Кэтрин Кейв - Вильям и волки

Вильям вспомнил о Барашке. Он закрыл глаза и начал представлять себе, как будет выглядеть Барашек, когда волки расправятся с ним окончательно и бесповоротно.

— Вильям, ты где?

Услышав мамин голос, Вильям открыл глаза и обнаружил, что глядит на папину рабочую куртку в тачке. Спереди у нее вместо молнии были большие деревянные пуговицы: спать на таких не очень-то удобно. Может, волки их обкусают? Но тогда куртке конец.

Вильям нахмурился. Все эти дела с воображением оказались куда более хлопотными, чем он думал. Нужно хорошенько раскинуть мозгами. Может, положить поверх куртки старый коврик из гостевой комнаты? Да, наверно. Принесу-ка его прямо сейчас, пока не забыл.

— Ах вот ты где, — сказала мама, когда Вильям показался на пороге кухни. — Пожалуйста, больше никуда не исчезай. Я тебя уже сто лет ищу. Посиди с Мэри — мне надо сбегать к миссис Эванс одолжить молока. Хорошо? У нас кончилось.

Вильям пододвинул себе ничейный стул и уселся, пока Мэри не успела заявить, что это место Барашка, К вящему разочарованию Вильяма, Мэри не обратила на него никакого внимания.

— А где твой Барашек?

— На диване. Смотрит телевизор.

Мэри как ни в чем не бывало продолжала рисовать. Вильям фыркнул. Телевизор! Уж его-то волки никогда не станут тратить время на подобную ерунду. Впрочем, Барашек все равно обречен, тут двух мнений быть не может.

Как только мама вернулась, Вильям ринулся в гостевую комнату за ковриком.

— Куда ты его тащишь, Вильям?

— В сарай.

— Наверное, устраиваешь там спортивный клуб, да?

Вильям ничего не сказал. Во-первых, нет такого закона, который запрещал бы людям предполагать что угодно, а во-вторых, он не понимал, куда подевалась Мэри, Барашка, что ли, ищет? Но Вильям ошибся. Не успел он дойти до двери, как Мэри вернулась в кухню, бледная, но решительная, и в руках у нее была голубая подушка.

— Это волкам, — сказала Мэри.

Вильям был потрясен, более того — он пришел в ярость.

— Волки не спят на подушках, — процедил он и захлопнул дверь. Он не позволит, чтобы Мэри пошла за ним в сад. Пусть попробует, пусть попробует, и ей конец, твердил себе Вильям. В конце концов, волки едят не только барашков.

Вильям, кипя, зашагал по тропинке к сарайчику. Но уже через несколько ярдов остановился как вкопанный.

Меньше получаса назад он как следует запер эту дверь на засов. Точно. Но сейчас дверь сарая была открыта.

— В последний раз говорю, Вильям, — ^сказала мама. — Дверь сарая я НЕ открывала. И что с того, что она ОТКРЫЛАСЬ?

— Я в сарае кое-что делаю, — ответил Вильям. — Это секрет.

— Ну так в следующий раз закрывай дверь получше!

— Я и закрывал!

— Вильям, не кричи!

— Ну как можно что-то делать, если все постоянно суют нос куда не положено?

— Вильям, не глупи! Дверь закрыта. Какая теперь разница, была она открыта или нет?

— Ничего ты не понимаешь, — холодно процедил Вильям и вышел из кухни.

Какая разница, горько думал он, бросаясь на диван. Еще какая! Если все будут оставлять дверь открытой, что помешает Мэри заглянуть туда и увидеть, что там нет никаких волков? И даже если она туда не заглянет, как можно ожидать, что она будет относиться к волкам серьезно, если всем остальным будет на них наплевать? Зачем тогда вообще заводить волков, еще более горько подумал Вильям. Тогда и кролики сгодятся.

Вошла Мэри. Она положила подушку и села рядом с Вильямом.

— А где волки? — спросила она.

— А я откуда знаю? — злобно отозвался Вильям. — Дверь сарая была открыта. Они могут быть где угодно.

Глаза у Мэри округлились, а лицо стало трагическое. Слегка воспрянув духом, Вильям добавил в голос угрозы:

— Где угодно!

— В саду? — Мэри осторожно подошла к стеклянным дверям и поглядела на лужайку. Вид у нее был такой, словно она относится к волкам серьезно, и еще как.

Вильям еще больше воодушевился.

— Не исключено.

Мэри прижалась носом к стеклу.

— В кустах?

— Ну, может быть, и в кустах.

— В песочнице?

Вильям задумался. Он не хотел, чтобы Мэри решила, будто волки коротают дни, делая куличики.

— Об этом бы я не беспокоился, — нашелся он.

Мэри наморщила лоб. Песочница была ее личная, и она никого туда не пускала, даже Вильяма — особенно Вильяма. А тут в ее личной песочнице не кто-нибудь, а волки! Нижняя губа у нее задрожала.

— Не стой у окна, — сказал Вильям, чтобы отвлечь ее. — В Сибири окон нет. Волки решат, что могут прыгнуть в дом и схватить тебя.

— Не смогут.

— Не знаю, не знаю, — милосердно ответил Вильям.

Мэри вернулась за обеденный стол.

— Волки в песочнице, — повторила она, но уже не так печально.

— Необязательно, — поспешил поправить ее Вильям. Вот уж кто не должен решать, где сейчас волки, так это Мэри. Это его дело. — Они могут быть где угодно, — напомнил он сестре. — В розовых кустах. За мусорными баками…

— В мусорных баках?

— Да… Нет. Может быть. — Сценарий Вильяма не предусматривал того, чтобы его перебивали. — Нет, не в баках, волку там не поместиться. И он туда не захочет. Не в баках. Под изгородью… — Вильям оглядел сад в поисках идей. — На… на…

— На шведской стенке?

— На шведской стенке?! Они же волки, а не шимпанзе! — закричал Вильям.

— Тогда, значит, шимпанзе на шведской стенке?

— Нет там никаких шимпанзе!

— Почему? — спросила Мэри.

Вильям глубоко вздохнул.

— Никаких шимпанзе нет, — проговорил он медленно и отчетливо. — Ни на шведской стенке. Ни вообще в саду. Там волки, а где именно — мы не знаем. Они могут быть где угодно! — Это он сказал так грозно, как только мог.

Мэри удивилась.

— Волки же в песочнице, — напомнила она брату.

— Нет!

— Да.

— Чьи это волки? Твои или мои? — закричал Вильям.

Возникла пауза.

— Это твои волки, Вильям, — тихо сказала Мэри.

— Пойди посмотри, как там Барашек, — свирепо посоветовал Вильям. — Если волки его найдут, ему конец.

— Да, Вильям. — Однако Мэри никуда не спешила. Она остановилась у окна и посмотрела на песочницу — или на шведскую стенку?

Вильям зашипел от раздражения:

— Ну, иди! Чего ты ждешь?

Мэри в последний раз взглянула в сад через плечо и медленно двинулась к дивану. Кажется, победа, решил Вильям. Он направился в кухню попить.

До него донесся голос Мэри.

— Не бойся волков, Барашек, — сказала она, снова принимаясь возиться с голубой подушкой. — Завтра можно будет поиграть на шведской стенке с шимпанзе.