает у него из рук удочку, но тут снова забурлила вода…

— Отпускай! — закричал ему Митя.

— Я и так не отпускаю… — ответил Витя и изо всех сил стал тянуть леску на себя.

— Что ты делаешь? Бросай удочку в воду…

— Сам бросай! Это я тюкал, мне и тащить, — заявил Витя и так потянул, что леска лопнула у самого его удилища. Он потерял равновесие и сел на песок. — Ушла! Ушла! — закричал он.

Но рыба не ушла. Митя дал ей немного погулять и вытащил её на берег. Витя бросился бегом через реку.

— Вот это жерех! На целое кило потянет, — торжествующе сказал Митя.

— Что ты! Два кило, не меньше… Только это совсем не жерех, а самый настоящий шереспёр…

— Сам ты шереспёр! Жерех это…

— Нет, шереспёр! Ше-ре-спёр!

Они подняли такой крик, что прибежали ребята и вожатый.

— Чего вы крик подняли? Я думал, утонул кто-то, — набросился вожатый на ребят.

— Вот скажи ему, Серёжа… Он говорит, что это жерех, — кинулся к нему Витя. — А какой же это жерех, когда это самый настоящий шереспёр…

— Чудаки вы, а не рыбаки, — засмеялся вожатый, — Жерех и шереспёр — одно и то же… Только поймали вы не жереха, а самого настоящего язя. Тащите его на кухню…

— Слыхал? — сказал Витя Мите. — А ты спорил… Путаник ты…

На двери столовой появилось объявление о том, что скоро в лагере будет проведён праздник песни.

В празднике могли принять участие все, кто хотел и мог петь.

— Знаешь что, Митя? Давай мы тоже выступим и споём что-нибудь хором, — предложил Витя.

— Как это — хором? — не понял Митя.

— Ну что, ты не знаешь, как поют хором… Вместе, значит, вдвоём.