Евгениос Тривизас - Последний чёрный кот

И вдруг... Запах! Тот самый запах! Я его сразу узнал. Не колеблясь ни секунды, я решил следовать за этим запахом, куда бы он меня ни привёл и какие бы опасности ни встретились на пути.

Я глубоко вдохнул, чтобы удостовериться. Сомнений нет. Йод и мята! Мята и йод! Замедлив шаг, я спрятался в тени дверного проёма.

Вот он, таинственный коротышка в кепке! Перед каким-то складом по соседству с бакалейной лавкой. Вдвоём с верзилой в растянутом свитере они затаскивали в грузовичок деревянные ящики — с дюжину, наверно. Грузовичок старый, помятый, кое-где измазанный тёмно-красной краской.

До моих ушей долетали из ящиков приглушённые звуки — словно кто-то скрёбся и сдавленно мяукал. Впрочем, может, это были мои фантазии...

Коротышка в кепке, тяжело дыша, свалил в кузов последний ящик. Достал из кармана коробочку с мятными карамельками, одну протянул человеку в растянутом свитере, а другую положил себе в рот; его короткопалые руки в ссадинах и царапинах были залеплены пластырем и перемазаны йодом. Залез на переднее сиденье и захлопнул дверцу.

Что там, в ящиках? Неужели то, что я подозреваю?

Куда он их везёт? Что собирается с ними делать? Нужно действовать не мешкая.

В мгновение ока я забрался на ближайший эвкалипт, примерился, прыгнул и бесшумно приземлился на решётчатую крышу грузовика. Чудом успел! — в ту же секунду он тронулся и с грохотом уехал в неизвестном направлении.

Едем мы довольно долго. Проезжаем районы, в которых я ни разу не был. Пустующие стройки, улицы в рытвинах и канавах, убогие кварталы, где дети пинают тряпичный мяч. Наконец грузовичок тормозит у какого-то старого здания с куполом. При входе облупившаяся табличка, на ней три слова:

Невдалеке припаркована машина с откинутым верхом и бежевыми кожаными сиденьями.

Коротышка в кепке вылезает из грузовика. Я за ним. Он открывает обшарпанную дверь с табличкой «Только для постоянных посетителей» и входит в хамам [2] Хамам — турецкая общественная баня. . Я успеваю проскользнуть в дверь; к счастью, он меня не замечает. Когда дверь захлопывается, из неё выпадает треснутое стекло и разбивается, усыпав мелкими осколками тротуар.

Хамам наполнен паром. Сквозь мутные стёкла в крыше просачивается бледный свет. Пол и стены облицованы потрескавшейся белой плиткой. Я с трудом различаю мраморные ванны и каменные скамейки. Внезапно из пара, будто призрак, возникает силуэт высокого худого мужчины в белом костюме и тёмно-зелёных очках. К лацкану его пиджака приколот значок — такой же, как тот, что я нашёл невдалеке от приморской таверны в день встречи с похитителями котов.

— Принёс?

Голос у него хриплый.

— Да, — отвечает коротышка в кепке и кладёт в рот мятную карамельку.

— Сколько?

— Шестнадцать.

— Все чёрные?

— Как ночь.

— Отлично!

Человек в белом вытаскивает кошелёк из белой кожи, отсчитывает восемь хрустящих купюр и протягивает их коротышке.

— Разберись с ними.

— Считать не будете?

— Я тебе доверяю.

— Ладно.

— Что с твоим значком?

— Наверно, обронил где-то.

— Попроси другой у Сотириса. А мне нужно идти.

— В клуб?

— Да, у нас заседание братства.

Что за чудеса происходят в этом хамаме? Зачем сюда привезли ящики с кошками? Что с ними будет?

Я устремляюсь за коротышкой в кепке, которого скрыло облако пара, случайно наступаю на скользкую обёртку от мыла и с пронзительным воплем растягиваюсь на. полу.

— Как здесь оказалась эта кошка? — острым, как нож, голосом спрашивает человек в белом.

— Понятия не имею!

— Разберись с ней! Сейчас же!

— Сию секунду!

С непомерным пылом коротышка в кепке бросается ко мне, но наступает на ту же обёртку, что и я, и начинает вращаться на месте, словно танцует зейбекико [3] Зейбекико — греческий танец, исполняющийся, как правило, мужчинами. . Это даёт мне возможность ускользнуть. Я несусь к выходу и, как выпущенная из лука стрела, вылетаю в дырку от разбитого стекла во входной двери. Ещё один прыжок — и я в открытом автомобиле. Быстро забираюсь под плащ на заднем сиденье.

Раз уж мне не удалось увидеть, что будет делать коротышка в кепке, я должен узнать, куда поедет человек в белом костюме и тёмно-зелёных очках. Что это за клуб он упомянул? О каком братстве шла речь? С кем у него встреча? И как они «разбираются» с кошками?

Сижу под плащом и слышу приближающиеся шаги. Если человек в белом потянется к плащу — брошусь на него, оставлю на память царапин и испарюсь. Однако моя решимость не пригождается. Человек в белом садится за руль, не заметив меня, и заводит машину. Она вздрагивает и трогается с места.

Едем мы довольно долго. Немного задерживаемся на какой-то улице, где проходит шумная демонстрация почтовых служащих, и на перекрёстке, где нам преграждает путь митинг мороженщиков. Что-то многовато демонстраций и митингов стало у нас на острове... Наконец машина тормозит. Я слышу, как открывается и затем хлопает дверца. Выжидаю пару минут, а потом набираюсь решимости и вылезаю. Успеваю заметить, как человек в белом входит в многоэтажный дом неподалёку. Ну что ж, последую за ним. Вхожу в ту же дверь — но человек в белом словно испарился. Куда же он пошёл? На первом этаже все двери закрыты, кроме одной, на которой значится:

Через полуоткрытую дверь вижу немолодую женщину за пианино и трёх девчушек в юбках из белого тюля, танцующих старательно и неуклюже. Нет, не нужна мне балетная школа Наташи Буковской. Подозреваю, что объект моей слежки зашёл сюда не для того, чтобы разучивать пируэты. На втором этаже две двери. На одной написано:

А на другой:

Что ж, если мне понадобится приставная лестница, буду знать, где искать. Лезу выше. На третьем этаже вижу двустворчатую дверь из орехового дерева с отполированной до блеска бронзовой ручкой. На двери значится:

Похоже, это то, что я искал. Человек в белом костюме упоминал в разговоре с коротышкой о каком-то клубе и каком-то братстве. Вот только дверь плотно закрыта, ни щёлочки.