Меган Маккаферти - Вторая попытка

— «И как только смуглый стройный парень приблизился к герцогине, она почувствовала томление в чреслах. Она не могла дождаться, пока на нее обрушится напористая и страстная любовь Стефано…»

Черт! Дешевая порнушка!

— «Они упали в стог сена, сдирая друг с друга одежду и рыча от страсти, словно дикие звери…»

Маркус определенно подогревал стариковские воспоминания. А у меня есть бойфренд, который слишком хорош для таких дел. Господи, да сейчас меня заведет все что угодно, даже надписи на коробке с крекерами.

Когда закончилась глава, он закрыл книгу.

— Продолжение следует, — сказал он с усмешкой. Старушки застонали в знак протеста.

— Извините, леди, — проговорил он, указав на меня. — Мне нужно поговорить с подругой.

Седые, белоснежные и даже голубоватые головы повернулись в мою сторону. Мое явление никого не впечатлило. Когда они шаркали мимо меня к выходу, я услышала, как они обсуждают мои джинсы и неумение ухаживать за собой.

— Разве так уж сложно привести в порядок волосы перед выходом из дома?

— Или воспользоваться румянами?

— Точно. Современные девушки абсолютно не знают, как преподносить себя.

Они были очень похожи на мою мать. Очень.

— Привет, — сказала я. — Хорошо читаешь.

— Я стараюсь вкладываться в любой материал, с каким мне приходится иметь дело, — он сел напротив меня. — Я удивлен, что ты пришла.

— Ну… я просто хотела побла…

— Послушай, ты не должна благодарить меня, — перебил он. — Лен — мой друг, и я хочу видеть вас вместе, счастливыми. Я сказал то, что должен был сказать.

— Я ценю это.

— Не волнуйся, если кто-нибудь узнает о том, что в действительности произошло, наркотики эти и прочее… — туманно сказал он. — Никто в это не поверит. Как никто не поверит Тэрин, если она всем расскажет, что это ты тогда пописала в баночку, а не она.

У меня внезапно свело все тело, и даже трехмесячные занятия йогой не спасли меня от этой судороги.

— Что ты имеешь в виду? Она знает правду? Она просила тебя рассказать ей?

— Не совсем, — ответил он. — Просто…

— Что?

— Однажды она подошла ко мне в школе, и это было первый раз, когда мы с ней заговорили. Она показалась мне такой невинной и беззащитной, и я почувствовал к ней жалость.

— Правильно, — кивнула я.

— Я подумал, что ей нравится выглядеть такой грустной. Может быть, мне стоило извиниться перед ней. Может быть, нужно было все объяснить.

— Но ты этого не сделал?

— Конечно, нет. Я обещал, что никогда не предложу тебе наркотиков, и слово свое сдержал. Кроме того, как я уже говорил, никто не поверит в то, что ты поступила так плооооохо, — последнее слово он протянул с насмешкой.

Надеюсь, что он прав. Разве Маркус когда-либо заблуждался?

Только насчет меня.

СПЕЦИАЛЬНАЯ ПЕСНЯ НА ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ.

(Поется на мелодию традиционной деньрожденной песни.)

Вот так-то! Шучу. Я все еще девственница. Я попросила Лена лишить меня невинности, а он вместо этого подарил мне сборник дисков DVD.

Не то чтобы подарок мне не понравился. Все-таки Джон Кьюсак. Подборка обычных («Скажи что-нибудь»), раритетных («Точная вещь») и ооочень раритетных («Жаркая погоня») фильмов изрядно порадовала меня. Изрядно. На меня такое облегчение накатило, что его день рождения был в августе, еще до того как я стала его девушкой, потому что на фоне его великолепных подарков мои бы точно выглядели жалко.

Я все еще надеялась, что, может быть, сегодня у нас с ним будет секс. Как я докатилась до того, что мечтаю потерять девственность в праздничные дни — в Новый год, например, или на день рождения?.. Не знаю, но я стала одержимой этой потерей девственности вообще. И мне несказанно «повезло» — я встречаюсь с восемнадцатилетним парнем, который хочет блюсти себя до свадьбы.

