Саадул Кануков - Девочка из Ленинграда

Фатимат усадила подругу на тахту.

— Ой, Рая! Слышала, как вчера стреляли? Совсем, совсем близко! Неужели… неужели им удастся ворваться в город?

Рая взглянула в полные страха глаза Фатимат.

— Мне, думается, не пропустят, — как можно спокойнее сказала она. — Наши стоят насмерть…

Рая рассказала, как вчера она очутилась на передовой, как стреляла по немцам из автомата. Фатимат слушала и не верила своим ушам. Вот так Рая! Какая она отчаянная! Она, Фатимат, ни за что не сумела бы так.

— А ты разве мое письмо не получила? — спросила Рая.

— Какое?

Рая рассказала, что, уходя из дома, она написала Фатимат, чтобы подруга помогла бабушке.

— Нет, не получала. Сегодня, наверное, принесут, если не затерялось на почте, — сказала Фатимат.

Рая взглянула на стенные часы.

— Ой, уже двенадцать! Бабушка волнуется… До свидания!

— Слушай, Рая. А может, вы переселитесь к нам? Вместе не так будет страшно.

— Я поговорю с бабушкой.

Когда Рая вышла от Калашоковых, до нее донеслась орудийная стрельба. Наверное, немцы начали новое наступление. Она невольно ускорила шаг…

Во дворе солдаты торопливо грузили имущество хозвзвода на машины. Старшина дядя Вася разговаривал с бабушкой. Рая подошла к ним. Дядя Вася как-то виновато посмотрел на нее, выдохнул:

— Уходим мы, дочка… — Он поцеловал Раю. — Прощай. Наверное, не свидимся уже больше…

Одна за другой машины выходили со двора и скрывались за поворотом. Бабушка беззвучно плакала. Жесткий ком подкатил и к горлу Раи…

К вечеру фашисты вошли в город. По улицам с ревом и скрежетом проходили танки, гремели и лязгали бронетранспортеры. Раздавались глухие удары тяжелых каблуков пехоты, шагающей по мостовой…

Но странно, несмотря на этот шум, город казался вымершим. Ни одного человека не было на улицах, хотя эвакуироваться успели немногие.

На другой день немцы начали рыскать по дворам и домам. Двое солдат ворвались и к Дмитриевым. Но это были не немцы: Рая изучала в школе немецкий язык и довольно хорошо понимала немецкую речь. А эти двое говорили на каком-то другом языке.

Не обращая никакого внимания на старуху и девочку, солдаты бесцеремонно заглядывали во все углы, перевертывали вещи, разворошили постели. Не найдя ничего ценного, они ушли, недовольно бормоча.

Рая видела, как они подошли к соседнему дому, на дверях которого висел замок. Сбили запор прикладом и ринулись в дом. Вскоре они появились с туго набитыми мешками на плечах, веселые, довольные. Один, улыбаясь, что-то сказал другому. Тот, запрокидывая голову, захохотал, чуть не выронив винтовку.

Вслед за первыми появились еще солдаты. Увидев перевернутые вещи и развороченные постели, они переглянулись, разочарованно почесывая в затылках, и, не сказав ни слова, ушли. А через несколько минут пришли еще трое. И эти не стали ничего искать. Один подошел к Рае, взял за подбородок, нагло уставился в глаза. Рая ударила его по руке. Солдат, улыбаясь, пробормотал:

— Кореш медхен. Гут! Но не надо сердиться. Мы пришли спасать вас от русс комиссар… — Блуждающим взглядом он обвел комнату и шагнул за порог. Двое других последовали за ним.

…Наступила ночь. На улице продолжали греметь бронетранспортеры, раздавались тяжелые шаги. Не то через город проходили новые вражеские части, не то оккупанты патрулировали улицы. В доме было темно. Бабушка сидела у окна. Рая лежала в постели с открытыми глазами и думала, думала: что теперь им делать, как быть?

Она заснула только под утро. А проснувшись, решила сходить к Калашоковым, посоветоваться с Дагалиной.

— Встала, внучка? Умывайся, я приготовила чай и кукурузные лепешки.

— Извини, бабушка… Мне не хочется есть. Мне надо сходить к Фатимат.

— Что ты! Как можно сейчас! Надо подождать денек, два. Кто знает эту немчуру…

— Ничего они не сделают мне! — воскликнула Рая. — Неужели мы в своем городе будем бояться их?

Арина Павловна удивленно смотрела на внучку: кажется, никогда еще она не видела ее такой решительной и непреклонной. И старушка примирительно сказала:

— Ну, иди да поговори с Дагалиной, что нам делать. Она женщина рассудительная, даст добрый совет.

— Я за тем и иду, бабушка!

По улицам прохаживались немецкие патрули. Рая торопилась и на одном из перекрестков чуть не налетела на солдата. Тот толкнул ее прикладом. «Фашист проклятый!» — процедила сквозь зубы Рая.

Вот и дом Калашоковых. На крыльцо выбежала Фатимат. В глазах ее блестели слезы.

— Что случилось? — тревожно спросила Рая.

— Да нет, ничего… — вытирая глаза и улыбаясь, сказала Фатимат. — Просто рада тебя увидеть. Так страшно было. Один снаряд разорвался за нашим двором. Иди посмотри, какую ямищу сделал!

Подруги прошли мимо сломанных воздушной волной деревьев и разметанного сарая в конец сада. Рая увидела огромную воронку.

— Это авиабомба, — сказала Рая. — Хорошо, что сад был и сарай этот. А то бы и дом могло разрушить.

— Я была одна с Ниночкой. Мама ушла в госпиталь. Ой, до чего же было страшно!.. Пойдем в дом.

Ниночка, раскинув ручонки, спала в своей кроватке.

— Завидую ей, — прошептала Фатимат. — Ничего-то ей не понятно, и никакого страха… — Вдруг она повернулась к окну и воскликнула: — Мама, мама идет!

Рая взглянула за окно: в калитку входила Дагалина. Она была в пальто, из-под которого выглядывал белый медицинский халат, в косынке с крестом. Видимо, она возвращалась из госпиталя.

Фатимат и Рая выбежали ей навстречу.

— Здравствуйте, тетя Дагалина! — поздоровалась Рая.

— Здравствуй, Раечка, здравствуй, дорогая! — Она поцеловала девочку. — Вот хорошо, что ты у нас! Мне надо с тобой поговорить. — Она посмотрела на свои ручные часы. — У меня всего лишь двадцать минут. Пойдемте в дом.

Дагалина, не раздеваясь, прошла к дивану, усадила рядом с собой Раю. Рассказала девочке, что, когда враги вошли в город, ей удалось организовать побег из госпиталя комиссара Фролова. Но комиссар почти не может ходить, и его укрыли недалеко от госпиталя. Но было бы надежнее укрыть комиссара у Раи. Их дом стоит на окраине, а немцы патрулируют в основном центр города. К тому же в доме Раи есть подвал, где мог бы прятаться раненый.

— Он побыл бы у вас немного, Рая. Чуточку еще подлечился бы, и мы переправили бы его за линию фронта к своим. Как ты на это смотришь?

Рая понимала, что скрывать советского солдата, а тем более комиссара рискованно. В приказе военного коменданта города говорится, что за укрытие красноармейцев, как и за хранение оружия, — расстрел. Но именно эта смертельная опасность и обрадовала девочку. Как и в тот день, когда она тайно ушла из дома на передовую, в ней с новой силой вспыхнула жажда мести — за маму, за отца, за Вовку…