Эдит Несбит - Искатели сокровищ

Он был такой грустный, что мы тут же сказали, что нам очень нравится быть предоставленными самими себе, но от этого он еще больше погрустнел.

Тогда Алиса сказала:

— Это неправда. Иногда нам бывает очень одиноко, с тех пор, как не стало мамы.

И потом мы все посидели тихонько.

Папа оставался с нами, пока мы не отправились спать, и к тому времени он уже повеселел. Мы ему так и сказали, и он ответил:

— Честно говоря, это письмо сняло большую тяжесть с моей души.

Не знаю, что он имел в виду, но, конечно, Великодушному Благотворителю было бы приятно узнать, что он снял тяжесть с папиной души: такому человеку, как он, это было бы очень приятно.

Духи мы отдали Доре. Это были не такие хорошие духи, как мы надеялись, но пятнадцать шиллингов все были самые что ни на есть замечательные, как и сам Великодушный Благотворитель.

И пока мы не извели эти пятнадцать шиллингов, мы веселились так, словно пришедший в упадок дом предков был полностью восстановлен. И вообще, пока в кармане остается хоть несколько пенсов, вы не замечаете, в каком состоянии основные ваши финансы. Вот почему дети, которые регулярно получают карманные деньги, даже не заботятся о поисках сокровищ. Так что, отсутствие карманных денег тоже было для нас «замаскированным благодеянием», как обычно пишут в книжках, но на мой взгляд, «замаскированными» бывают только злодеи. И когда у нас кончились пятнадцать шиллингов, то это было уж точно никакое не благодеяние. И тогда все остальные наконец согласились попробовать тот метод, который Освальд давно предлагал, но только все равно относились к этому методу прохладно, и большинство ребят, не таких решительных, как Освальд, давно бы уже отказались от своей идеи. Но Освальд хорошо знал, что герой полагается только на себя самого. И он гнул свое, пока остальные не поняли, в чем состоит их долг, и не присоединились наконец к нему.

Как известно, Освальд — человек мужественный и несгибаемый, и ничто не могло заставить его позабыть самое первое предложение. Он считал и считает, что книги не лгут, и что спасти терпящего бедствие престарелого джентльмена — самый надежный путь к восстановлению пришедшего в упадок дома предков. Обычно такой джентльмен желает воспитать своего спасителя будто родного сына, но если ты предпочитаешь оставаться сыном своего собственного папы, он, наверное, найдет какой-нибудь другой способ. В книгах этой обычно получается довольно просто: вовремя опустить стекло в вагоне; поднять кошелек, который он только что уронил; прочесть наизусть стишок, если он об этом попросит — и богатство у тебя в руках.

Все остальные отнеслись к этой идее довольно прохладно и не хотели никого спасать. Они говорили, что неоткуда взять смертельную опасность, и придется самим ее организовать, чтобы спасти от нее этого старого джентльмена, но на взгляд Освальда, это все были пустяки, и он решил для начала попробовать какой-нибудь из простых методов.

Он принялся околачиваться возле железнодорожной станции, открывая или закрывая окна в вагонах, когда поблизости находился какой-нибудь подходящий старичок, пока не надоел даже носильщикам. Ни один джентльмен не догадался попросить его прочесть стишок, хотя он специально выучил коротенькое религиозное стихотворение, то, что начинается словами «Когда наступает утро». Однажды старый джентльмен уронил два шиллинга возле парикмахерской, но когда Освальд наклонился чтобы поднять, и уже подбирал слова, с которыми возвратит эту сумму старому джентльмену, тот вдруг схватил его за ворот и обозвал воришкой. Дело могло бы обернуться нешуточно, но, к счастью, Освальд издавна водил дружбу с местным полисменом, и тот встал на его сторону, так что старый джентльмен извинился и предложил Освальду шестипенсовик, но Освальд отверг его с презрением.

После того как Освальд столько старался сам и из этого ничего не вышло, он сказал всем остальным:

— Мы теряем тут время понапрасну, вместо того, чтобы вызволить престарелого джентльмена из смертельной опасности. Ну давайте же! Пора что-нибудь предпринять!

Мы как раз обедали, и Пинчер вертелся у стола, выпрашивая кусочки, которых было более чем достаточно, поскольку мы ели холодную баранину. Алиса сказала:

— Будет только честно, если мы теперь попробуем способ Освальда. Он же соглашался попробовать все, что мы придумывали. Давайте спасем лорда Тоттенхэма!

Лорд Тоттенхэм — это тот самый старый джентльмен, который каждый день в три часа дня выходит погулять в парк и на полпути, если только его никто не видит, снимает свой бумажный воротничок и заменяет его свежим, а старый бросает в кусты.

— Я ничего не имею против лорда Тоттенхэма, — сказал Дикки, — но где взять смертельную опасность?

Тут мы ничего не могли придумать. К сожалению, разбойники в Блэксмите больше не водятся. Освальд предложил, чтобы трое из нас стали разбойниками, а остальные трое — спасителями, но Дора по-прежнему твердила, что разбойниками быть нехорошо, так что мы сдались.

Наконец, Алиса сказала:

— Может быть, Пинчер годится?

И мы все сразу поняли, что Пинчер очень даже годится.

Пинчер прекрасно обучен и умеет делать кое-какие штуки, пусть даже так и не научился «служить». Но если ему велено кого-то схватить, он так и вопьется, даже если ты скажешь «куси!» шепотом.

Мы обо всем договорились. Дора сказала, что она не будет в этом участвовать, поскольку это нехорошо и вообще глупо. Мы оставили ее в покое, и она пошла и уселась в гостиной с таким благовоспитанным выражением на лице, что всякому было ясно: если мы попадем в беду, она окажется не при чем.

Алиса и Г. О. должны были спрятаться в кустах в том самом месте, где лорд Тоттенхэм обычно меняет свой воротничок, и шепотом скомандовать «Куси его!», а потом, когда Пинчер схватит лорда Тоттенхэма, мы должны были подоспеть и спасти его от смертельной опасности. И тогда он скажет: «Как мне отблагодарить вас, мои благородные юные спасители?» — и все будет в порядке.

Мы все пошли в парк, следовало поторопиться, чтобы не опоздать к трем часам. Освальд объяснил всем, что промедление смерти подобно, и мы засели в кустах уже в четверть третьего, а день был довольно прохладный. Алиса, Г. О. и Пинчер спрятались в кустах, но Пинчеру это было так же не по душе, как и им. Остальные втроем прогуливались по дорожке и могли слышать, как он скулил. Алиса твердила: «Как я замерзла! Когда же он, наконец, появится?», а Г. О. просился выйти на дорожку и немножко попрыгать, потому что он тоже замерз. Но мы напомнили ему про спартанского мальчика и сказали, что он еще должен радоваться, что лисенок не пожирает его внутренности. Ведь он наш младший братишка, и нельзя допустить, чтобы он вырос размазней. К тому же и было-то не так уж холодно — просто у него замерзли голые коленки: он был в чулках с короткими штанишками. Наконец, когда даже те трое, что прогуливались по дорожке, начали подмерзать, мы увидели издалека черный плащ лорда Тоттенхэма, который развевался на ветру так, словно это был не лорд Тоттенхэм, а огромная черная птица. Мы сказали Алисе: