Александр Ремез - Рассказ о любви

— Позови Веру Павловну в канцелярию. Ее к телефону…

Люда молча кивнула и вошла в учительскую. Калашников стоял в коридоре напротив двери в учительскую и ждал. Он увидел, как Вера Павловна вышла, оставив на столе раскрытый журнал, а Люда вышла вслед за ней. В распоряжении Калашникова было всего минуты две.

Именно этого времени достаточно, чтобы Вера Павловна дошла до канцелярии, убедилась в том, что никто ее к телефону не звал, и вернулась в учительскую.

Но Калашников не стал торопиться. Он не вбежал в учительскую, не схватил журнал и не понесся с ним по коридорам и лестницам.

Напротив, он как можно медленнее подошел к столу. Закрыл журнал. Взял его и пошел к выходу. Держа журнал и не ускоряя шага, Калашников миновал полупустой зал, открыл портфель и вложил в него журнал в серой обложке.

15-45-44

Телефон Тани Поташовой был у Калашникова.

15-45-44. Шесть веселых цифр. 15-45-44.

Нужно сегодня же позвонить.

Подойдя к телефону, Калашников перелистал журнал, рассматривая свои оценки. За этим занятием его и застал телефонный звонок.

Телефон молчал. Вернее, нет. Он дышал. Чье-то дыхание вибрировало в трубке.

Калашников спросил:

— Кто это там дышит?

И как только на той стороне повесили трубку, Калашников не стал слушать гудочки, а быстро набрал номер.

15-45-44. Шесть коротких поворотов диска. Гудок. И сразу треск снятой трубки.

— Алло!

Ее голос. Таня сняла трубку сразу. Значит, только что, минуту назад, была у телефона.

— Алло!

«Таня, — хотел он сказать. — Танечка! Это я, Калашников. Давай не будем молчать. Давай скажем друг другу…»

— Алло!

И он повесил трубку.

Гудочки невесело запищали. В их тонком писке Калашников услышал упрек. И он нажал на рычажки.

15-45-44. Уже не заглядывая в журнал, Калашников крутил диск.

И опять с первого гудка Таня сняла трубку.

— Алло! Вы меня слышите?..

«Да-да, — кричал про себя Калашников. — Слышу! Таня!»

— Говорите!..

Он открыл рот, хотел сказать: «Таня!» Но что-то не дало ему это сказать, и он зло бросил трубку.

Калашников сидел около телефонного столика и непонимающе смотрел в журнал. Раздался звонок. Калашников с какой-то даже радостью рванул трубку.

— Позовите, пожалуйста, Сашу.

— Да, это я.

— Саша, видишь ли, куда-то пропал классный журнал. Я уже многих ребят обзвонила. Ты не знаешь?

— Нет, Вера Павловна. Я не знаю.

— Ты можешь мне дать чей-нибудь телефон? Я еще хочу позвонить.

— 15-45-44, — сказал Калашников.

…Класс гудел. Серьезная опасность нависла над классом. Журнал. Классный журнал. Его не было. Он исчез. Его тщетно искали по всей школе. Весь день. И после уроков.

9 «б» остался в кабинете химии. На чрезвычайное собрание. Повестка дня — злополучный журнал.

Вера Павловна восстанавливала картину.

— Последний раз я видела журнал вчера в конце дня, а просматривала его в учительской. Потом кто-то, кажется, Голубицкая, да, позвала меня к телефону. Как выяснилось, случилось недоразумение — мне никто не звонил. И вот, когда я вернулась из канцелярии…

Что было дальше, гораздо подробнее мог бы рассказать Калашников. Но он молчал.

— Взял, наверное, кто-то. Ума не приложу…

Калашников сидел злой. План незаметного возвращения журнала сорвался. Незамеченным это бы не прошло. В коричневом портфеле Калашникова со стертыми медными застежками лежал тот самый журнал, к месту нахождения которого не могла приложить ума Вера Павловна. А с нею и весь класс.

— Послушай, Голубицкая, ты не вспомнишь, кто тебя попросил позвать меня к телефону?

— Кто? — красивая Люда Голубицкая, приподнялась с последней парты. — Калашников, кажется.

— Это так, Калашников?

— Да, — Калашников улыбнулся. — Это так.

И вынул из портфеля журнал.

Вера Павловна ахнула и развела руками. И весь класс ахнул.

Возвращенный журнал между тем нисколько не походил на журнал прежний. По крайней мер, снаружи.

Тот, вчерашний, мирно стоявший на полочке, был обернут в серую бумагу.

Этот, сегодняшний, выскочивший на свет из калашниковского портфеля, был красного цвета.

— Бумага порвалась, — объяснил Калашников. — Я и сменил. Серой, правда, не было.

Вера Павловна схватила красный журнал и крепко сжала его в руках. Казалось, ей вернули что-то такое, что было частью ее самой.

— Зачем? Зачем ты это сделал?

Зачем? Это было не объяснить.

— И тебе не стыдно? — Вера Павловна стукнула ребром журнала по столу. Голос ее дрогнул.

— Нет, — ответил Калашников.

Ему захотелось успокоить ее и он сказал:

— Честное слово, Вера Павловна.

Калашников торопился домой. Он был уверен, что сегодня ему обязательно позвонит Таня.

И они все скажут друг другу. А может быть, обойдутся без слов. Они просто помолчат, приложив трубку к уху. И немного в нее подышат, самую малость.

Нет, он не будет ждать звонка. Он сам снимет трубку и наберет — 15-45-44.