Борис Костюковский - Зовут его Валерка

— А её что, не было дома? — спросил Валерка.

— Я её не застала. Ушла куда-то. Вот видишь, какую записку оставила мне.

Валерка взял записку и прочитал:

«Мама, ответь мне, пожалуйста, должны ли извиняться взрослые, если они неправы?»

— А зачем ей это? — не понял Валерка.

— Обидела я её вчера, и напрасно, — грустно сказала тётя Катя.

И Валерке стало её жалко.

— Садись со мной вместо Натки чай пить, — пригласила тётя Катя, — одна я не привыкла.

Валерка не хотел чая, но он не мог отказать тёте Кате. Она любит пить чай с тортом. Натка его называет наполеоном.

«Ну, — говорит Натка, — раз на столе наполеон, значит, мама ему сейчас устроит Бородинское сражение».

Валерка попил чая и ушёл: тёте Кате после дежурства нужно было отдыхать.

Натку он так и не видел в этот день. До вечера он просидел дома, потому что Женька, оказывается, уехал куда-то с отцом на целую неделю, а на Маринку он сердился.

Валерке было так скучно, что он не знал, куда себя девать.

Очень он обрадовался, когда вернулась с работы тётя Лена. Но она была по-прежнему неразговорчива.

Потом пришёл дядя Саша. К нему-то уж Валерка и вовсе не решался подойти. Однако, к Валеркиному удивлению, дядя Саша сам подошёл и взъерошил ему волосы. Валерка взглянул на дядю Сашу и увидел, что он улыбается.

— Ты, брат, меня извини. Зря я вчера на тебя накричал. Уж ты-то наверняка ни в чём не виноват.

— Отдали насосы? — сразу забыв обо всех своих обидах, радостно спросил Валерка.

— Отдали, — подмигнул дядя Саша, — Милану отдали.

— А почему вы смеётесь? — растерянно спросил Валерка.

— Потому что всё правильно, — слегка щёлкнул его по носу дядя Саша.

Тётя Лена стояла у окна спиной к дяде Саше. Он подошёл к ней, взял её за плечи и повернул к себе лицом,

— Я вчера малость погорячился, — смущённо заговорил дядя Саша, — наговорил тебе лишнего. Как-то неожиданно всё это получилось. Ты уж тоже извини меня.

Тётя Лена почему-то сразу покраснела и тоже положила руки на плечи дяде Саше. Валерке даже показалось, что они будут сейчас прыгать, как Натка и её мама, но они просто засмеялись, и дома сразу стало весело.

«Значит, взрослые извиняются, если они неправы», — решил Валерка. А Натка, наверное, так и не знает этого. Он ей обязательно скажет завтра.

Разговор о хлебе возник случайно. Тётя Лена попросила Валерку убрать со стола. Он быстро перемыл посуду, а потом собрал со стола недоеденные куски хлеба в тарелку с остатками супа и выбросил все в помойное ведро.

— Что ты делаешь? — ужаснулась тётя Лена.

— Со стола убираю, — пояснил Валерка.

— Ты куда бросил хлеб?

— Это не хлеб, — возразил Валерка.

— А что же?

— Объедки, — ответил он.

— Ты всегда так делаешь?

— Всегда, — подтвердил Валерка.

— Саша, ты слышишь? — позвала тётя Лена.

— Слышу, — отозвался дядя Саша.

— И так равнодушен?

— А что я должен делать? По совести говоря, я в этом не вижу никакого преступления.

— Как ты можешь так рассуждать? — возмутилась тётя Лена. — Не знаю, как ты, а я воспитана в уважении к хлебу. В доме, где я выросла, никто не имел права выбрасывать хлеб. Ты, конечно, можешь назвать это суеверием…

— Нет, почему же? — перебил её дядя Саша. — Такое могло быть и от бедности.

— Дело вовсе не в бедности, а в уважении к хлебу. Так может поступать человек, который не знает, откуда берётся хлеб.

Валерка с недоверием слушал тётю Лену, потому что дядя Саша молча улыбался.

Он так всегда улыбается, когда не согласен с тетей Леной. А она сердилась ещё больше:

— Тебе смешно, Саша. Ты просто забыл многое, и в том числе войну. А я всё помню. Помню, как мы делили полученную по карточкам пайку хлеба и тряслись над каждой его крошкой.

Дядя Саша недовольно поморщился:

— Это крайности. Сейчас же не война и не карточная система?

— А какая это карточная система? — поинтересовался Валерка.

— В войну так было. Людям выдавали бумажные талоны, а там было написано число и сколько граммов хлеба положено человеку на день, — объяснил дядя Саша.

— А сколько им было положено?

— Нормы устанавливались разные, но, в общем, мало. Не хватало людям хлеба, — ответила тётя Лена. — А ты ошибаешься, Саша, оправдывая безобразное отношение к хлебу тем, что сейчас не война, — продолжала выговаривать тётя Лена.

Дядя Саша поднял руки вверх:

— Сдаюсь, сдаюсь, Леночка. Ты прекрасный агитатор по хлебному вопросу.

— Зря ты, Саша, шутишь, — обиженно сказала тётя Лена, — ведь он же, — показала она на Валерку, — тоже наш разговор за шутку примет. А мне бы не хотелось, чтобы у него было барское понятие о хлебе.

— Как — барское? — не понял Валерка.

— Это такое понятие, когда человек не знает, откуда и как берется хлеб. Такие люди думают, что хлеб растёт на полках в магазине.

Валерка даже приуныл от такого объяснения: он ведь тоже ничего не знал о хлебе и видел его только на столе да в магазине. Значит, он тоже по-барски…

— Тётя Лена, а вы всё-всё сами видели?

— Не только видела.

— И даже сеяли? — В Валеркином вопросе звучит лёгкое недоверие.

— И сеяла, — подтвердила тётя Лена. — Я же, малыш, в деревне выросла.

— Хорошо вам, — со вздохом сказал Валерка, — а как я узнаю всё это?

— Со временем узнаешь, — успокоила его тётя Лена.

Дядя Саша отложил в сторону газету:

— Знаешь, Леночка, ты вот нам с Валеркой читала мораль о хлебе, а я вспомнил одну любопытную историю. Я тебе уже однажды рассказывал об Алиеве. Мы с ним на курорте познакомились, два года тому назад. Очень хороший человек, таджик по национальности.

— Какое это имеет отношение к хлебу? — пожав плечами, спросила тётя Лена.

— Да самое прямое. Я вот сейчас сидел и думал, что, видимо, не случайно русские люди всегда считали, что выбрасывать хлеб — большой грех. А вот Алиев мне рассказывал, что у них даже клятва такая есть: «Клянусь хлебом!» Если таджик произнёс эту клятву, никто не смеет усомниться в его честности. Представляешь, какая сила, какая непоколебимая вера заложена в это понятие. Ты только вслушайся в эти слова: «Клянусь хлебом!» Не отцом, не матерью, а хлебом!

— А если мальчик так скажет, ему всё равно поверят? — интересуется Валерка.

— Я об этом не спрашивал, но думаю, что поверят.

— А какой это Алиев?

— Ну как тебе сказать? Человек как человек, самый обыкновенный. Впрочем, у меня есть фотокарточка, мы с ним на курорте сфотографировались.

Дядя Саша взял альбом, нашёл фотографию и передал его Валерке и тёте Лене.

На фотографии стоял дядя Саша рядом с незнакомым мужчиной. Они облокотились на массивные белые перила какой-то лестницы и смотрели на высокие, как пики, деревья.