Валентин Рушкис - Повесть о славных делах Волли Крууса и его верных друзей

— Ты куда? Инфекцию разносить? Пошли, пошли!

Так, за рукав, она и привела его к дежурному врачу. Врач, пожав плечами, сказал:

— Ну что ж, проверить можно…

Сначала все шло здорово: Волли осматривали настоящие врачи, няньки купали в роскошной ванне и нарядили в полосатую пижаму. Причем пижамы здесь выдавали всем одинаковые, одного и того же цвета и размера: Волли встретил в коридоре верзилу, которому штаны еле-еле доходили до колен. Зато самому Волли до колен доходили рукава, а штаны так и норовили отстать на ходу.

Но чем дальше, тем хуже шли дела. Волли заточили в изолятор, с решеткой на окне и с надписью «Тише! Говорить шепотом!» — словно Волли собирался громко сам с собой разговаривать. Лампочка под потолком была заключена в белый шар и светила тускло. Даже полосатая пижама тут стала казаться арестантской. И на обед принесли какой-то противный отвар да жидкую кашку. Тюрьма, да и только!

Совершенно непонятно, как люди выносят такое по нескольку дней и даже лет! Волли не был создан для одиночного заключения. Узники перестукиваются с соседними камерами, но для этого нужно знать азбуку Морзе. Вот что надо было учить, а не ботанику!

Вообще-то из тюрьмы многие узники бегают. Только плохо, что решетка сделана из таких толстых прутьев — попробуй разогни. На всякий случай Волли пощупал свои бицепсы и убедился: нет, не разогнуть решетку. И вообще, когда это он последний раз делал физзарядку? Даже и не вспомнишь. А еще собирался проделать все упражнения, которые выполняют космонавты!

Кто знает — может быть, когда-нибудь именно на Волли упадет выбор комиссии. Вот, скажут, находка: парень смелый, смышленый и места мало занимает!

Не откладывая дела в долгий ящик, Волли попробовал сделать стойку. Правда, стойка не очень-то удалась, но Волли стал упорно добиваться совершенства.

За этим занятием его застала санитарка, принесшая ужин. Она сказала, что так делать нельзя, что больным нужно болеть, лежать, а не ходить. Тем более на руках. Потом она вышла, чтобы принести чаю. А когда вернулась, то увидела, что больной больше не стоит на руках, а дремлет, уронив голову на стол рядом с пустой тарелкой.

Утром Волли взлетел в космос. После первого толчка ракеты последовал второй, еще более сильный, от которого кровать так зашаталась, что наш герой пробудился и понял, что он еще на земле, в больнице, где идет уборка. Могучая тетка мыла пол у Волли под кроватью. Она швыряла швабру под кровать, то и дело попадая в ножку койки.

«Ого! Прямое попадание!» — с уважением подумал Волли и зажмурился.

Когда все стихло, он приоткрыл правый глаз и увидел, что в его темнице все стоит на своих местах, а уборщица удаляется, бесшумно ступая мягкими тапочками. На ходу она поправила покосившуюся надпись: «Тише!»

Так начинался день. А сколько их было! Волли так затосковал, что даже написал письмо домой: увы, оказалось, что отправить его нельзя, все из-за той же «инфекции».

Анализы, разумеется, дали отрицательный результат. Поэтому Волли не выпустили, а начали делать эти анализы наново. С горя он спал, листал прошлогодние журналы, а чаще всего сидел у окна и сквозь решетку смотрел на город. За дорогой виднелась большая афиша кинотеатра, и Волли десятки раз перечитывал ее. Эх, выпустили бы его! Уж он бы здесь насмотрелся! Приехал бы в Метсакюла, как начал бы рассказывать…

Что-то там делается? И что еще ему будет? Ну, другие грехи, может, и простятся — не зря же он торчит в больнице, — а вот телеграмма…

Сейчас эта телеграмма лежала где-то на больничном складе в кармане штанов нашего героя. Но, конечно же, он твердо помнил ее содержание: «Ввиду отсутствия турбины и по ряду соображений стройку немедленно прекратите. Министерство просвещения». Там была еще чья-то подпись, но Волли забыл чья. Теперь, раз он увез телеграмму, стройка идет! Это хорошо, но только чем все это кончится для него?

С каждым днем на душе становилось все тоскливей. На четвертый день он дал себе слово никогда больше ни на какие болезни не жаловаться и начал придумывать для себя задачки по алгебре. Он их решал, но ответы всегда получались не такие круглые, как в задачнике, а какие-то несуразные. Без остатка ничего не делилось, в решении оказывались хитрейшие дроби и всякие глупости.

На пятый день ему принесли сразу два письма: родители желали, чтобы он скорее поправился. Андрес сообщал, что его последняя воля выполнена и все ждут его в школу.

Волли решил ни на минуту не задерживаться в этом противном городе. Как только выпустят — сразу домой, в Метсакюла! Хватит, нагостился!

И, когда на седьмой день его наконец отпустили, когда собственный костюм и пальто опять оказались на его плечах, Волли направился прямо на автобусную станцию.

Именно здесь он обнаружил, что денег у него нет. Ни копейки.

Изучив табличку, висевшую возле кассы, Волли узнал, что денег ему нужно не слишком много. Но гораздо больше, чем ничего.

В одном кинофильме он видел, как когда-то беспризорные устраивались в ящиках под железнодорожными вагонами. К сожалению, у автобуса никакого специального устройства для проезда «зайцев» Волли не обнаружил. Поэтому он все-таки подошел к кассе, хотя и понимал, что к таким окошкам без денег нечего и соваться.

К счастью, у кассирши было очень мало дела и она была в хорошем настроении.

Она долго расспрашивала Волли, кто он и откуда. Потом поморщила лоб и сказала:

— Ты сходи в районо. Налево за угол, большой дом по правую руку. Там найдешь. Иди и все расскажи. Раз ты школьник, это по их системе.

Хорошо, что хоть какая-то система может о нем позаботиться! Правда, поднимаясь по лестнице, Волли вспомнил, что здесь он может встретиться с инспектором. Но теперь у него в кармане лежала такая справка, какой ни у кого из школы не было. С такой справкой бояться нечего! Он храбро открыл первую попавшуюся дверь и вошел.

За большим столом в кресле сидел бритоголовый человек в очках, а перед столом, в другом кресле, — человек без очков, с седыми волосами. Седой повернулся лицом к Волли, а бритый нахмурился и спросил:

— Что тебе, мальчик?

— Мне нужно немного денег, чтобы доехать домой, — сказал Волли. И, чтобы было понятнее, добавил: — Я из вашей системы, меня привезли сюда из Метсакюла в больницу. А теперь мне нужно уехать домой.

Седой рассмеялся:

— Значит, ты из нашей системы? Это хорошо! Я слышал, вы там, в Метсакюла, гидростанцию строите?

— Еще какую! — воодушевился Волли. — Водослив скоро уже готов будет. Вот так течет речка, здесь водослив, а тут будет плотина и здание станции, — показал он руками.

— И хорошо идет строительство? — чуть прищурившись, спросил седой человек.

Это был настоящий человек, он разговаривал с Волли как взрослый со взрослым. И парню захотелось не ударить лицом в грязь. Поэтому он заговорил совсем как директор Каэр, может быть, даже его словами: