Юрий Сальников - Шестиклассники

В общем хочешь не хочешь, но всё разглядишь, если каждый день приходится смотреть на учителей, сидя к ней вполоборота.

Закусив губу, Лёня отвел взгляд в сторону. Маргарита Никандровна как раз принялась объяснять новый материал. Галкина она сегодня не спросила — значит, история «проехала». Но Лёне не хотелось позориться и на математике, особенно из-за какого-то последнего примера, которым так интересовалась Смирнова. Лёня оглядел ребят: у кого бы списать?

И на ближайшей перемене, согнувшись над подоконником в коридоре, торопясь и озираясь, он переписал домашнюю работу из тетрадки толстого Жиркомбината. Последнего примера Юдин тоже не решил, должно быть, на самом деле пример попался трудный.

Так «проехала» и математика. Смирнова ничего не заметила, а последний пример вообще никто, кроме Кузеванова и Комаровой, не решил, и Павел Степанович объяснил его у доски.

Короче, уроки прошли благополучно.

А вот с дневником не повезло.

Таисия Николаевна, проведя свой урок, задержала класс и, попросив выложить раскрытые дневники на парты, проверила родительские подписи.

У нескольких учеников подписей в дневниках не оказалось.

Правда, кое-кто заявил, что просто «забыл», и Таисия Николаевна поверила, только посоветовала больше не забывать, а вот троим, в том числе и Лёне, сказала так:

— Ну, а у вас, друзья, «забывчивость», по-моему, иного порядка? Не находите?

Тогда Лёня встал и объяснил, что он и не говорит, будто забыл. Он просто не сумел показать дневник матери, потому что не мог с ней встретиться: вечером она пришла, когда он уже спал, а утром ушла, когда он всё ещё спал. Это была почти правда. Таисия Николаевна улыбнулась со вздохом:

— Безвыходное положение. Придется помочь. Аня, помоги, пожалуйста, Галкину встретиться с его мамой, а то она так и не узнает никогда, что у нас в понедельник собрание.

Хуже не могло быть! И ведь, как назло, опять на его беду навязывается Анька! Нет! Без неё не удаётся и шагу ступить: не в одном, так в другом! Теперь, конечно, вообще всё пропало: сегодня же она известит мать о собрании, и рухнут все надежды избежать домашнего скандала! Ну что ж, чему быть, того не миновать!

Когда Таисия Николаевна отпустила класс на перемену, Лёня встал и нарочно небрежным тоном бросил Смирновой:

— Учти! Моя мать поздно приходит.

И услышал ответ:

— А ты ей сам скажешь.

— Я?

Он взглянул на Аню, уже не скрывая насмешки. Неужели она в самом деле думает, что он проспал всё на свете и только потому не успел сообщить о собрании?

Но он увидел, что Аня смотрит на него в упор, серьёзно, и прочитал в этих больших тёмных глазах под густыми ресницами то, что не могло быть высказано словами: она всё понимала!

И всё-таки ещё раз повторила:

— Ты, Лёня, сам скажешь.

И тогда почему-то он, беспечный, суетливый Галчонок, с детства презирающий всех этих «писклей-визглей», не выдержал спокойного девчоночьего взгляда, повернулся и выбежал из класса.

Все остальные уроки он просидел притихший и молчаливый, стараясь не глядеть на Смирнову.

Но она теперь попадалась на глаза чаще обычного.

Во время большой перемены он видел её около классного шкафчика. Перебирая одну за другой вещи, принесённые на выставку, она что-то записывала на отдельном листке. Потом у неё был какой-то спор с Гроховским. Лёня издали видел, как Стас от чего-то отказывался, небрежно отмахиваясь, а Шереметьев, стоявший рядом, засмеялся Смирновой прямо в лицо, и она резко ответила. Димка так и застыл с открытым ртом — видать, хорошо отбрила его!

Перед последним уроком она появилась в классе с длинным рулоном белой бумаги.

И перед последним же уроком произошло её столкновение с Эммкой Жарковой.

Случилось так, что Жаркова, пролив на парту чернила и вытерев их тряпкой, не отнесла тряпку на место, а нацелилась и бросила её в Валерия Петренко, который стоял у доски. Тряпка угодила прямо в лицо, и Петренко сразу стал фиолетовым. Придя в себя от изумления, он стремительно подлетел к Жарковой и начал дубасить её по спине. Она, конечно, завизжала. В этот момент в класс заглянул дежурный учитель, физик Геннадий Сергеевич.

— Гм, гм, что ты делаешь?

— А что она? — начал Валерка.

— Пошли, — приказал Геннадий Сергеевич. — За драку тебе, гм, не поздоровится…

Тогда выступила вперед Смирнова. Она спокойно сказала учителю, что если Петренко и виноват, то Жаркова виновата больше — она нарочно бросила грязную тряпку.

— Нечаянно, нечаянно, — нахально заспорила Эммка.

Но все, кто видел, как это случилось, тоже закричали, что она кинула тряпку нарочно. Геннадий Сергеевич потребовал, чтобы класс был немедленно освобожден: в перемену надо быть в коридоре, но по школе уже дребезжал звонок, учитель вышел, а ребята стали занимать свои места.

Жаркова вскочила и набросилась на Аню с упрёками, но ребята заступились за старосту, и Жаркова вынуждена была замолчать. Она вернулась на место красная от злости.

А Смирнова тоже села, готовая расплакаться. Всё-таки обидно получать незаслуженное оскорбление!

Невольно наблюдая за Аней целый день, Лёня видел, что она беспрерывно о чём-то заботится, занимается неотложными делами, которых у неё полон рот, а ребята, не задумываясь, обижают её.

Лёне вдруг стало жалко Аню. Разумеется, лезть к ней с разными сочувственными словами он не мог. Он просто встал, оглянулся на дверь, нет ли ещё учителя и, подойдя к Эммке, молча саданул её кулаком в бок.

Эммка ойкнула.

— Что дерешься?

Лёня ответил:

— Знаю что!

И сел на место, косясь на Аню. Но та ничего не заметила.

— Алгебру переписал? — спросил Зайцев.

— Да нет ещё…

— А мне надо.

Нахмурившись, Лёня отдал Зайцеву тетрадь и сразу услышал:

— Возьми у меня.

Аня протягивала свою, аккуратно обернутую в синюю бумагу с белой наклейкой посередине.

Он подумал и взял, не сказав ни слова.

А когда кончился последний урок, Аня попросила:

— Подожди меня.

Подбежав к шкафчику, она вытащила из него рулон, который принесла во время уроков.

Лёня понял, что Смирнова всё-таки надумала идти к нему домой.

Конечно, рассчитывать на то, что он сам сообщит о собрании матери, ей не приходится, а задание учительницы когда-нибудь выполнять надо. Ну и пусть идёт! Матери дома всё равно нет, не опасно.

Он молча вышел из класса, спустился вслед за Аней по лестнице.

И вот они снова на крыльце школы, на том самом месте, где вчера отбивал чечётку Андрюшка.

Лёня хмуро огляделся. Субботний вечер светел и шумен. Много гуляющих. Откуда-то издалека доносится музыка. Золотится закатом безоблачное небо. Значит, и завтра будет хорошая погода. Недаром Кузеванов только что опять громогласно напоминал о походе в лес.