Самуил Полетаев - Второе небо

— Надо учительнице показать, — сказал Славка. — Может, это научная находка.

От зависти ребята потеряли покой. Все богатства, которыми они владели и гордились, — тяжелые свинцовые биты, костяные рюхи, рыболовные крючки и блесны — все это сразу потеряло в их глазах всякую ценность, когда они хорошенько рассмотрели жука-носорога. Славка чувствовал себя владельцем если не мотоцикла, то по крайней мере доброго коня, на котором можно ездить. Осторожно разжимая пальцы, он подносил жука к глазам ребят и чуть осипшим от волнения голосом говорил:

— А ну-ка посчитай, сколько у него шишек на лбу. Три. Были бы только две, я бы его задаром отдал. А с тремя шишками бывает раз в сто лет, а может, еще реже. Кто первым найдет, про того в книжке напишут. Не слыхал? И еще сто тысяч денег дадут. Вот я его в Москву пошлю, а мне за него из академии медаль пришлют.

— Какой академии?

— Ну, где жуков изучают. Есть в Москве такая.

Ребята притихли и задумались: шутка ли — в книжке напишут, медаль пришлют, да еще сто тысяч денег!

— А что ты с денежками сделаешь? — спросил Васек, на этот раз преданно глядя Славке в глаза.

— Я уж найду, что с ними сделать.

— Ты дом купи, — советовал Васек. — А то и не углядишь, как расплывутся.

— А на что мне дом? Одного мне, что ли, мало?

— Ну, тогда корову.

— Что с ней делать буду? Мне наша Красавка надоела — то выгоняй, то загоняй, то травы накоси, то навоз убери, то еще чего…

— Ну, а что же, что же тогда? — приставали ребята.

Славка наморщил лоб, сделал вид, что думает.

— Самолет куплю.

— А где ты купишь? Самолеты не продают.

— Ничего. Будут денежки, придумаем что-нибудь. А то возьму и колхозу отдам — пускай клуб новый построят, да чтобы вся деревня уместилась в нем, а ребят в кино бесплатно пускали бы…

Ребята прикидывали, как можно употребить сто тысяч, и смутно догадывались, что с такими деньгами, пожалуй, было бы немало хлопот.

— А если на почте пропадут?

— Не пропадут! — заверил Славка. — Начальнику знаешь как влетит за это!

Ребята долго не расходились. Славка смастерил из спичечной коробки тележку, сделал вожжи из ниток и, к восторгу ребят, гонял носорога по полу, заставляя таскать различную кладь — щепки, горох и угольки. Но жук не чувствовал разницы: пустую тележку и нагруженную он волочил без всяких усилий, не сбавляя скорости. Правда, был в нем один недостаток — не признавал заданного направления и делал большие круги, и Славке то и дело приходилось поворачивать его в нужную сторону. Но это было сущим пустяком в сравнении с его большой тягловой силой.

На ночь Славка спрятал жука в спичечную коробку и оставил на подоконнике. И до самого рассвета в спящей избе скрипело и грохотало, и Славке всю ночь снилось, что он пашет на жуке колхозное поле. Жук на минуту замолкал, Славка раздвигал ему тяжелые челюсти, заливал бензин, крутил вместо рукоятки ус, и жук, как трактор, снова тянул плуги.

Утром носорога на подоконнике не оказалось. Спичечная коробка валялась на полу и молчала, а Славка подумал, что жук улетел или подох.

Но нет: открыв коробку, он увидел, что жук стоял на всех своих шести лапках, расставленных в сторону чуточку больше, чем обычно, и дремал, еле поводя усами, обсыпанными древесной трухой. Одна из стенок коробки была разрушена — видно, жук всю ночь возился, пытаясь удрать, но не успел.

Вскоре в избу опять набились ребята, и жук снова покорно таскал в картонной коробке из-под лекарств различные вещи. И так весь день.

К вечеру в нем уже не было прежней резвости. Круги, которые он делал, становились все меньше и меньше. Он часто отдыхал, и крошечные глазки его словно затуманивались раздумьем. Но это ненадолго. Он стряхивал с себя оцепенение и снова тащил…

Часам к девяти, когда с пастбища возвращалось стадо, ребята, позабыв о жуке, побежали встречать коров. Вместе со всеми выскочил и Славка. Носорог остался посредине избы, рядом с перевернутой коробкой и рассыпанным грузом.

Вернулся Славка поздно и жука не нашел. Видно, мать выбросила его вместе с коробкой. Носорог Славке уже изрядно надоел, и теперь он с сожалением вспоминал о вещах, которые предлагали ему в обмен на жука. А на другой день Славка и вовсе забыл о нем.

Как-то раз — с тех пор прошло уже с неделю, — собираясь с ребятами на вечернюю рыбалку, Славка полез в чулан, где хранились рыболовные снасти. Он долго возился там, натыкаясь на связки лука и острые грабли, висевшие на стене, обронил крючок и на четвереньках ползал по полу, переворачивая старые мешки и поднимая пыль. И вдруг нашарил рукой коробку, ту самую коробку, которую возил жук, знаменитый жук-носорог, прилетевший из далекой Африки, а может, из самой Австралии. Он поднял коробку. Под ней, запутавшись в нитках-вожжах, — Славка не поверил своим глазам! — лежал жук. Да, да, тот самый жук, которого он считал давно погибшим. Он высвободил жука и побежал с ним в горницу, к окну, чтобы получше рассмотреть его. Жук неподвижно стоял у него на ладони. Беднягу трудно было узнать. Одна из лапок наполовину стерлась, посеклось крылышко, торчавшее из-под панциря. А куда девались великолепные усы с лопаточками на концах? Их уже не было. На лапках не стало волосков, теперь это были не хлебные колосья — просто торчали палочки, которыми нельзя было ни оттолкнуться, ни зацепиться.

Славка осторожно опустил носорога на пол. И удивительное дело — жук вдруг шевельнулся, ожил и пополз вперед.

Правда, он сильно хромал, косолапил и часто отдыхал. И всякий раз, когда останавливался, казалось, что дальше не пойдет.

Но нет, он встряхивался и снова тащился в свой бесконечный путь. Круги, которые он делал, были совсем уже маленькими, их можно было обвести простым школьным циркулем. Маленькие глазки были запорошены пылью и казались незрячими, но мальчику чудилось, что, даже слепые, они светятся тихим упорством.

В тот вечер Славка на рыбалку не пошел. Он лечил жука: носил ему стебельки травы, пытался влить сладкой водички. Но жук не разжимал челюстей и только ждал, когда его опустят на пол, чтобы дальше ползти и ползли к своей неизвестной цели.

Славка вынес его на улицу. Он очень хотел, чтобы жук улетел, он с радостью отпустил бы его на волю, лишь бы нашлись в нем силы для полета! Он подбрасывал его вверх, но жук падал в траву и оставался лежать, чуть привалившись набок. Неужели свобода ему уже не нужна?

Славка поднял жука и побежал в поле, туда, где он когда-то поймал его. Жук был тогда полон жизни, удержать его в ладони было не так-то легко. Упрямый и цепкий, он продирался наружу, отталкиваясь мощными лапками, и казалось, нет такой силы, которая могла бы его остановить. Теперь же это был немощный инвалид, в котором все было мертво, почти все, кроме непонятного и ничем не истребимого стремления к движению.