Николай Осинин - Через все преграды

— Брось глаза попусту таращить, — сказал он другу. — Сегодня воскресенье, на поле ни один латыш не выйдет. Ложись лучше рядком, да всхрапнем ладком. А то опять ночь не спать придется.

Сергею это предложение не понравилось. Из прочитанных книг он знал немало случаев, когда задремавший караульный губил сотни людей.

— А если кто подойдет? — возразил он. — На посту спать, да еще обоим сразу? Нет, мы сейчас вроде часовых.

— Какие мы часовые! У часовых — оружие, а у нас — только палки. — Повернувшись на спину, Илья мечтательно продолжал:

— Вот бы нам по винтовке! Или лучше одному — пулемет, а другому — автомат. Эх, и катанули бы мы! Как немец или полицай встретился — тррк, и готово!

Отвлеченный разговором, Сергей тоже перестал наблюдать за местностью.

— А ты из пулемета умеешь стрелять? — спросил он у Ильи.

— Умею. Папка показывал. Только без патронов.

— А меня старшина Голован — правда смешная фамилия? — на стрельбище из ручного пулемета учил. Боевыми. Только попало ему за это. Выпустил я тогда три патрона, а папа ему трое суток ареста дал.

Интересный разговор об оружии увлек ребят. Незаметно они совсем забыли о наблюдении и с увлечением принялись мечтать, как хорошо было бы добыть пулемет, пару автоматов, ящик гранат Не мешало бы и небольшую пушку прихватить с собой, а еще лучше — танк. Вот тогда бы — да!

Случайно повернувшись на бок, Сережа глянул в сторону реки и вскочил на колени:

— Коровы!.. Илья, смотри!

Внизу, вдоль речки, медленно двигалось небольшое стадо коров, направляясь к тому месту, где была укрыта телега с девочками.

Схватив палки, друзья стремительно сбежали с холма. Вспугнутые ими коровы шарахнулись назад. Но за кустами щелкнул кнут, и мальчишеский простуженный голос сердито крикнул по-латышски:

— Куда?! У, чтоб вы подохли!

Илья с Сережей замерли, не зная, на что решиться.

Через несколько секунд из кустов опять показались коровы. Вслед за ними вышел подросток лет шестнадцати, в латанных-перелатанных штанах и в армейской плащ-палатке, накинутой на плечи. На босых ногах пастуха хлябали огромные мокрые постолы.

Он с любопытством остановился перед ребятами.

— Кто вы такие? — помявшись, сказал он по-латышски.

Фыркнула лошадь, и пастух оглянулся по сторонам, ожидая увидеть еще кого-то.

— Мы по-латышски не понимаем, — сказал Сергей.

— Вы — русские? Ой же! Как сюда попали? — Чувство крайнего удивления и непонятной робости отражалось на его обветренном, шелушащемся лице.

— А ты… чей скот пасешь? — спросил Сергей, хотя внешний вид пастуха живо напомнил ему Рудиса.

— Скот?.. Это хуторской, Бредиса. Я у него в работниках живу.

Такой ответ немного успокоил Илью и Сергея.

— Значит, вы — русские, — словно не веря глазам, продолжал пастух. — Как же вы попали до нас?.. Или немец пригнал?

— Нет, мы до войны сюда приехали, а теперь домой идем, — твердо заявил Сергей.

— Домой? А шуцманы не ловят?

Илья, решивший хитростью застраховаться от опасных подозрений, вступил в разговор:

— Мы разрешение имеем. Нас полицаи не имеют права трогать.

Лицо пастуха сразу потускнело, в глазах появился настороженный холодок.

— Что, немцы бумагу дали? Значит, вы у них служите?

Сергей подметил, какое впечатление произвела на латышского подростка хитрость Ильи. Его даже передернуло при мысли, что незнакомый паренек и впрямь может подумать, будто они связаны с немцами.

— Чего ты врешь! — сердито бросил он товарищу, и опять заговорил с пастухом: — Это он — нарочно: боится, чтобы ты не донес.

Илья вспыхнул:

— Ничего я не боюсь!

В серых неулыбчивых глазах пастуха мелькнула укоризна:

— Я?.. Я не донесу, — шепнул он и снова оглянулся. — Это те доносят, которые за немца. А мой брат с Красной Армией ушел!

Карлинь — так звали подростка — сразу расположил к себе Сережу. Он напоил своих неожиданных друзей парным молоком, надоенным в принесенную Ильей фляжку, и пожурил их за то, что не захватили с собой в дорогу другой посуды. В полдень, попросив ребят посмотреть за стадом, он сбегал домой, принес полбуханки хлеба, большую кружку, сделанную из консервной банки, и с десяток огурцов.

— Ешьте, ешьте, — угощал он, то и дело бегая к коровам, чтобы наполнить молоком быстро пустевшую кружку. — Я в дорогу вам еще кое-что принесу. Мамка сказала — приготовит к вечеру.

Весь день Карлинь вертел коров в кустарнике на берегу речки, чтобы находиться вместе с русскими ребятами. Он подробно рассказал, куда идут ближайшие дороги, как добраться до Западной Двины, и очень беспокоился, удастся ли им перебраться через реку.

Вечером, загнав скот, он притащил к стоянке небольшое жестяное ведерко. В ведре была соль, кусок прессованного творогу, помидоры и огурцы.

— Зачем столько! — смущались ребята. — Самим, наверно, есть нечего.

— Мы — дома, найдем, что есть. А в дороге все пригодится… Вы и ведро берите! — остановил он девочек, начавших было выкладывать продукты.

На прощанье он подарил Илье зажигалку, Сергею самодельный кинжал, сделанный из обломка немецкого штыка, девочкам протянул плащ-палатку, снятую со своих плеч:

— Вот возьмите. От дождя.

— Да разве так можно! — растроганно воскликнули Инна и Вера, отстраняя подарок. — Что же ты сам будешь надевать?

— Будет что! У меня вторая такая дома лежит.

Но девочки не брали, зная уже из его рассказов, что живут они с матерью очень бедно.

Тогда, развернув плащ-палатку, Карлинь накинул ее на сидящую в телеге Наташу:

— Это — вот кому! Правда, ты же возьмешь? — сказал он, улыбаясь и заглядывая ей в глаза.

— Возьму, — ответила девочка, прижимаясь к Инне. — Мы к маме едем.

Лошадь была запряжена. Пастух сам вывел ее на проселок.

— Боюсь, как бы вы не заблудились ночью, — озабоченно сказал он. — Дороги у нас путаные. Вам лучше днем ехать. Положите снопов на телегу, и никто вас не остановит, подумают — с полей. А фрициков тут близко нема.

— Ничего! — бодро ответил Сережа. — Как-нибудь проберемся! Нам какая ни дорога — лишь бы на восток, к нашим. Ну, прощай! Спасибо за помощь.

Карлинь вздохнул, и глаза его блеснули влагой.

— Прощайте, товарищи! Скажите нашим, чтоб скорей шли назад, а то замордуют нас тут совсем.

Ночь выдалась на редкость темная — ни одного огонька на земле, ни одной звезды в небе. С вечера ребята ехали хорошо, но когда свернули с прямой дороги, чтобы попасть на шоссе, как советовал Карлинь, сразу потеряли ориентировку. В темноте невозможно было разобрать пути. Ехали наугад. Впрочем, лошадь шла ходко, и Илья предлагал всецело положиться на нее.

— Наш Воронко — умница. Он в темноте видит, как кошка. Пусть бежит, не мешайте ему.