Юрий Томин - Восемь дней в неделю

— А как же! — неожиданно твердо сказал Сеня. — Техникой увлекается.

— Какой же такой техникой? — подозрительно спросила Маргарита Николаевна.

— Автомобильной.

— Ах, вот что! То-то я смотрю: брюки в масле, пальто в масле, дневник в масле… Спрашиваю: откуда? Молчит. Сеня, приведи его сейчас же сюда.

Заслышав коридоре тяжелые отцовские шаги, Саня юркнул в уборную. Не такой уж он был глупый. Войдя в кухню, отец услышал лишь скрежет задвижки.

— Сашка, не дури, — сказал отец, подойдя к двери.

Молчание.

— Сашок…

— Ну, чего? — отозвались из-за двери.

— Иди в комнату.

— А зачем?

— Сам знаешь зачем.

— Опять про высшее образование?

— Ну и что же, — со вздохом сказал отец. — И ничего особенного.

— Опять пилить будет.

— Ну, ну, ты на мать не очень-то, — неуверенно сказал отец. — Для тебя же старается.

— Я не просил, чтобы старалась.

— Сашка, не дури. Учительница ждет.

Поняв, что и на этот раз ему не отвертеться, Саня неохотно вылез из уборной.

— Ты с ней не спорь, — посоветовал отец. — Как-нибудь обойдется.

Когда Саня и Сеня вошли в комнату, Анна Ивановна снова подивилась тому, как похожи они друг на друга своей неуклюжестью, большими руками и виноватым выражением лиц.

— Александр, — сказала Маргарита Николаевна, — говорят, что ты интересуешься автомобилями. Как это понимать?

— А никак, — пробормотал Саня.

— Тебе известно, чем ты должен интересоваться?

— Известно.

— Чем?

— Учебой.

— А чем ты интересуешься?

Саня промолчал.

— Ты думаешь, мы тебя всю жизнь будем кормить?

— Не кормите, — мрачно сказал Саня. — Могу не есть вовсе.

Видя, что разговор снова становится чересчур уж семейным, Анна Ивановна решила повернуть его поближе к делу.

— Саша говорил мне, что он начал читать научно-техническую литературу. Ведь так, Саша?

Саня тоскливо взглянул на Анну Ивановну. «И вы туда же? Теперь вы вдвоем за меня приметесь?» — вот что можно было прочитать в Санином взгляде.

— Говорил.

— Это полезно, — согласилась Маргарита Николаевна. — Какую же такую литературу?

— «Технику молодежи», «За рулем».

— Вот, вот, — с удовлетворением подхватила Маргарита Николаевна, — Так и просидишь всю жизнь за рулем. До пенсии будешь замасленный ходить. Где эта твоя мастерская, куда ты бегаешь?

— Не мастерская, а гараж.

— Мне все равно — гараж или мастерская. Где она?

— Через дорогу.

— Так вот учти — завтра же я пойду туда — потребую, чтобы они тебя даже близко не подпускали. Гараж ему понадобился! Нужны тебе автомобили — учись. Есть специальные институты. Будешь начальником этого гаража. Будет у тебя сотня таких автомобилей!

— А мне не нужна сотня.

— Что же тебе нужно?

— Один.

Маргарита Николаевна безнадежно махнула рукой.

— Вот, Анна Ивановна, вы все сами видите.

— Вижу, — сказала Анна Ивановна. — Ну что ж, мне уже пора, нужно идти.

— Как?! — всполошилась Маргарита Николаевна. — Я вас так не отпущу. Сейчас будем чай пить.

— Нет, нет, я пойду.

Уже в коридоре, подавая Анне Ивановне пальто, Маргарита Николаевна нерешительно спросила:

— Анна Ивановна, вы, конечно, извините… Вот вы время потратили, пришли. А про оболтуса моего так ничего и не сказали.

— Сказать мне вам особенно и нечего было. А теперь, пожалуй, есть что. При Саше не стоило, а сейчас… Извините, Маргарита Николаевна, но мне кажется, не нужно запрещать Саше ходить в этот гараж. Учиться он от этого хуже не станет…

— Потому что хуже некуда!

— Хотя бы, — согласилась Анна Ивановна, — Но пока это единственное, что интересует его по-настоящему. Может быть, это и на пользу. Кто знает…

— Ну уж нет! — вскинулась Маргарита Николаевна. — У меня — девять классов, у Сени и того меньше. Нет! Хватит. Пускай в семье хоть один человеком будет.

— И все же вы подумайте, — сказала Анна Ивановна. — Автомобиль тоже требует знаний. Скоро Саша поймет, что этих знаний ему не хватает. Подумайте и приходите ко мне, в любой день. Давайте помогать ему вместе.

Анна Ивановна и Олег Кузнецов сидели за партой в пустом классе. Олег вежливо примостился на краю скамьи. Вид у него был вполне безмятежный — обычный Олегов вид.

— Значит, мы договорились — разговор будет честный, — сказала Анна Ивановна.

Олег немного подумал. Выпятил губы. Шевельнул ногой. Пожал плечами. Сейчас это был другой Олег. Скажем, Олег второй — человек, которого подозревают в том, что он способен на ложь.

— А я всегда говорю честно. Вы же знаете, Анна Ивановна: в нашем классе давно уже договорились — никакого вранья.

— Знаю, — сказала Анна Ивановна. — Вы — самые честные, самые смелые, самые умные и самые веселые. Вот я и хотела с тобой поговорить о веселье. С некоторых пор оно стало меня беспокоить больше всего.

Олег третий — дипломат — наклонил голову и промолчал, выжидая, к чему все это клонится.

— Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Смотря что… — уклончиво проговорил дипломат.

— Я говорю о ваших шуточках по поводу Володи и Ани.

Олег поднял голову и посмотрел на Анну Ивановну глазами Олега четвертого — человека, искренне непонимающего, что плохого он сделал.

— А чего особенного? Ничего такого и не было. Ну, правда, Анна Ивановна. Надо мной ведь тоже смеются. Ну и что? Чихал я на это дело! Я ведь не обижаюсь. А они обижаются… Тогда, конечно, еще больше будут смеяться. Тут нужно хладнокровно… Нужно иметь железную выдержку, вот и все.

— А у тебя она есть, эта выдержка?

— Конечно, есть.

— А у них нет. Тем более что это не просто шутка, а самое настоящее издевательство.

Олег четвертый изумился.

— Почему — издевательство?! Да их никто даже пальцем не тронул!

— Ты считаешь, что издевательство — это только когда бьют? На их месте я бы тоже обиделась. Наверное, у меня нет железной выдержки.

Олег улыбнулся. Это была улыбка Олега пятого — человека, который умеет понимать шутки.

— У вас есть, Анна Ивановна, — сказал Олег пятый. — У всех учителей железная выдержка. Иначе с нами не справиться.

— Ты полагаешь, что с вами обязательно нужно «справляться»?

Олег кивнул с серьезным видом. С видом Олега шестого, который хоть и не учитель, но тоже кое-что понимает.

— Конечно. Мало ли чего мы можем натворить. А дети за свои поступки не отвечают.

Как ни серьезно была настроена Анна Ивановна, но все же пришлось ей покрепче сжать губы, чтобы не появилась на них совершенно неуместная сейчас улыбка.

— Где ты такое вычитал?

— Да так… в одной книжке…

— А там не написано, кто отвечает за поступки детей?