Герман Матвеев - Первая весна

— Ишь вы какие… Я тоже хочу нести! — сказал Ваня. — Мы сделаем так: Костя понесёт с Васей, а потом я с Сашей. Тебе, Боря, поручили лопаты делать. С тебя и хватит. Так никому не обидно. Беритесь!

Удивительное дело! Перегной оказался таким лёгким, словно на носилках лежал сухой снег. Это развеселило носильщиков.

— Ой, батюшки! Тяжесть-то! — простонал Костя. — Кишки надорвёшь… Ох-хо-хо!

— А зачем столько червей наклали? — сказал Ваня. — От них и тяжесть!

— Да вы представляетесь! — простодушно заметил Боря.

— Как представляемся? Смотри на следы. Даже вода из подошвы выжимается!

Боря посмотрел на тёмные отпечатки ног носильщиков, потом на свои и с недоумением перевёл взгляд больших и наивных глаз на Сашу. Тот не выдержал и расхохотался:

— Поверил! Честное пионерское, поверил!

— И совсем не поверил… — начал было Боря, но Саша не дал ему говорить:

— Не ври, не ври… Поверил! Все видели, что поверил!

И он преувеличенно громко захохотал. Остальные улыбались. У Бори от обиды заблестели глаза и на щеках выступил румянец. Недолго думая, он подскочил к Саше и звонко хлопнул его лопатой по заду. Смех оборвался. Ребята остановились.

— Ты что дерёшься? Сдачи хочешь?

— А ну дай…

— И дам!

— А ну попробуй!

Ещё мгновенье, — и ребята сцепились бы, но между ними встал Ваня. Он оттолкнул наступавшего Сашу и, повернувшись к Боре, вырвал из его рук лопату.

— Вы что, маленькие, что ли?

— А чего он дерётся? — петушился Саша.

— Мало ещё тебе! Сам первый начал… „Поверил, поверил“, — передразнил он приятеля. — А чего поверил, и сам не знает. А ты, Борька, рукам воли не давай. Мы как уговорились? Помогать друг другу. С другими деритесь, а между собой не смейте!

На этом ссора и кончилась. Бригада тронулась дальше. Некоторое время Саша и Боря дулись друг на друга и молчали.

— Ну, хватит вам! Сашка, берись! — скомандовал Ваня, когда они прошли половину дороги.

— Мы не устали.

— Довольно! Я тоже хочу нести! — твёрдо сказал Ваня и, забежав вперёд, остановил носильщиков.

Произошла смена.

Оттого, что Ваня превращал труд бригады в увлекательное занятие, которое даётся не каждому и которое надо заслужить, — работа показалась лёгкой и даже радостной.

К обеду вернулся Николай Тимофеевич и застал бригаду девочек за занятиями.

— Та-ак! Вы что же… так с утра и не уходили? — с улыбкой спросил он. — Это что? План? Правильно начинаете. А какой урожай запланировали?

— Потом узнаешь, — сухо ответила Зина, опять чувствуя в тоне отца несерьёзное отношение.

— А кто же вам план-то будет утверждать?

— Сами утвердим.

— Ну, ну… — продолжал Николай Тимофеевич. — Сидите в комнате, разговоры разговариваете, планы составляете, а ребята навоз таскают. Они не разговаривают, а дело делают.

— Ну, что ты, папа, на самом деле! — обиделась Зина. — Они по-своему, а мы по-своему… Значит, по-твоему, никакого плана не надо, да?

— Нет, почему же? План — это не плохо, когда есть что́ планировать. А две картошки, как ни планируй, — всё две и будут.

Вместо ответа, Зина пожала плечами и направилась в свою комнату, но он удержал её за руку.

— Да ты не сердись. На сердитых воду возят. Я ведь шучу. Давай-ка лучше обедать. Мне некогда.

Зина молча накрыла на стол, нарезала хлеб и налила отцу щей. Пока он мыл руки, она условилась с подругами встретиться через час, и девочки разошлись.

— Ты, Зинуша, свою бригаду понапрасну не мучай, а то им быстро это дело надоест, — сказал Николай Тимофеевич, усаживаясь обедать. — Погода хорошая, у вас каникулы, ну и гуляйте. А то ведь я тебя знаю. Сгоряча ты готова горы своротить, а потом и остынешь. Положила картошку проращивать, ну и пускай она лежит. Придёт срок, — соберёшь бригаду… А так что? Из пустого в порожнее переливать…

— Нет, папа. Я сейчас беседу провела… Чтобы они знали, как это надо делать.

— Ну, ну, смотри сама… Я на всякий случай говорю.

Зине казалось, что сейчас самое время посоветоваться с отцом о том, как ей лучше руководить бригадой. Но в это время дверь распахнулась и в дом вошла Мария Ивановна, а за ней улыбающиеся во весь рот Ваня и Саша. Все они разрумянились от солнца, воздуха и работы, у всех было прекрасное настроение.

— Как раз к обеду! Старшей хозяйки нет, зато младшая дома. Зина, командуй! — приветливо сказал Николай Тимофеевич.

— Я сейчас, — отозвалась девочка, проходя в свою комнату.

— Николай Тимофеевич, вы велели прийти? — спросил Ваня. — Нам Тигунова сказала…

Брови председателя нахмурились, и приветливое выражение исчезло.

— Велел… Садитесь пока. После обеда поговорим, — сказал он и угрожающе повторил: — Серьёзно поговорим!

Мальчики сняли шапки и сели на скамейку возле двери. Никакой вины они за собой не чувствовали. Но настроение сразу упало. Серьёзный разговор с председателем ничего хорошего не предвещал.

Николай Тимофеевич продолжал обедать, не обращая внимания на присмиревших ребят. Зина хлопотала возле стола и, встретив вопросительный взгляд Вани, пожала плечами.

— Насчёт „бабы“, наверно, — шепнул Саша, — которую на дороге поставили. Помнишь?

Ваня презрительно вытянул нижнюю губу и отрицательно мотнул головой:

— Ну вот… он и забыл давно.

В комнате стояла тяжёлая тишина, как это бывает перед грозой, пока не вернулась Мария Ивановна. Она внесла оживление и рассеяла это гнетущее состояние, но ненадолго.

— Такой вопрос, — неожиданно сказал Николай Тимофеевич и строго посмотрел в сторону мальчиков: — насчёт навоза вы давали разрешение, Мария Ивановна?

И вдруг всё опять потускнело.

— Какого навоза? — удивилась девушка.

— Значит, не давали! А что́ было сказано? Или я на ветер говорил? Почему вы разрешения агронома не спросили?

Опустив голову, мальчики молчали.

— Ну, папа, ты уж очень… Старый навоз у хуторов… Значит, по-твоему, если нам камни понадобятся, то и их взять нельзя? — неожиданно заступилась Зина.

— Да! Если те камни для дела заготовлены и на место привезены, для строительства к примеру, — нельзя! Ты их не выгораживай, Зина. Камни камнями, а навоз для сельского хозяйства — ценность.

— Мы же не для себя, Николай Тимофеевич, — сказал Саша.

— Не имеет значения. А лопаты вы где взяли? — спросил он и, немного подождав, повторил вопрос: — Где взяли, я спрашиваю!

Отрицать и запираться было бесполезно.

— Нашли… — еле слышно ответил Саша.

— Где нашли?

— За скотным сараем.