Андрей Жвалевский - Я хочу в школу

А тут всего лишь «Выживание в обычной школе».

План проекта «Выживание в обычной школе»

(выдержки)

Целью проекта является выживание в школьной среде с минимальными психологическими издержками. И чтобы никто не дразнился. Сверхзадача – выход на лидирующие позиции. И убедить учителей, что у нас хорошая память и что нас не надо заставлять все учить наизусть.

Этапы:

Сбор и обработка информации о поведении одноклассников. Цель: выработка приемов социальной мимикрии (не выделяться).

Социализация. Цель: установление дружеских связей с одноклассниками; или хотя бы нейтральных; или хотя бы чтобы не лезли.

Выявление недостатков школьной системы (один мы уже знаем – зубрежка). Цель: выработка плана оптимизации школы, а то мы за месяц с ума сойдем.

Параллельно: зарабатывание авторитета. Мы умные, хорошие, всем помогаем. Цель: получение рычагов для оптимизации школы. А то пока нас никто слушать не будет.

Оптимизация школьной системы, чтобы хоть чуть-чуть пододвинуть ее к нормальной (нашей) школе. И чтобы не заучивали все наизусть. Цель: сделать мир лучше…

По каждому пункту спорили до посинения, Женьке все время приходилось напоминать о правилах полемики: без оскорблений, без риторики, без провокаций. Но какая, скажите, может быть правильная полемика между фонтанирующей Кошкой и Молчуном, который свои аргументы строчит на планшете? Да, он на виртуальной клавиатуре наловчился стучать, как голодный дятел, но что толку в его складном тексте, если за эти полминуты Кошка успела поменять свою точку зрения раз пять? А еще Анечка, которая требует писать простым понятным языком. И Димка, который пытается всех между собой согласовать. Да и Женька хорош – возьмет, да и зависнет посреди разговора…

А дома обнаружилась неприятная вещь: оказывается, надо делать домашнее задание. То есть на уроках это, конечно, говорили, и Птицы, конечно, записывали – но тут же забывали. Видимо, предчувствуя это, завуч обзвонила всех родителей и предупредила, очень вежливо и официально: «Проконтролируйте, будьте любезны».

Пришлось заниматься странным: читать какие-то куски из учебника, решать задачи (абсолютно такие же, как и на уроках) и – к отчаянию Анечки – учить стихи наизусть. Хорошо еще, что часть заданий можно было отложить на завтра-послезавтра. Но все равно спать все легли поздно, с тяжелой головой и тяжелыми мыслями. Только у Жени мысли были светлые и какие-то газированные. Даже не мысли, а так, воспоминания… Улыбка, блузка, волосы… Он проворочался до полуночи и уснул только после того, как устроил себе сеанс глубокого аутотренинга.

План проекта Женька распечатал и раздал каждому перед уроками. Кошка хмыкнула:

– Ты что, думаешь, у нас тоже проблемы с памятью? Но практика показала, что Женька прав. Сосредоточиться на выживании не удавалось. Все время приходилось выполнять загадочные в своей бессмысленности действия. Например, Кошка с Димой на первом же уроке угодили на физкультуру. Кошка по привычке пыталась найти беговую дорожку – в своей школе она много бегала. Пока не выбегает лишние силы, ничем другим заниматься не может. Но тут Димка поймал ее буквально за шиворот.

– Наблюдать! – прошипел он в ухо. – Мимикрия.

Кошка взяла себя в руки и принялась наблюдать.

Сначала всех построили. Причем девчонки норовили сбиться в кучу, а мальчишки чуть не подрались, кто где должен стоять по росту. Потом физрук с оригинальным именем Иван Иванович отправил всех бежать три круга по стадиону. Зачем для этого нужно было строиться? Бежать пришлось медленно. Очень медленно. Кошка от темперамента пыталась хотя бы высоко подпрыгивать на каждом шаге, но в толкучке только всем мешала и, наступив на ноги нескольким одноклассницам, вынуждена была смириться. То есть Димка повис у нее чуть не на плечах, чтобы смирить. Пару раз это стоило ему слетевших очков – хорошо еще, никто на них не наступил.

После того как три вялых круга остались позади, физрук снова всех построил (на сей раз чуть быстрее), заставил рассчитаться на первый-второй и устроил забеги на время. Это называлось «прием нормативов». Все бежали без особого удовольствия. Иван Иванович дежурно щелкал секундомером и только вздыхал.

Кошка, которая уже ни в чем не была уверена, тихонько спросила у Димки:

– Слушай, а бежать надо опять как все? Или можно в полную силу?

Димка задумался и после некоторой внутренней борьбы решил:

– Давай в полную.

Кошка дала. Иван Иванович не поверил секундомеру и заставил повторить забег. Димка запаниковал и начал делать подруге страшные глаза («Беги медленно! Тут, оказывается, нельзя быстро!»), но Кошке уже все надоело, и она опять пробежала стометровку от души.

– Вот! – обрадовался физрук. – Вот кто будет у нас за школу бегать! Ты где занималась?

– В школе.

– В ДЮСШ? В ДЮСШОР?

– Да нет. В обычной. В тридцать четвертой…

– В обычной… – радость Ивана Ивановича как-то потускнела. – Но все равно, пока за нас побегаешь.

Димка, чтобы не высовываться, пробежал нос в нос со своим напарником. Кто ж знал, что напарник – чемпион школы…

Ночью Анечке снились кошмары.

Во сне к ней приходила учительница, и уже от одного ее присутствия становилось жутко. Аня пыталась убежать, но, по законам жанра, ноги становились ватными и приклеивались к полу.

За завтраком Аня вяло ковыряла кашу.

– Что-то ты в школу не бежишь? – язвительно спросил брат.

– Я учительницу боюсь, – буркнула Аня.

– Орет?

– Нет.

– Так чего ее бояться?

– Она холодная, – сказала Аня.

– В смысле?

– Она всех заморозила…

– Да ну тебя!

Брат схватил бутерброд и ушел его есть за компьютер, а Анечка продолжила размазывать кашу по тарелке. Она чувствовала, что с этой учительницей что-то не так.

– Я разберусь, – сообщила Аня каше, – я выживу. И это… микримирую.

Уже перед первым уроком Аня пошла знакомиться. Это было легко и совсем не страшно. Одноклассники быстро шли на контакт, называли свои имена и клички, хихикали и подкалывали друг друга. В общем, вели себя абсолютно нормально.

Но время шло, урок неумолимо приближался. Лица делались все суровее, движения замедлялись. По звонку одноклассники окончательно одеревенели и опять стали одинаковыми, как будто их на одном заводе клепали. И на Аню стал наползать удушливый страх.

«А ведь это не мой страх, – сообразила она. – Это их страх! Просто все боятся, а мне это передается!»