Юрий Сальников - Шестиклассники

— Моё дело!

— Глубокая тайна! — насмешливо проговорил Гроховский, вспомнив, должно быть, слова Таисии Николаевны.

— Смотри, как бы я твои тайны не раскрыл! — пригрозил Лёня и повернулся к Зайцеву:

— Дай мне тетрадь по алгебре до завтра. Хочу переписать, что в классе делали, а то у меня вот… — Он с усмешкой взмахнул почти чистой тетрадкой. — Не заведена ещё.

— Возьми, — протянул Эдик. — Только не задерживай.

— Сказал, до завтра!

Аня подумала, что, может быть, у Галкина нет какой-нибудь и другой тетради, и предложила:

— По геометрии надо?

Но он обрезал:

— А ты не подлизывайся! Я ещё за старое тебе наподдать могу!

Аня вспыхнула. Да сколько же времени будет она расплачиваться за то, в чем совершенно не виновата? Из-за какого-то нелепого недоразумения Галкин до сих пор не желает с ней даже разговаривать!

— Вот и не за что поддавать! — воскликнула она. — Если хочешь знать — я на тебя никогда и не ябедничала!

Он недоверчиво покосился:

— А кто же?

— Это другой вопрос! Только не я. Я, если понадобится, по закоулкам скрываться не буду, а приду к вам прямо и всё твоей матери выскажу!

— Ну, ну, — предостерег Галкин, видно опасаясь, как бы она в самом деле не надумала прийти к ним и всё высказать. И, помолчав, добавил: — Ладно уж, не бойся, не наподдам.

— А я и не боюсь! — ответила Аня.

Он ещё раз покосился, но уже не сердито, а с добродушным любопытством:

— Ишь ты, какая храбрая!

Едва прозвенел звонок на шестой урок, ребята расселись на своих местах, ожидая Таисию Николаевну. Они были уверены, что классная руководительница продолжит разговор о происшествии на ботанике.

Действительно, она начала с вопроса о голубе.

Она пришла в класс вместе с Володей. Вожатый сел на последнюю парту, а учительница встала у столика, вынула из портфеля тетрадку с коричневыми корочками и спросила:

— Ну-с, кого же нам все-таки винить за сегодняшний случай на ботанике? Кто в конце концов виноват?

Выражая общее мнение, негромко ответил Зайцев:

— Лядов виноват.

— Лядов, — повторила учительница.

— Ну да! Он принёс голубя, — осмелев, погромче сказал Зайцев.

— И всегда шумит на уроках, — добавила Ляля Комарова.

— И убегал сколько раз!

— Так, — ответила Таисия Николаевна. — Значит, судя по вашим репликам, вам не нравится, как Лядов ведет себя?

— А что хорошего? — послышались голоса. — Ясно!

— Почему же вы не спросите, как он додумался сделать то, что сделал сегодня?

— Да разве скажет!

— А вы попробуйте!

— Говори, Лядов! — через весь класс крикнул Кузеванов.

— Встань хоть! Тебя спрашивают! — опять раздались голоса.

Лядов лениво встал.

— Что говорить-то?

И отвернулся к окну.

— Сюда гляди, сюда — потребовала Ляля Комарова. — Сумел сделать, умей и отвечать!

— Вот ещё пристали! — усмехнулся Лядов.

— Пристали? — подскочила Ляля. — Да он издевается, Таисия Николаевна! Его как человека просят…

Со всех сторон прорвалось возмущение:

— Не понимает он по-человечески!

— Всем учителям грубит…

— И девочек за косы…

— Распоясался! Давно приструнить пора!

Нахохлившись, Лядов оглядел разбушевавшийся класс. Он ещё пытался делать вид, будто ребячий напор его мало волнует, но узкие глазки забегали растерянно и ядовитая усмешка сменилась жалкой гримасой. Всегда самоуверенно-наглый, он теперь показался Ане испуганным и бессильным повредить классу. Должно быть, эту силу перед Лядовым почувствовали многие, потому что, постепенно успокаиваясь, продолжали строго глядеть на него, и он стоял перед всеми словно обезоруженный.