Но дело не только в потере девственности. Если бы дело было только в этом, я перестала бы «отрицать то, что между нами было», и привлекла бы к этому делу Скотти.

Так что дело не только в сексе. А в чем-то еще.

Возможно, тут я и ошибаюсь. Я имею в виду, что это ничего не значит ни для Мэнды, ни для Сары, ни для Называй-Меня-Шанталь. Почему же я думаю, что для меня будет все по-другому?

В любом случае, о каком сексе сегодня вечером могла идти речь, если мы идем смотреть кино у него дома, и его мама по-прежнему обращается со мной, как с законченной наркоманкой, несмотря на мой довольно строгий вид — штаны цвета хаки и пуританскую водолазку от Ральфа Лорена. Куда уж скромнее.

— Привет, миссис Леви! — как можно более радостно выдохнула я. В свое оправдание мне оставалось только принять самый невинный вид. Однако не сработало.

— О, это ты.

— Да. Гм. У Джесс сегодня день рождения, — пояснил Лен.

— Мне восемнадцать, — булькнула я и встряхнула волосами, надеясь, что с ними все в порядке.

— Вот и следи за собой, — сухо сказала она. — Теперь тебя обвинят как взрослую, хе-хе-хе.

Лен сказал, что она просто шутит, но я-то знала: она вовсе не шутила — ни тогда по телефону, ни сейчас. Все ее предложения заканчивались бесстрастным смехом, хотя ей было совсем не смешно.

Она заставляла меня чувствовать себя униженной, забитой и несчастной. Неудивительно, что мы с Леном практически не касались друг друга. Я даже не возбудилась, когда в «Скажи что-нибудь» Джон и Йони лишают друг друга девственности в машине, и им чертовски хорошо вместе.

Лен до этого не видел этот фильм, и я просто не могла в это поверить. Он даже не видел урезанную телеверсию. Когда кино закончилось, я спросила его, что он думает по этому поводу.

— Гм. Нормальный фильм.

— Нормальный? Только и всего?

— Типа того. Гм. Нереалистичный, тебе не кажется?

— В смысле?

— Они почти не знают друг друга. И называют свои чувства любовью?

Я списала этот комментарий на специфические особенности его логики и забила на это дело.

Позже, этим же вечером, когда я извивалась в асанах на полу в своей комнате, я снова задумалась о Лене, крепко задумалась.

У него второй результат теста в классе. Он хочет учиться в Корнуэлле, потому что там учился его отец, и он хочет стать кардиохирургом, так же как отец. Вот и все, что я знаю о его умершем отце, потому что Лен ничего мне больше не рассказывал. Он говорил мне о брате, который был миниатюрной копией Лена, а значит, миниатюрнейшей копией отца. У него какая-то неестественно тесная связь со своей чокнутой матерью, которая ненавидит меня за «наркоманию». В детстве он ужасно заикался, и логопед научил его трещать без умолку и брызгать слюной. Он не знает, что сексуален, потому что все еще замечает на своем лице прыщики, даже когда их там нет. Ему нравится играть на гитаре и писать музыку, но не стихи. Ему нравится «Нирвана» и «Перл Джем», он уважает обе группы за их непопсовость, но не уважает Курта Кобейна за то, что тот покончил с собой. Ему не нравится «Эпизод Первый», однако он любит старые «Звездные войны». Его любимый автор — Дж. Толкиен. Он верит в букву закона и в положенный этикет. Ненавидит все, что невозможно объяснить, и пока я ему не указала, не видел иронии в том, что возглавляет группу под названием «Хаотическое Мироздание». Он не понимает ни иронии, ни сарказма. Я нравлюсь ему, потому что я умная и хочу как-то улучшить свою жизнь. Говорит мне, что я забавная, но я никогда не слышала, чтобы он смеялся над какими-то моими шутками. Его лучший друг — Маркус Флюти.