Николай Федоров - Богиня победы

— Да, так то лошадь…

— Вот же упрямый человек! Да я бы сам девчонку сыграл, но меня все сразу по ушам узнают.

Я посмотрел на Мишкины уши и почему-то согласился. Мы договорились встретиться у него завтра.

На другой день вечером я был у него.

— Гляди, какой паричок я тебе оторвал, — сказал Мишка.

Паричок, прямо скажу, был мерзкий. Рыжий, с крысиной косичкой.

— Слушай, — сказал я, — а помодней нельзя было что-нибудь достать. Доисторический какой-то парик.

— Вот человек! — взвился Мишка. — То бил себя в грудь и говорил, что не будет под девчонку маскироваться. А теперь, видишь, помодней ему подавай. Ну, какая тебе разница! Ты что, замуж выходишь?!

Я не стал больше спорить, надел парик и посмотрел в зеркало. Зрелище было ужасное.

— Великолепно! — кричал Мишка, бегая вокруг меня. — Просто великолепно! Родная мама не узнает.

— Думаешь? — усомнился я. — А вдруг всё-таки узнают. Будет тогда фурор.

— Вот что, — сказал Мишка. — Мы тебе ещё очки наденем. Чтоб уж наверняка.

Он нашёл старые бабушкины очки и надел их мне на нос. Очки были очень сильные, и когда я посмотрел в зеркало, то различил только какую-то рыжую очкастую голову.

— Ну, старик, — сказал Мишка, — теперь и я тебя не узнаю. А вообще, если хочешь, можно ещё бородавку под носом нарисовать.

От бородавки я отказался.

— Теперь, — сказал Мишка, — слушай мой план. Я выхожу на сцену и спрашиваю, кто хочет загипнотизироваться. Ты поднимаешься ко мне и садишься на стул. Я тебя вроде как усыпляю, а ты вроде как во сне выполняешь всякие мои команды. Вот в принципе и всё. Успех гарантирую.

— Слушай, — сказал я. — А вдруг после меня ещё кто-нибудь гипнотизироваться захочет?

— Ерунда. Скажу, что я потратил на тебя очень много умственной энергии и что пока больше не могу. В общем, всё решено. Завтра я говорю вожатой, что буду выступать.

На другой день Мишка подошёл к Гале и сказал:

— Галя, ты была права. Всё время играть в «балду» нельзя. Так что я решил выступать.

Галя с подозрением посмотрела на Мишку.

— Я прочту басню, — продолжал Мишка. — «Мартышка и очки».

— Ну, хорошо, — сказала Галя. — Но смотри, Лапин, не подведи. Я ставлю твой номер четвёртым.

И вот наступил день концерта. Галя, отвечавшая за проведение концерта, как метеор летала по всей школе. Она разыскивала запоздавших артистов, все время звонила куда-то по телефону и, наверное, раз десять спрашивала у Мишки, не передумал ли он и не забыл ли слова. После третьего номера она вышла на сцену и объявила, что сейчас Михаил Лапин прочтёт басню Крылова «Мартышка и очки». Тут же её позвали, и она исчезла из зала по какому-то срочному делу.

Мишка поднялся на сцену и каким-то дурным голосом произнёс:

— Сеанс массового гипноза! Желающих прошу подняться ко мне.

По залу пронёсся ропот, и сразу куча желающих бросилась к сцене. Я кинулся вперёд и, растолкав локтями массу желающих, первым очутился около Мишки.

— Очень хорошо, — сказал Мишка. — Садись, девочка, вот стулик. Сейчас мы погрузим тебя в здоровый гипнотический сон. Не бойся. Гипноз — вещь полезная.

«Ну, болтун!» — подумал я.

Мишка растопырил ладони и, крутя ими около моего носа, принялся бубнить:

— Спите… спите. Вам ужасно хочется спать, вы ужасно устали. У вас смыкаются глаза, вы зеваете, вы не спали три ночи подряд…

Я разинул рот, будто и вправду зевая, опустил голову на грудь и свесил руки. Мишка ещё немного побубнил и сказал, обращаясь к залу:

— Ну вот. Наша подопытная спит глубоким сном. — Он похлопал меня по плечу и довольно чувствительно ущипнул за ухо, что было совершенно лишним.

— А теперь, — продолжал Мишка, — наша подопытная будет выполнять команды.

«И откуда он это дурацкое слово «подопытная» раскопал», — подумал я.

Между тем, Мишка снова покрутил ладонями у моей головы и сказал замогильным голосом:

— Встаньте и идите.

Я встал, медленно, как привидение, побрёл вперёд и чуть не свалился со сцены из-за проклятых очков. Мишка едва успел ухватить меня за свитер.

— Вот видите, — сказал он. — Она ничего не соображает. Она крепко спит.

«Сам ты ничего не соображаешь, — уже со злостью подумал я. — Не мог очки послабее найти».

В зале уже слышались смешки. Мишка вошёл в раж. Он снова усадил меня на стул и сказал:

— А сейчас мы зададим нашей подопытной несколько вопросов. И хотя она спит глубоким сном, она будет отвечать.

У меня внутри всё прямо закипело. Какие вопросы?! Ни о каких вопросах мы не договаривались. «Ну, ладно же, — со злорадством подумал я. — Я тебе покажу вопросы!»

— Для начала, — продолжал Мишка, — скажите нам, подопытная, как вас зовут.

— Травиата, — ответил я басом.

— Прекрасно, — сказал Мишка, ничуть не смутившись. — Скажите, Травиата, сколько будет шестью четыре?

— Сто, — сказал я.

— Вот видите, — сказал Мишка, — гипноз помог нам выяснить, что наша подопытная слаба в математике.

— По географии спроси! — крикнул кто-то из зала.

— Можно по географии, — сказал Мишка, вдохновлённый успехом, — Скажите, какая самая длинная река в мире.

— Карповка, — сказал я.

— А кто написал Хаджи Мурат?

— Робинзон Крузо.

— Ну вот, — сказал совершенно довольный Мишка. — Мы выяснили, что наша подопытная, оказывается, круглая двоечница. А такая с виду прилежная девочка. Хоть и рыженькая. Вот что значит гипноз.

Больше я терпеть не мог. Я вскочил со стула и крикнул:

— А ты круглый болван! Сам в одной диктовке по двадцать ошибок делаешь! И забирай свой мерзкий парик!

Я сдёрнул с головы ненавистные рыжие кудри и швырнул их в Мишку. Эффект был потрясающий. Зал буквально ревел от хохота, и от аплодисментов дрожали стёкла. А когда мы с Мишкой злые друг на друга уже спрыгивали со сцены, в зал вбежала Галя. Довольная, что кругом смех и аплодисменты, она вспорхнула на сцену и бодро сказала:

— Итак, вы прослушали басню Крылова «Мартышка и очки». А теперь выступит…

Но кто выступит теперь было уже невозможно расслышать из-за рёва и хохота.

Как-то папа сказал, что такие ступеньки называются царскими. Высота у них всего одиннадцать сантиметров. А ширина — хоть танцуй. Но вряд ли по этой наружной лестнице, не понятно для чего ведущей к окну второго этажа, ходили цари. Раньше в этом кирпичном двухэтажном домике была прачечная. Теперь склад магазина. Так что царям тут делать было нечего.