А учительница, помолчав, спросила:

— Видишь, Лядов? Такой, как сейчас, ты ни у кого сочувствия не вызываешь!

Раздался чей-то голос:

— Пусть всё-таки скажет, почему голубя притащил?

— А я хотела бы, — заметила Таисия Николаевна, — задать теперь этот вопрос всем!

— Да откуда мы знаем? — удивились ребята. — Мало ли для чего понадобился ему голубь!

— Дело не в голубе, — возразила Таисия Николаевна.

И заговорила о том, что Лядов с одинаковым успехом мог принести в класс любую птицу, любого зверя. Он решился на такой поступок потому, что жить в классе ему очень привольно. Вот сейчас впервые ребята потребовали от него отчёта («Да и то по моей указке», — добавила Таисия Николаевна), а до сих пор он вообще творил всё, что хотел, и никто ему ничего не говорил, все мирились с его поведением, и он привык быть безнаказанным. Разве сегодняшний случай на ботанике исключение?

Аня сидела, не шевелясь, не глядя на учительницу. Было стыдно смотреть на Таисию Николаевну. Ведь в самом деле, сегодняшний случай на ботанике совсем не исключение. Конечно, не каждый день порхает по классу живой голубь. Но разве лучше, когда поминутно взлетают бумажные?

— А как вы учитесь? — продолжала Таисия Николаевна. — Я подвела итог вашей успеваемости за две недели и ужаснулась: в классе восемнадцать двоечников!

Аня тоже ужаснулась: восемнадцать!

Почти каждый день на уроках то один, то другой ученик получал плохую отметку. Но в общей массе отметок, где были и четверки и пятерки, двойки не казались такими страшными. И вдруг — восемнадцать неуспевающих! Это из тридцати-то семи человек! Другими словами, каждый второй ученик — двоечник. Хоть по одной двойке, да имеет! А есть ещё и такие, например Галкин или опять же этот Лядов, у которых и по две двойки!

— Это сплошной позор! — потрясла Таисия Николаевна коричневой тетрадкой, и белые странички зашелестели, словно тоже укоряюще зашептали: «Позор! Позор!» — Не знаю, как и разговаривать теперь с вашими родителями. Решила созвать родительское собрание, но ведь с такими показателями только краснеть за вас!

— И особенно за пионеров! — воскликнул Володя.

Он поднялся с последней парты, прошёл к преподавательскому столику и тоже начал говорить, заявив, что крайне удивлён, почему шестиклассники не ладят с Варварой Самсоновной.

— Не понимаю! У нас она одна из лучших преподавателей, а вы… Лучше бы не шумели на уроках попусту, а узнали как следует, что за человек. Не младенцы, могли бы до этого додуматься и сами. А теперь, как видно придётся мне знакомить вас с Варварой Самсоновной…

Аня не поняла, как можно знакомить их с учительницей, которую они знают второй год. Но Володя уже сел на место, и снова заговорила Таисия Николаевна:

— Мы затеяли с вами много хороших дел, но всему грош цена, если забывать о главном. Звеньям-то надо заботиться об учебе!

— А Лядов не пионер! — выкрикнул Шереметьев.

— Ну так возьми его в свое звено!

— Из-за него первого места никогда не завоюешь!

— Вот как ты рассуждаешь! — подхватила учительница, повернувшись к Диме. — А что, если и я приду к директору и скажу: «Хочу занять первое место с шестым «Б» по школе, только без отстающих — с ними не завоюешь!» Думаю, директор спросит: «А вы, Таисия Николаевна, попробовали сделать класс хорошим с этими учениками?» Что я отвечу? Пусть, мол, с теми, кто похуже, другие возятся? Один наш ученик так и сказал: «Возятся!» А ведь это не по-товарищески! И коллектив существует не только для развлечений. Вот и давайте вместе решать, чтоб в нашем классе не повторялись истории вроде сегодняшней на ботанике. Кто хочет взять слово?